с вами вопрос… Кейлин?
– Папа…
Горячие слезы унижения потекли по моему лицу. Прижимая к груди разорванное платье, я бросила взгляд на побледневшее лицо Эдварда.
– Папа… Я… Мы…
Отец поджал губы, отчего его темные усы зашевелились. В его голубых глазах вспыхнул гнев.
– Что все это значит?
– Это не то, что вы думаете, сэр. – Эдвард поднял запястье, на котором сверкала проклятая золотая запонка. – Я зацепился за платье и…
Отец бросился на Эдварда и схватил его за воротник у горла. Мне нужно что-то сделать. Мне нужно остановить его.
– Ты смеешь приходить в мой дом и приставать к моей дочери?
На лбу у Эдварда пульсировала жилка, а его лицо приобрело пугающий фиолетовый оттенок.
Сделай же что-нибудь, Кейлин, черт тебя побери!
Эдвард поднял дрожащие руки в примирительном жесте.
– Клянусь, это недоразумение, – прохрипел он.
Недоразумение. Вот именно! Все это всего лишь досадное недоразумение. Нелепость, о которой все в скором времени забудут, а если вдруг вспомнят, то лишь со смехом.
– Думаешь я поверю коварному мерзавцу, который заманил наивную молодую девушку в тень, пользуясь тем, что у нее нет компаньонки? – прорычал отец, скаля зубы.
– Папа, умоляю вас, это всего лишь недоразумение.
Голубые глаза Эдварда были полны паники, но, когда он посмотрел на меня, на его лице промелькнуло нечто похожее на облегчение.
– Это правда, сэр, – сказал он, старательно кивая. – Вы все неправильно поняли.
Отец отпустил его и толкнул в грудь.
– Я все правильно понял.
Посол, пошатываясь, отступил назад и ударился о противоположную стену коридора. Он остался стоять там, тяжело дыша и хватаясь руками за горло.
Шагнув вперед, я вцепилась в рукав отца. Безусловно, лишь я могла его образумить.
– Мое платье порвалось и…
И что? Думай, Кейлин. Думай!
– И посол предложил мне свое пальто, чтобы я смогла сходить к себе и переодеться, – продолжила я. – Вот и все. Папа, пожалуйста, вы должны мне поверить. Это чистая правда.
– Чистая правда? – Отец закрыл глаза рукой и чертыхнулся. – Ты думаешь, что правда имеет значение в подобных ситуациях?
Он опустил руку, избегая встречаться со мной взглядом, и впился глазами в Эдварда.
– Когда люди услышат о произошедшем, Кейлин будет опорочена. Никто не захочет взять ее в жены.
Разве это так важно? Если я не могу выйти за Роберта, я не хочу выходить замуж вообще.
Эдвард расправил плечи и одернул жилет. Его беспокойство сменилось решимостью.
– Я понимаю, как подобный инцидент может отразиться на брачных перспективах леди Кейлин. Именно поэтому я готов все исправить, ведь это вопрос чести.
Все исправить?
Брачные перспективы?
Постойте, он ведь не собирается на мне жениться?
Я ведь его даже не знаю! К тому же после сегодняшнего фиаско мне вообще хочется забыть о существовании Эдварда.
– Это безумие! – закричала я; в груди вспыхнула боль, как будто мое сердце разлетелось на осколки. – Нас никто не видел! Никто ничего не узнает.
Отец разжал мои пальцы своими руками и повернулся ко мне спиной. Точно так же он себя повел, когда я слезно умоляла его передумать насчет помолвки Эйвин. Уже не первый раз папа отворачивается от меня, как будто меня не существует. Как будто я для него ничего не значу.
Отец и Эдвард скрылись в кабинете, чтобы решить мою судьбу, лишая меня права голоса. Я осталась стоять в пустынном коридоре, прижимая к груди испорченное платье.
Наверняка существует способ все исправить. Способ избежать свадьбы с человеком, которого я не люблю.
Эйвин!
Она-то уж точно знает, что мне делать.
Я бросилась бежать к винтовой лестнице, а затем вниз по ступеням. Рука заскользила по гладким перилам из красного дерева. Пальцы задели опорный столбик, который как-то раз отвалился после того, как я попыталась съехать вниз по перилам. Эйвин тогда взяла вину на себя за эту шалость. Только вот в детстве именно я была зачинщицей всех проказ.
Лакей, стоявший у дверей, подскочил на месте, когда увидел меня.
– Миледи…
– Мне нужна верхняя одежда. Срочно!
Он бросился в гардеробную и вернулся с моим любимым серым плащом из мягкой шерсти. Я поблагодарила слугу, накинула плащ на плечи и застегнула застежку у горла, чтобы спрятать рваное платье.
Вдоль длинной подъездной дорожки горят факелы, освещая мне путь. Я обежала дом по периметру. Мои туфли заскользили по влажной траве, когда я ступила в сад. Широкая каменная лестница ведет на террасу, откуда из открытых дверей доносится музыка. Как же мне позвать Эйвин, не привлекая при этом внимания гостей?
Из глубины сада послышался смех, который я тут же узнала. Получается, Эйвин сейчас в саду. Впервые за сегодняшний вечер мне улыбнулась удача.
Я зашагала по дорожке, шурша гравием, но затем резко остановилась, когда к хихиканью сестры присоединился тихий мужской смешок.
Эйвин не одна.
Неужели она здесь с Робертом? О боже! Я не переживу, если увижу их вместе.
На цыпочках я подобралась ближе и осторожно выглянула из-за благоухающего куста самшита.
Небесно-голубое бальное платье Эйвин сияет в лунном свете. Напротив сестры сидит мужчина, играя ее золотистыми локонами. Это не ее жених. Таинственный незнакомец стройнее Роберта и не настолько широк в плечах. Я изо всех сил напрягла слух, чтобы подслушать их разговор.
Эйвин выпрямилась и покачала головой.
– Но, Риан…
Мужчина прижал палец к ее губам и что-то тихо сказал. Настолько тихо, что я не расслышала его слов.
Эйвин кивнула. Риан опустил руку. Моя сестра подалась вперед, закрыла глаза и припала губами к его губам.
Получается, у моей сестры есть возлюбленный, о котором она мне ничего не сказала. Но ведь мы всегда делимся друг с другом секретами. По крайней мере, я рассказываю ей все.
Ночную тишину нарушил странный булькающий звук. Лицо Эйвин побледнело. Она наклонилась вперед и упала бы со скамейки, если бы не таинственный незнакомец, который успел подхватить ее на руки.
У меня перехватило дыхание, и мое опустошенное сердце ушло в пятки. Мой рот приоткрылся в безмолвном крике.
Ноги приросли к земле, и меня будто парализовало. Словно в тумане я смотрела на то, как незнакомец положил мою сестру на скамейку. Он провел пальцами по щеке моей сестры, а затем исчез.
– Эйвин!
Я наконец смогла сдвинуться с места и бросилась к скамейке. Эйвин смотрит в небо остекленевшим, невидящим взглядом, в котором нет ничего, кроме пустоты.
– Нет… Нет… Нет…
Ее кожа ледяная, словно лед.
Пульса нет.
Моя сестра не дышит.
Не может быть… Я отказываюсь в это верить…
– Пожалуйста… Очнись…
В ночи прозвенел мой полный отчаяния крик.
Ей ведь всего двадцать. Она слишком
