ней завис мужчина, вероятно, чей-то папа, а может, и дед: Алеся не смотрела ему в лицо.
– Интересно, что это? – пробормотала она, ни к кому конкретно не обращаясь, но смутно надеясь, что незнакомец подскажет ей.
Больше всего предмет напоминал инструмент из гаража.
– Не знаю, – мягко ответил сосед. – Я тут ничего не знаю.
Ну уж это враки! Алеся быстро глянула на него. Возраст угадывался с трудом – тридцать, сорок?.. Растительность на лице той стадии, когда еще рано говорить о бородке, но поздно – о небритости. Глаза серо-голубые, спокойные и добрые. А когда он улыбнулся, Алеся поняла, что никто еще не улыбался ей по-настоящему. Вот так, тепло и радостно, словно ей одной предназначенной улыбкой. Он был некрасив, и это тоже говорило в его пользу. Красивых мужчин она терпеть не могла.
Утром ей казалось, что главным событием дня станет шоу мыльных пузырей. Она ошиблась. Главным событием стала встреча с Любимым.
Художница Светлана Мищенко-Сапсай.
Аншлаг – это всегда приятно для артистов и публики. Но полный зал детей – отдельная история. Море, загнанное в бутылку…
Алеся сидела, стиснутая меж двух мамаш с трехлетками на руках. Впереди на отдельных местах восседали близнецы (родители наконец научились одевать их по-разному). Сзади устроилась еще одна семейка: мать, похожая на замученную Обезьянку из мультика, и двое сыновей. Старшему было лет двенадцать, и на комментарии он не скупился… Где же в этом зале растворился тот, кто ничего не знает о советском прошлом? Так ответить мог только иностранец, но этот вариант исключался, хотя она и не могла бы объяснить почему. И все же было в его лице что-то странное, что-то не от мира сего… И странная власть над ней: вот сказал он глупость, пошутил неудачно – а она поверила… Чей он папочка, интересно знать? Нет, совсем не интересно, какое ей дело!..
Клоуны на сцене смешили малышню, выдувая радужные пузырьки и колотя друг друга по головам.
– Ой, умора, оборжаться, – сказали сзади.
Алеся вынуждена была согласиться с вредным мальчишкой. Пока это напоминало примитивное увеселение ползунков, а не «итог многолетних экспериментов известной международной компании».
– Ма, носками пахнет, – пожаловался младший брат. – Этот придурок ботинки снял.
Мать, похожая на Обезьянку, не выдержала и шепотом всыпала обоим, что подействовало минуты на две.
Теперь из трубочек мастеров вылетали настоящие гиганты, похожие на арбуз, если бы арбуз был покрыт радужной оболочкой и колыхался в воздухе. Яркие, упругие, от прикосновения пальца они взрывались тысячами капель и орошали сцену. Малышня визжала от восторга. Алеся тоже смотрела зачаровано: вот такие ей никогда не удавались! У нее прямо руки зачесались самой обмакнуть трубку в зеленоватую жидкость, выдуть гигант и оказаться под его каплями… «Хоть бы со мной поделились! – думала она безнадежно. – Ну самым маленьким флакончиком!».
– Весело будет тому, кто станет это убирать, – заметили сзади.
Когда мастера начали фехтовать стаканчиками пенного «мороженого», очень похоже имитируя выпады, строгий критик сменил гнев на милость:
– Ну хоть это прикольно…
Тоном умственного превосходства он разоблачал брату все фокусы, чудовищно привирая, конечно, но кто бы его уличил? Замолчал и по-настоящему увлекся он, когда полетели матово-белые шары, которые не лопались, а буквально истаивали в воздухе.
«Никогда о таком не слышала», – думала Алеся. В интернете для праздных бездельников содержатся подробные инструкции, как сделать пузыри максимально яркими и долговечными, всунуть в них предмет, выдуть их на морозе, поймать на шерстяную варежку… Но вот как превратить их в дым – такого она не встречала!
Мастера жонглировали пузырями, катали их с горки, навешивали целые грозди, быстрым движением петель порождали радугу над головой – и все равно конец был один: пузыри лопались или истаивали… Никакой самый хитрый раствор не давал пузырю долгую жизнь!
Детвора с задних рядов толклась у сцены, тянула ручки к радужным сферам, лопала их и тянула снова… «Им ничуть не грустно – им весело, – думала Алеся. – Никого не терзают мои вопросы». А клоуны уже пускали пузыри прямо в зрительный зал, и даже взрослые тянулись к ним, чтобы лопнуть; даже тот противный мальчишка… Да какой он противный? Он просто стеснялся, потому что считал себя чересчур солидным для такого мероприятия… Напоследок в зал бросили золотое конфетти, и дети ловили его как утешительный приз: мыльные пузыри ведь не унесешь. А взрослые ругались: «Не бери эту дрянь!». Алесе никто не мог запретить, и три золотые штучки она взяла на память.
– У вас блестки в волосах, – сказал знакомый голос.
Естественным движением, словно уже много раз он касался ее волос, мужчина, не помнящий советского прошлого, протянул руку и убрал запутавшееся конфетти.
«Незатейливый жест, простой поступок изменяют мироощущение героев. Вместо ожидания страха неизвестного они начинают радоваться еще непознанному…».
– Спасибо, – ответила Алеся.
– Перед представлением я внимательно оглядел зал, – сказал мужчина. – Мы с вами – единственные взрослые, кто пришел сюда без детей.
– Вам интересны мыльные пузыри? – неловко спросила Алеся.
– Мне здесь все интересно, – спокойно ответил он и помог ей накинуть куртку.
Помолчав, он добавил:
– Еще мне интересно сразу переходить на «ты».
Алесе и в голову не пришло, что он к ней «клеится» (слово из лексикона Лучшей Подруги). Опыта в подобных делах у нее не было никакого, но женский инстинкт подсказывал: он не «клеится», тут что-то другое.
Может быть, она ему тоже интересна?..
К автобусной остановке они шли вместе. Глядя в его глаза, смеясь и обсуждая увиденное, Алеся выпала из Реальности. Он на миг вернул ее обратно:
– Посмотри-ка на этого мальчишку и его замечательную маму.
Мальчонка лет шести на карачках вез по грязи игрушечный самосвал, в то время как мать в дорогих сапожках дефилировала рядом по тротуару. Что же тут замечательного?!
– Малыш выбрал свой путь – не самый легкий и чистый, но самый важный для него. Все дети это умеют. Редко кому позволяют…
– Возможно, мать просто равнодушна, – сказала Алеся в смутном приступе ревности.
Человек, уже ставший Любимым, улыбнулся.
– Может быть. А кто придумал, что равнодушие хуже любви? Оно несет гораздо больше свободы. Я предпочитаю, чтобы ко мне были равнодушны.
И неожиданно добавил:
– Сегодня ночью я дежурю на складе. Хочешь – приходи.
Алеся пришла.
3. Ключ от собственных цепей
Он был не такой как все – как и она. У него были детские вкусы, его мечты дерзко зеленели, ему нравилось то, что у его ровесников вызывало усмешку и недоумение. Он не признавал узы брака, не считал, что детей непременно нужно «заводить» и «тянуть на себе», чтобы не остаться без «стакана воды в старости» – того самого стакана, к которому столько раз уже приложились, что давным-давно осушили… В первый же вечер он сказал ей, что бояться надо только двух вещей: умереть мучительной смертью (сама по себе смерть не страшна) и не
