— Давай, умри за девку, — прорычал он.
Лорий снял с пояса багорик и крепко сжал его деревянную рукоять. Увидев железный крюк, Лысый расхохотался и с криком: "Не бывать этому, паршивый рыбак!", — ринулся на врага. Несмотря на внушительные размеры, Лорий снова и снова проворно отражал удары меча своим топором. Сборщик начал уставать, и в его взгляде промелькнул страх.
Артемис быстро справился с Щуплым, который теперь распростерся на земле, широко раскинув руки, и занялся вторым сборщиком. Рядом бился Демидий. Его противник успел подобрать беспечно отброшенный в пиру меч. Гратий, поборов оцепенение, вышел из-за дерева и натянул тетиву. Стрела угодила точно в цель, пробив грудь сборщика. Он завалился на колени, успев перед смертью обхватить стрелу руками. Демидий сверкнул черными глазами в сторону стрелка. Кивнул ему и, обойдя тело, быстро осмотрелся. Решив, что Артемий справится сам, ринулся в сторону Лория.
Заметив движение, Лорий взревел:
— Я сам!
Лысый сборщик весь покрылся испариной, уступая противнику. Он был силен и крепок, но не поспевал за ловкостью и подвижностью соперника. В очередной раз остановив меч тяжелым топором, Лорий круто оттолкнул сборщика и заставил его на секунду потерять равновесие. Этого хватило, и рыбак резко подавшись вперед, твердой рукой насадил врага на багорик, словно огромного трепыхающегося сома. Еще мгновение и рыбацкий топор с хрустом размозжил лысую голову. Гратий в это время выпустил стрелу в последнего живого сборщика и опустил лук. Рыбаки замерли над телами людей короля.
Обменявшись мрачными взглядами, мужчины занялись делом. Лорий подбежал к сестре и своей рубашкой, местами перепачканной кровью, прикрыл ее наготу. Развязав руки, он поднял Найну и понес к повозке. Гратий собрал стрелы. Пока он вытирал их и складывал в колчан, Демидий и Артемис оттащили тела дальше в лес. Теперь молодой рыбак подумал, что пустые волчьи желудки оказались бы кстати. Лорий вернулся, притащив за собой тело из телеги. Затушив костер и собрав вино, рыбаки вернулись к тропе. Они привязали позади повозки огромные ветви так, чтобы стереть за собой следы. Демидий сел править лошадьми. Найна стонала среди мешков и бочек с податью. Остальные двигались до своих оставленных лошадей пешком, по бокам телеги.
Глава 4
В общину рыбаки вернулись, когда рассвело. Часть людей ушла в море, но оставшиеся жители с беспокойством ожидали их. Тревожнее всех вдаль вглядывалась Илания. Лицо женщины распухло от бессонной ночи и нескончаемых слез. Первыми приближение лошадей учуяли собаки. Свора подняла лай, временами переходящий в визг, и ринулась навстречу всадникам. Вскоре в высоких деревянных воротах показался Артемис, за ним один за другим проскакали остальные рыбаки. Последней в общину въехала повозка. Двое мужчин тут же закрыли проезд.
Ясмина с подругами сидела в тени раскидистого дерева. Его ветви, низко клонясь к земле, прятали за собой девушек. Из укрытия хорошо просматривалась утоптанная круглая площадка перед воротами, хижины рыбаков, окружающие дерево слева и справа, и, обернувшись назад, через тонкие зеленые прутики можно было разглядеть блестящую морскую синеву. Здесь девушки всю ночь прождали отправившихся за Найной рыбаков и теперь с волнением наблюдали за их возвращением.
— Мужчины остались на воротах, — удивленно заметила Оливия.
— Да, — мрачно произнесла Ясмина, — непрошеные гости оказались страшнее диких зверей.
Она рассматривала рыбаков: Артемис задумчив и хмур, Демидий устал и отрешен. Одежда мужчин испачкана кровью. Гратий спешился и, собрав лошадей, вереницей уводил их к сараям.
Жители обступили телегу. Лорию помогли поднять Найну. Илания, увидев синяки и порезы на теле дочери, вновь подняла крик. Отчаянный, пропитанный материнской болью, он сковал сердца девушек страхом.
— Ждать нам всем большой беды, — прошептала Амина. Она была самой хрупкой и миниатюрной девицей в общине, а теперь, наблюдая как тихую и слабую Найну пронесли в хижину, и вовсе съежилась, подобрав под себя ноги.
— Попридержи язык, — недовольно зашипела Розелла, — сама ее накличешь!
— Они убили людей короля! Так просто это не оставят! — испуганно говорила Оливия.
Все девушки повернулись в сторону моря и сложили руки лодочкой. Они молились о Найне, благодарили Соленого Бога Воды, что рыбаки вернулись живыми и просили у него справедливости.
Ясмина первой подняла глаза. Она увидела, как Артемис и Демидий сменили одежду и прошли к дому главы. Ей так захотелось тихо пробраться среди деревьев и, притаившись под отрытым окном, узнать подробности из первых уст. Но в памяти сразу возникло надменное, застывшее в усмешке лицо Гратия. Ясмина сдержала порыв и осталась с подругами.
— Несчастная-несчастная Найна, — всхлипывала Оливия. — Хорошо, что наши отважные мужчины смогли вернуть ее домой.
— Вы разглядели раны? Они же всю ее измучили! У меня кровь в жилах стынет, как представлю… — сказала Амина, потирая плечи от выступивших мурашек.
Высокая, смуглая Розелла резко вскочила на ноги.
— Все! Пора работать. Не могу больше говорить об этом! — Она выбралась из-за густых, цепляющихся за одежду и волосы ветвей и быстро зашагала в сторону моря.
Ясмина вместе с женщинами обрабатывала рыбу. Счищала чешую, временами омывая нож и руку в деревянном ведре. Привычно выполняя работу, глубоко окунулась в мысли. Вязкие, неотступные, они увлекли ее далеко от солнечной общины. Перед глазами возникла ночь. Желтый серп, низко повисший на небе, тускло выхватывал из темноты знакомую дорожку, уходящую к тупику. Ясмина в тысячный раз вспоминала обрывки сна. Ее охватывало наваждение. Переживала всем сердцем, всей душой жгучую, жизненную необходимость быть там. В ночи. У двери.
Ясмина отложила нож и зажмурила глаза. Она совсем запуталась. Поправив упавший на лицо локон, бросила взгляд на женщин. Расстроенные, поникшие они вели работу в тишине.
— Если бы Найна умела защищаться ножом, — вдруг громко, решительно сказала Розелла. — Она смогла бы постоять за себя!
Женщины за столом удивленно переглядывались. В одних лицах Ясмина ловила растерянность, в других — настороженность и страх. Еления, шумно плюхнув мокрую рыбью тушку о стол, твердо сказала:
— Идем к отцу! Прямо сейчас!
Девушки отложили работу и отправились к главе. Ясмина восторженно смотрела им вслед.
Вечером, когда солнце опустилось к самой линии горизонта, жители разожгли на пляже костер. Огонь жадно пожирал сухие ветви, высоко поднимаясь над песком. После тяжелой работы, разморенные ужином и вином, взрослые рыбаки и их жены ушли в хижины. Оставшиеся парни и девушки окружили пламя. Их внимание было приковано к рассказу Гратия, который с каждым новым словом распылялся и жестикулировал больше прежнего.
— Он был разъярен, как бык! Только что копытом не бил!.. Но наш Лорий не уступал, ни в свирепости, ни в мастерстве держать удар! Вы бы видели лицо сборщика, когда он насадил его на крюк! Как жирную рыбу! — сказал Гратий и расхохотался.
Ясмина, поморщившись, отвела взгляд. Как всегда хвалится! Слышал бы Демидий его браваду, точно бы отвесил подзатыльник.
— … Но я точным выстрелом насквозь пробил его грудь, — продолжал Гратий, — Демидий был благодарен мне за помощь!
— Демидий сказал, что ты был безрассуден и выпустил стрелу в нескольких сантиметрах от него самого, — не выдержав, выпалила Ясмина. Она тут же пожалела о сказанном, но прикусывать язык было поздно.
В глазах Гратия сверкнули молнии. Его лицо вытянулось, а щеки запылали от ярости. Звуки вокруг стихли. Казалось, что даже море стало медленнее разливаться по берегу.
— Опять подслушивала, мышь? — злобно бросил Г ратий.
— Не в этот раз, — едко ответила Ясмина, не отводя взгляда. Назад пути все равно нет. — Демидий при мне сказал это отцу.
Грудь Гратия высоко вздымалась, во вьющихся соломенных волосах гулял ветер, ладони были крепко сжаты в кулаки. Ясмина ждала: сейчас, как это обычно бывало, ее накроет поток ненависти. Она родилась не такой, как остальные дети общины, и Гратий особенно невзлюбил ее за белые волосы, тонкую кожу и яркие зеленые глаза. С его подачи, мальчишки звали Ясмину бесцветной. Никто не хотел заступаться за белокурую девочку и спорить с самым сильным и смелым мальчишкой общины. Дети выросли, но ничего не изменилось, разве что теперь Ясмина старалась дать рыбаку отпор.
