Оценка угрозы от Дейвенпортов, третьей семьи, имеющей доступ к технологии секо.
Внутренняя блокировка всей информации, связанной с утечкой данных.
Приказ о неразглашении и аннулирования ее визита этим утром, стирание всех следов ее присутствия в здании в их наблюдении.
Немедленное внедрение протокола мониторинга, отслеживающего Кассиду с помощью имплантата и банковской деятельности, а также Кассиду и Габриеля с помощью алгоритма распознавания лиц. Если его жена потратит какие-либо деньги, появится в поле зрения любых камер, доступных общественности, или попытается покинуть планету, Матиас узнает об этом.
Должно быть, он составил подробный список у себя в голове, а теперь методично ему следовал, без запинки отчеканивая пункты один за одним. Ничто не осталось не замеченным. Он разложил ситуацию по кирпичикам с учетом всех аспектов.
Точность ценилась секаре превыше всего.
Он вел себя как секаре, и выглядел соответственно. Ее семья сохранила архивные снимки первоначального отряда, и она разглядывала их так много раз за эти годы, что, вероятно, могла бы нарисовать их по памяти: худощавых, сильных солдат в одинаковых угольно-черных костюмах, закаленных в боях, лишенных всякой мягкости, с предостерегающими вас глазами. Космические экипажи давно выработали специфический взгляд космонавта — затравленный и отстраненный. Секаре же смотрели на вас, как стая человеческих хищников.
С его мощным телом в черном дублете и точеным, суровым лицом, Матиас прекрасно вписался бы в эту компанию, но именно взгляд его выделял. Обжигающе-горячий взгляд охотника.
Она всегда считала его холодным, замкнутым, отстраненным человеком с суровым взглядом. Тем, кто способен рационализировать жестокость. Тем, кто не сгибался, потому что его нельзя было прогнуть, тем, кто никогда не терял самообладания. Непроницаемый, как кусок обсидиана. Кто знал, что под всем этим вулканическим стеклом есть огонь?
В ее голове промелькнула шальная мысль. Как, должно быть, приятно, когда кто-то вроде него прикрывает твою спину. Кто-то компетентный. Решительный. Умеющий держать все под контролем. Какая жалость, что он враг.
Ранее этим утром, Рамона сидела одна у себя в кабинете и просматривала две записи с Габриелем — на первой он воровал их данные, а на второй — встречался с Кассидой. Она точно помнила, когда ее мозг осознал увиденное. Она ощутила ослепляющую боль, а затем оцепенела.
У нее не было времени, чтобы выплеснуть эмоции или смириться с очевидным. Следовало спасать семью. Положение было настолько ужасным, что напрочь лишило ее всех чувств, не оставив места ничему другому.
Ей нужно было поймать Габриеля. У нее было двое братьев, родители, две тетки, дядя и несколько кузенов, и все равно ей было не к кому обратиться. К ней мог бы присоединиться Карион, но ей нужно было, чтобы он присмотрел за семьей в ее отсутствие. Сантьяго, ее младшему брату, едва исполнилось двадцать и ему порядком не хватало терпения. Никто из остальных родственников, кроме ее родителей на пенсии, не был секаре, и она бы скорее умерла, чем втянула их в это дело.
Она была сама по себе. Все это время она принимала это как должное, но теперь, после слов Матиаса, ее потрясло осознание — она была одна. Одна-одинешенька. Она бы никогда не позволила этому сломить ее, но все равно было больно.
Исполнительный директор и вице-президент удалились, Солей бросил на нее холодный, ровный взгляд, прежде чем покинуть комнату. Матиас постучал по углу стола, и на стене материализовался эфирный световой экран. Появилась пожилая женщина, сидящая на садовой скамейке на фоне пышных георгинов, у нее была темно-коричневая кожа с красноватым оттенком и серебристые волосы, заплетенные в толстую косу, обернутую замысловатой золотой сеткой.
— Тетя Надира, — сказал Матиас.
После смерти отца Матиаса, его мать ушла в траур, покинув пост главы семьи. Надира запрыгнула в это кресло пилота до того, как Баэна сбились с курса, и рулила семьей следующие восемь лет, пока Матиас не стал готов взять все в свои руки.
Сейчас она выглядела совершенно безобидно — просто пожилая женщина в красивом изумрудном сари, окруженная георгинами всех цветов. Но если бы незваный гость вторгся в ее сад, то он погиб бы еще до того, как заметил ее присутствие.
Надира улыбнулась.
— Как поживает мой любимый племянник?
Матиас подался вперед.
— Я невероятно встревожен и опечален, что тебе нездоровится.
Она подняла брови.
— Мое недомогание требует твоего незамедлительного присутствия?
— Конечно.
— И я отказываюсь принимать любых посетителей, кроме моего дражайшего племянника, ведь только ему позволено видеть меня в столь жалком состоянии?
Матиас кивнул.
— Именно.
— Дерьмо попало на вентилятор, я полагаю?
Он повел пальцами справа налево. Сенсор в видеоэкране повиновался, повернувшись к ней. Взгляд пожилой женщины встретился с Рамоной.
— Ох, — вырвалось у Надиры. — Неужели настолько плохо?
Он повернул экран обратно и кивнул.
— Как надолго?
— Сколько понадобится.
— Хорошо. Сайлус сообщит семье. — Надира наклонилась к экрану и одарила племянника суровым взглядом. — Береги себя. Возвращайся живым.
— Всегда. — Он поцеловал свои пальцы и протянул их ей.
Экран погас.
— Я не могу просто так исчезнуть, — пояснил Матиас.
Эта проблема была ей близка.
— Проблема с руководством семейным бизнесом заключается в том, что большинство корпоративных сотрудников также являются твоими родственниками, которые считают тебя верховным судьей в своих спорах.
— Да. И в моем случае, они не видят разницы между спором о точной калибровке смесителя частиц Келли или выборе смесителя для нового джакузи с подогревом.
— Знакомо.
Они переглянулись. Они по-прежнему были врагами, но даже врагам была позволена вольность, когда дело доходило до жалоб на семью.
Он встал.
— Шаттл готов. Тебе нужно куда-нибудь заехать по дороге?
Она уже уладила все свои дела этим утром. Если бы ее план убедить его сотрудничать провалился, она бы действовала в одиночку.
— Все необходимое в моей машине. Я дам твоим людям код, чтобы они могли доставить все сюда.
— Отлично. — Он подошел к двери и подождал, пока та распахнется. Она прошла через дверной проем, подарив ему шанс беспрепятственно выстрелить ей в спину. Если он ударит, то сейчас.
Матиас повернул налево.
— Сюда.
Они прошли по коридору к тому же приватному лифту, которым она воспользовалась этим утром, только на это раз в нем не было шести вооруженных охранников. Только она и Матиас Баэна.
Она сошла с ума, черт возьми, но приняла правильное решение. Она пришла к этому человеку, которого тщательно избегала всю свою жизнь, к человеку, у которого не было причин доверять ей, и сказала ему, что его жена изменила ему с ее мужем. Он мог отреагировать сотней способов. Он мог наброситься на нее, он мог отказаться ей верить, он мог бы замкнуться, впасть в шок или просто вышвырнуть ее вон. Вместо этого они ехали в лифте, полные решимости исправить эту ситуацию до того, как она превратится в катастрофу.
Теперь ей не придется справляться с этим одной. Она не доверяла ему, но доверяла той ярости, которую увидела в его глазах, когда его жена поцеловала ее мужа. Впервые с момента, как она увидела эту проклятую запись, Рамона смогла вдохнуть полной грудью, а когда выдохнула, почувствовала злость. Невероятную, всепоглощающую злость.
Габриель. Как он посмел? Как, черт его дери, он на это решился? Она дала ему все. Она закрывала глаза на его похождения по бабам, его бесконечные отпуска и совершенную неспособность выполнять простейшие поручения. Она освободила его от всякой ответственности. Буквально, она просила его лишь об одном — оставаться верным. Не ей, как его супруге — это было выше его — а семье, обеспечивающей его беззаботное существование.
Она так усердно работала над этим проектом. Она отдавала этому все, каждый час своего бодрствования, свой сон и свое душевное спокойствие. Она жила и дышала этим последние три года. Ее жизнь превратилась в рутину, постоянный поиск еще немного денег, достаточных для продолжения проекта, преодолевая бесконечные технологические неудачи. Неустанное давление осознания того, что, если она потерпит неудачу или просто не будет достаточно быстра, чтобы обогнать двух других конкурентов, семья столкнется с финансовым крахом, было ее постоянным спутником. Это не давало ей спать по ночам и будило утром.
