Я слушала маму и все больше приходила в недоумение. К чему этот урок истории, когда мне с минуты на минуту предстоит уйти из отчего дома прямиком в лапы чудовища?
— Мам, зачем мне это? — спросила, не выдержав монотонности ее речи.
Она глубоко вздохнула, отпустила мою руку и обняла себя за плечи. Отвела взгляд, породив во мне дурное предчувствие. В нашей семье все прятали глаза, прежде чем огорошить плохой вестью. Я приготовилась услышать нечто ужасное, но к такой дикости была не готова:
— Генри Росс — твой настоящий отец. Не спрашивай как, — торопливо затараторила она, хотя я сама по себе утратила способность говорить. — Он ослушался приказа короля и вместо того, чтобы уехать в свой мир, остался здесь. Мы встретились, я влюбилась и вскоре забеременела. А также еще несколько девушек по всему королевству. Когда о них стало известно, всю свиту Генри и его самого казнили, а родившихся детей убили. Ты единственная, кто выжила. Твой отец, тот, что вырастил тебя, — исправилась она, — взял меня в жены, подтвердил отцовство и нашел человека, который запечатал твой дар. Такие люди очень редки в нашем мире, однако корона их очень ценит. Ведь россказни про зону отчуждения — вранье. Из Аталии насильно выкачали магию, но источник не искоренили. Малейший толчок вроде рождения пары десятков одаренных, может его разбудить. А магия, появившаяся у простолюдинов, может подорвать действующую власть, произойдет переворот. Король не мог этого допустить, потому и устроил показательную казнь. Эти младенцы могли жить, но не всем так повезло, как тебе, Ларинда.
Она несмело взглянула на меня и сочувственно покачала головой.
— Прости нас. За все. И будь осторожна. Неизвестно, как твой дар поведет себя в другом мире.
Вывалив на меня ошеломляющую новость, мама последний раз обняла меня и вышла. Я успела расслышать судорожный вздох — кажется, она снова заплакала.
А вот мне больше рыдать не хотелось. Кроме безмерного удивления меня вообще больше никакие эмоции не тронули. Получается, мистер Навэт никогда не был моим отцом. Что же, это прекрасно объясняет легкость, с какой он меня продал не пойми кому.
В груди разросся огромный ком иррационального спокойствия. Оно было напускным — глубоко внутри я ощутила отголоски болезненной утраты, обиды, разочарования близкими. Но я упрямо их отогнала, понимая, что еще одной истерики не перенесу. Пришлось сузить диапазон эмоций до отупелого удивления над происходящим.
Оглушенная внезапно открывшимся фактом, я принялась собирать вещи. Неизвестно насколько еще хватит терпения чудовища, поэтому лучше поторопиться.
Ни мистер Навэт, ни сестра не вышли со мной попрощаться. Лишь мама застыла скорбным изваянием в кухонном проеме и проводила меня долгим печальным взглядом. Прежде чем я навсегда покинула родной дом, мне удалось уловить ее тихое «прости».
Закрывая входную дверь, коричневую, с облупленной краской и знакомой засечкой у замка, я почти физически почувствовала, как моя жизнь развалилась на до и после. Впереди ждала неизвестность. Краснокожая, рогатая неизвестность.
ГЛАВА 3
Монстр стоял у куста роз и с умиротворенной мордой чесал за ушком песчаного тушкана. Я бы умилилась, да вот только оба этих создания вызывают во мне сплошной негатив. От рогатого меня принципиально воротит, а вот с песчаными тушканами имеются особые счеты.
Однажды Ана не закрыла калитку, и во двор пробралось целое семейство грызунов. Пока я ловила одних и выкидывала за забор, другой пробрался в нашу общую с сестрой спальню и погрыз мои книги. Мои. Книги. Стащенные из закрытой части библиотеки. Не прочитанные, тапкой ему под зад, книги. Я была так зла, что даже мелкий тушкан впечатлился, и, виляя тощим задом, сам вылетел из дома, а после и со двора.
— Полезные создания, — низким проникновенным голосом отметил краснокожий великан.
Я раздраженно фыркнула. Либо это особенности перевода, либо чудище откровенно издевается. Полезными песчаные тушканы могут быть, только если их шкуры пустить на шубу, а головы повесить на забор, дабы отпугнуть их сородичей.
— Ты зря мне не веришь. К вам они попали из нашего мира — Агрэи. Там эти грызуны питались корнями самых въедливых сорняков, убивали насекомых-вредителей. Любой был рад приютить их. Считалось добрым знаком, если тавры (3) выбирали поселение как место своего обитания.
Не съехидничать в этот момент было просто невозможно.
— Если они такие полезные, то за каким надом вы их нам на Аталию подбросили?
Морда чудовища утратила спокойное выражение. Мощная челюсть сжалась, выступили желваки.
— Моя планета мертва. Те, кто предпочли бросить племя, забрали с собой тавров. Рассчитывали, что в новых мирах те им пригодятся.
Огорошил так огорошил. Даже стало его немного жаль. Но вместе с тем назрел жилищный вопрос: жить-то где будем? Нет, ну то, что монстр мне какой-то необеспеченный попался, я уже поняла. Но чтобы до такой степени! Как говорится, без роду, без племени, и судя по всему без отчего дома. Честное слово, забулдыга какой-то. Неудивительно, что ему пришлось невесту за деньги покупать. Небось последние отдал, даже без рубахи остался.
— Так если ваша планета мертва, где мы жить будем?
Рогатый присел, отпустил песчаного тушкана, хмыкнул.
— Друзья приютили меня в своем мире — Хотарисе. Там тебя ждет уютный вигвам из шкур и клочок земли подле оазиса. — Говорил он серьезно. От прежней ухмылки не осталось и намека. В черных провалах не отразилось ни смешинки.
Меня перекосило.
— Шкуры? Клочок? Оазис? — как заводной болванчик повторила я за ним. — Ты живешь в пустыне?! — от возмущения я незаметно для себя перешла на «ты».
Монстр рассмеялся. Зловеще и с предвкушением.
— Да, я живу в пустыне, — ответил он коротко. — Где нам давно положено быть.
Без предупреждения схватил меня за руку, потащил со двора на улицу. Я уперлась ногами в землю, начала колотить его сумкой с вещами. Только вот сопротивление мое было ему как человеку жужжание мухи. Раздражает, да и только.
Он волочил меня по земле, молча игнорируя брань, вырывающуюся из моих уст. Мои старенькие туфли измазались, подол выцветшего платья оборвался, сумка потеряла пуговицы, несколько лет служившие единственным ее украшением.
Люди вокруг смотрели на нас, испуганно вскрикивали, но боялись вмешаться. Трусы, кругом сплошные трусы! Вот и Петр, моя школьная любовь, стоит, распахнув глаза с длиннющими рыжими ресницами, и не шевелится. Хоть бы заступился! Я в пятом классе из-за него с одноклассницей подралась, а он… Эх.
Вскоре я осознала бесполезность сопротивления и смиренно побежала за чудовищем. Походка у него размашистая, шаги метровые, вот и пришлось перейти на легкую трусцу.
Остановились мы у здания телепортации. В каждом городе оно выглядело по-разному, но обязательно было построено по специальному королевскому указу. Иномирянам дозволялось посещать Аталию используя для входа только его телепортационный зал. Здесь же строго велся учет прибывших и убывших гостей. Крайне редко жителям других планет удавалось остаться у нас жить. Чтобы получить разрешение на постоянное пребывание на Аталии необходимо обладать исключительно редкими навыками, полезными в делах короны. И самое главное, захотеть использовать их на ее благо.
Очередей на телепортацию не наблюдалось. Аталия входит в список самых редко посещаемых миров, потому что у нас порталы открывать никто не умеет. То есть пробиваются к нам только сильные маги, способные самостоятельно прорезать арку портала в безмагический мир. Всегда существует риск, что обратно попасть не получится, от того и желающие появляются крайне редко. Я даже начала надеяться, что магии чудовища не хватит на обратную ходку, и мы останемся жить в Розгарде.
На дальней стене монотонно тикали часы. Седой старик прикорнул на столе, блаженно улыбаясь каким-то своим старческим сновидениям. Его слюна медленно стекала на журнал учета прибывших/убывших иномирян. Полосатая кошка, возлегающая на кресле для посетителей, с удовольствием потянулась.
