её мордахе… Зависаю, разглядывая перламутровую помаду на варениках. В названиях женских прибамбасов я не разбираюсь, но у неё на лице ещё много всего… наложено. Слоями. Мой воспалённый мозг рисует картинку глубокого минета, после которого у меня на члене остаются разводы губной помады «цвета девяностых».
Да ну, на хрен…
Трясу головой, чтобы прийти в себя, и понимаю, что гостья тоже зависла, разглядывая меня. Судя по её расширенным зрачкам и приоткрытому рту, я произвёл положительное впечатление. Недавно из душа, в одном полотенце на бёдрах и со стояком, которое оно практически не скрывает. Я размечтался о соседочке, и крепко. Болт падать не собирался.
— Ты кто? — прерываю молчание.
— Так я… это… — мямлит «красавица», и я замечаю у неё в пятерне пачку бабла. — Наталья, — представляется. — Сдаю эту квартиру.
— А, ясно, — киваю. — Чего надо, Наталья? За хату заплачено, я не шумел.
— Шумел. Ночью.
О как. Сдали меня уже? Деревня.
— И чо, выселишь? — киваю на деньги.
— Н-нет, — баба краснеет, потом бледнеет, пожирая взглядом мой голый торс, и стояк без внимания не оставляет. Сглатывает нервно, прячет бабки в сумочку. — Я в двадцать пятой квартире живу.
Я кошусь в сторону железной двери с номером двадцать пять. Это квартира соседочки, с которой я вчера почти познакомился. О как — ещё раз.
— Так ты чего пришла? — я чувствую себя гестаповцем. Неприятно.
— А… Мне сестра сказала, что ты вчера пьяный ночью в подъезде шумел. У нас так не принято, — прямит спину, смотрит на меня с вызовом.
— Сестру как звать? — задаю совершенно неожиданный для неё вопрос.
— Мою?
— Нет, бл*, мою, — едва не ржу. — Твою, конечно.
— Геля. Ангелина то есть, — мотает головой, волосёнки жидкие поправляет.
Ангелочек, значит. Ей подходит. Очень.
— Ну, бывай, соседка, — ухмыляюсь и закрываю дверь у неё перед носом.
Снова иду на балкон курить. Настроение выходить из квартиры пропало. Пока не знаю почему.
Затягиваюсь, выдыхаю густой дым и думаю. Какого хрена? Нормально утро начиналось, а тут сник. И причина не в размалеванной бабище. Нет, не в ней. В ангелочке. Хочется мне её, а нельзя. Не настолько я паскуда, чтобы жизнь приличной девушке портить.
После пар я иду в магазин, а потом тащусь домой с двумя тяжёлыми пакетами и думаю о социальном. О неработающем лифте у нас в подъезде — его уже месяц не могут починить — и о нашей шикарной медицине, которая только условно бесплатная.
Невесело. Падалки — это грустно. Дурацкий город.
Подхожу к своему подъезду и замечаю на лавочке крупногабаритную фигуру самца — сосед наш новый. Натка его ещё утром выселить должна была, а он сидит и пьёт что-то из горла бутылки. Подхожу ближе — коньяк бухает. Не дешёвый, между прочим, как и его брендовый спортивный костюм.
Выглядит мужик гораздо лучше, чем ночью. Побрился? Хоть на человека похож теперь. Но всё равно пугающий тип. Бандит, наверное. Заплатил Наташке за квартиру на полгода вперёд, а это приличная сумма. Точно бандит…
— Добрый вечер, — он пьяно здоровается со мной, а я вздрагиваю и иду мимо него к подъезду. — Давай помогу, — встаёт и быстрым шагом догоняет меня хромую.
— Не надо! — дёргаю пакеты, в которые он уже вцепился обеими лапами. — Я сама.
— Ты еле тащишься, — настаивает и силой забирает у меня сумки. — Пойдём, кнопка.
Соплю, молчу, иду.
Страшно с ним в подъезд заходить, но деваться некуда. Если что, я так заору — все соседи повыскакивают.
Идём по лестнице, и я пялюсь на мощную спину, на подкаченную задницу мужика. Фигура у него десять из десяти, конечно. Сглатываю тугую слюну, цепляюсь за перила, поднимаюсь. Он не торопится — идёт на несколько ступенек впереди, не оборачивается и не разговаривает. Это хорошо, потому что я его боюсь, а когда я боюсь — начинаю огрызаться.
— Что у тебя с ногой? — на пятом этаже сосед прерывает молчание.
Рано я обрадовалась…
Не отвечаю. Пытаюсь по походке оценить степень его опьянения. Не так чтобы сильно, но вдатый.
— Перелом сросся неправильно, — сама не знаю почему решаюсь на откровение.
— А врачи что?
— Слушай, — я останавливаюсь, — не лез бы ты не в своё дело.
Ну всё, меня понесло. Я не специально, честное слово!
Сосед медленно поворачивается ко мне, смотрит хмельными глазами и лыбится. Не понятно чему лыбится, и от этого становится ещё страшнее. Прикусываю кончик языка, чтобы не сболтнуть ещё чего-нибудь, и киваю ему — вперёд иди.
Идём. Молчим.
До девятого этажа добираемся целую вечность. Сосед ставит пакеты около моей двери и лезет в карман спортивок. Достаёт сигареты, закуривает, смотрит на меня, а я на него. И чего смотрю? Не знаю. Надо скорее дверь открывать — в «норку» прятаться, но я стою.
Сосед изучает меня с ног до головы, щурится и выдыхает изо рта и ноздрей густые клубы едкого дыма. Я даже не морщусь — сама не курю, но Наташка в кухне вечерами одну за другой. Глаза у него тёмные, чуть раскосые — чувствуется азиатская кровь, но не много. Узкоглазые — они сухие и жилистые, а этот лось здоровый, мясистый, широкоплечий. Я по сравнению с ним игрушечная. А ещё морщинки в уголках глаз и едва заметная седина в чёрных коротких волосах.
— Чего смотришь? — давит бычок кроссовком и бесстыже облизывает меня взглядом. — Спасибо сказать хочешь?
Я вздрагиваю, понимая, на что он намекает. Сжимаюсь в комочек под нахальным взглядом, но мгновенно разжимаюсь, словно пружина. Нельзя зверю свой страх показывать. Он его, как кровь, чует.
— Моя сестра — хозяйка этой квартиры, — зачем-то сообщаю и киваю на дверь его хаты.
— Я знаю. Она утром ко мне заходила поздороваться.
— Только поздороваться? — у меня брови ползут вверх.
Ничего, что этого алкаша выселить надо было? Ну Наташа…
— В смысле — только? — он подкуривает новую сигарету. — А ты чего хотела, кнопка? — ухмыляется.
Меня дико раздражает, что сосед зовёт меня «кнопка». Что за прозвище? Бесит.
— Чтобы ты, дядя, — нарочно голосом выделяю «дядю», — вёл себя по-человечески, — заявляю громко, а кровь в венах стынет от ужаса. — Нам с сестрой из-за тебя проблемы не нужны.
Чёрные глаза соседа заволакивает муть злости, желваки ходуном ходят.
Зачем я это сказала?!
Судорожно ищу в кармане ключи, пытаюсь попасть в замочную скважину, а руки не слушаются.
— Слышь, кнопка, — раздаётся у меня за спиной, — я тебе чего плохого сделал? Зачем так?
— Просто, — отвечаю на автомате и захожу в квартиру.
Быстро закрываю замок, прижимаюсь спиной к двери
