— Мы с тобой переехали в другой мир, — начала я тихим ласковым голосом. — Помнишь, я рассказывала тебе сказки про фей и драконов?
Соня кивнула, хмурясь, а потом вскинула на меня сияющий взгляд.
— Мы увидим фею?!
— Не знаю, может быть, когда-нибудь. Но ты должна запомнить, что никому нельзя говорить, откуда мы приехали, понимаешь?
— А почему?
— Потому что плохие люди нас захотят поймать и посадить в темницу.
— Хорошо, — дочь кивнула, и я расслабленно выдохнула. — К бабе Маше мы не пойдем?
— Нет, бабу Машу мы больше не сможем навестить. Она теперь далеко.
— А мои игрушки?
Я вспомнила ту гору кукол, машинок и зверят, что была у Сони, и кисло улыбнулась. Если бы мы забрали их все, пришлось бы переезжать в Молот не с одним чемоданчиком. Вообще-то, я взяла с собой только две упаковки жаропонижающих, а Соня засунула в чемодан плюшевого динозавра. Еще среди необходимых вещей были носки, нижнее белье, зубные щетки и средства для гигиены.
Но все это мы собирали вовсе не для Молота, а для поездки к бабушке в деревню еще неделю назад. Если бы я знала, что с этим чемоданом сбегу в другой мир, положила бы какой-нибудь еды, хотя бы крекеров или консервов.
Недолго думая, я спрятала в чемодан свой мобильник, который здесь ожидаемо не ловил связь, но достала динозаврика и отдала дочке, попросив ее не брать игрушку с собой. Плюшевый зверь, невиданный этому миру, вызовет массу ненужного внимания.
Из дома выбирались так же, как и заходили в него. До заметенных ворот ступали осторожно, чтобы не провалиться, а уже за оградой идти было легче. Несколько сантиметров сугроба были в кол замерзшие, и проваливались ноги лишь по щиколотки в свежий снег, что был поверху.
Поселок отсюда просматривался хорошо. Дом Балдера стоял на пригорке, а все остальные внизу. Однотипные деревянные домики стояли вплотную друг к другу, весь поселок расчерчивали ровные узкие улочки. Над поселком вился сизый дым из печных труб, откуда-то доносился стук колес, ржание лошадей, крики и смех ребятишек. Поселок жил полной жизнью даже в такое холодное время. Несмотря на сильный буран, я видела и женщин, спешащих домой из магазинов с бумажными пакетами в руках, и стариков, чинно прогуливающихся туда-сюда. Пока мы с Соней спускались по сугробам, одна пожилая пара дважды обошла несколько домов медленным прогулочным шагом.
Люди привыкли к снежным зимам, но я тогда еще не знала, что лета на севере никогда не бывает.
Соня увидела толпу ребятишек у стеклянной витрины магазина со сладостями, и взгляд ее сделался таким несчастным, что я пожалела, что взяла дочь с собой. Но и оставить ее дома не могла, мало ли что случится со мной в пути.
В самом поселке дороги были расчищены, и мужики не прекращали махать лопатами ни на минуту, потому что снег все сыпал и сыпал, и если лошади могли пройти, то повозки катились с трудом, скрипя колесами. Многие дома были украшены сияющими огоньками. Мне сначала показалось, что это гирлянды, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что проводов у огней нет. Они словно сами по себе держались за бревна и кровлю, и светились явно с помощью магии.
Мы с Соней теперь в магическом мире, стоит к этому привыкнуть. Здесь все, что привычно нам, скорее всего, работает без электричества. Интересовало, есть ли в Молоте какой-то транспорт помимо экипажей, например, машины или корабли, но выясню это потом. Сейчас, главное, узнать, что те медные пластинки в моем кармане — деньги.
Дочка уже и забыла о детях, с которыми я не разрешила ей познакомиться, и топала рядом, крепко держа меня за руку. Вертела головой, с любопытством рассматривая непривычные ей дома, которые выглядели словно из мультиков. Здания здесь и правда были красивые, хоть и простенькие — бревенчатые стены, деревянные кровли крыш, квадратные маленькие окна. Магазины, а точнее, как я совсем быстро поняла, “лавки” обозначались вывесками причудливых форм, на которых было написано “Продуктовая лавка”, “Молочная лавка”, “Банная лавка” и так далее.
Но с особым интересом я разглядывала одежду местных жителей. Женщины были одеты в простые длинные шерстяные платья, и обуты в валенки. А вот верхняя одежда мне очень понравилась: пальто на одной из девушек было красивым, с широкими полами собранными во много складок, и выглядело оно словно бальное платье, но из очень плотной шерстяной ткани. Верх пальто облеплял фигуру, подчеркивая соблазнительные формы, аккуратные рукава заканчивались широкими манжетами, а воротничок-стойка был украшен брошкой-совой усыпанной сверкающими камнями.
Но в таких пальто ходили не все, а только те, кто совершенно точно имел много денег. Финансовое состояние модниц можно было определить по тем огромным пакетам, что вслед за ними тащили слуги, и по вычурным экипажам. Впрочем, таких было всего два, как и девушек-модниц. Я встретила их у ателье. Блондинки, с похожими чертами лица, увидев друг друга, заулыбались. Одна приветственно махнула рукой второй, а та отвесила шутливый поклон.
— Мам, это принцессы, — серьезно произнесла дочка.
Я лишь улыбнулась. Не буду говорить ей, что принцессы совершенно точно не ходят по магазинам сами… Хотя кто знает, какие принцессы в этом мире, и есть ли они здесь вообще. Разберемся, мы ведь теперь в Молоте навсегда.
Пока Соня с восхищением рассматривала “принцесс” я искала взглядом какую-нибудь самую простенькую продуктовую лавку. Такая обнаружилась в конце улицы, в нескольких метрах от нас. Она не была украшена огоньками, да и вместо симпатичной вывески над дверью была приколочена не ошкуренная доска.
Мы двинулись в сторону этой лавки. Я толкнула дверь, но она не поддалась, пришлось навалиться плечом и тогда петли скрипнули, дверь отворилась, впуская нас в помещение. Внутри было светло от огня в камине и нескольких свечей. Дверь в еще одну комнату, что была за прилавком, отворилась, и в зал вышел бородатый мужчина. Он выглядел словно разбойник из любимых дочкиных сказок, и Соня, увидев его, спряталась за мою спину.
Мужчина глянул на меня подбитым глазом. Синяк на пол лица уже пожелтел, но это не делало его менее отталкивающим. Даже я стала немного нервничать, находясь с лавочником один на один.
— Здравствуйте, — мне мой голос показался писклявым, и я откашлялась. — Мы бы хотели у вас купить что-то из еды. Это ведь продуктовая лавка?
— Не местные?
— Только сегодня прибыли.
— Я продаю только крупы, — мужик кивнул на мешки, стоящие вдоль стен. Я проследила за его взглядом, и кивнула.
— Да, их и надо. Только… можно сперва понюхать? — вопрос наверняка прозвучал странно, потому что густые брови лавочника поднялись вверх, едва не путаясь в рыжих кудрявых волосах. Но мне было важно узнать как пахнет крупа в этом мире, если вспомнить, что та, что есть дома у Балдера, мягко сказать, жутко воняет.
Мужчина не отказал в моей странной просьбе, поэтому я двинулась к одному из мешков. В нем него оказался рис, и пах он вполне обычно. Я долго думала, сколько крупы попросить взвесить, не зная, есть ли тут такое понятие как “килограмм”, но потом решила попросить насыпать рис в небольшой пакет.
Лавочник выполнил просьбу и взвесил пакет. К моему удивлению и облегчению, сказал:
— Один килограмм ровно.
— Отлично! — я быстро вытащила мешочек из кармана, дрожащей рукой высыпала часть монет на прилавок, и проследила, изменится ли равнодушное выражение лица мужчины.
К моему ужасу, он глянул на монеты несколько шокировано, явно не понимая, почему с ним рассчитываются непонятно чем.
— Вы бы мне еще золотой выложили, — рыкнул он, а увидев мой непонимающий взгляд, добавил еще громче, да так, что Соня захныкала: — Две медяшки стоит килограмм риса, две! Если таким образом хотели ткнуть в меня тем, что я когда-то грабил людей, то у вас получилось. Забирайте пакет и больше не приходите.
Мужчина смахнул со стойки себе в руку две монетки, остальное отодвинул ребром ладони, и я быстро забрала остатки. Схватила пакет с крупой и мы с Соней выскочили на улицу. Дочка все еще испуганно оборачивалась на дверь, а я ошарашенно хлопала глазами, глядя на пакет в своих руках.
