Глава 4
Молодая секретарь мисс Альба с вниманием ученого над препарированной лягушкой разглядывает девушку, из-за которой ректор устроил такой переполох. В ней нет ничего необычного, на ее женский взгляд. Серая посредственность, не более того. Ну, волосы интересные, да. Глаза вон какие ясные, да. И все!
О, а ведь сколько она перевидела здесь всяких: и с ярко-накрашенными губами, с вызывающе расстегнутыми пуговицами на декольте, надушенные так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Вот это были хищницы, да. Но там обожаемый ею ректор жестко держал границы и девушки выходили разобиженные и насупленные. В такие моменты Альба ликовала внутри: вот каков ее мужчина! Так вам и надо!
А эта что?
Мышь дворовая!
Но как Рэмчик на неё среагировал!
Как останавливал, не давал выйти, хлопал дверью. И выглядит эта бродяжка вон как счастливо.
Они там что…обнимались?!
Они, может быть, даже…целовались?!
Но Альба была умной девушкой, которая умела хорошо контролировать свои эмоции. И сейчас, в момент раздувающейся паники, она заставляет себя сделать глубокий вдох и выдох. Через время пелена с глаз спадает и пальцы получается разжать.
— Вам плохо? — интересуется голос сверху и Альбе понадобилось все ее самообладание, чтобы поднять глаза на дрянь, которая пытается увести чужого мужчину и мило ей улыбнуться.
— Все в порядке, дорогая, благодарю, — пропевает, как соловей, гордясь сама собой.
Да!
Врага нужно держать близко.
Но девушка только хмурится на её слова и садится в кресло, ожидая, пока секретарь закончит с бумагами.
Первым делом Сания идет заселяться. На улице её провожают множество любопытных взглядов и она сдерживает себя, чтобы не поежиться. К такому вниманию она не привыкла. Беспризорники должны быть незаметными и уметь сливаться с толпой, стенами и тёмными углами. Сейчас же приходится держать ровной спину и уверенным шаг. Слава Всевидящему, что здание общежития недалеко.
Комендантом оказываетсчя суровая, боевого вида женщина с жёстким выражением лица.
— Кто такая? — рявкает, когда Сания входит в комнату после короткого стука.
— Новый студент! — чеканит девушка, непроизвольно вытягиваясь стрункой, и аккуратно передает документы.
Женщина внимательно их изучает и переводит тяжёлый взгляд на гостью.
— Пшла вон отсюда, пока не поздно.
Сания на несколько секунд теряется. Нет, она не ожидала радушного приёма и распростертых объятий, но… Там же приказ ректора!
Потом расслабляется и скрещивает руки на груди. Что ж, она тоже не намеревается выражать радушие в таком случае. Тем более огрызаться привычнее.
— Женщина, вы глазки свои прекрасные откройте пошире и читайте внимательно. Там приказ вашего начальника. И обсуждать его с вами я не намерена.
Комендант женского и мужского общежитий такого не ожидала. Её боялись, перед ней тряслись и старались максимально быстро убраться из её кабинета. Эта же мелкая стоит тут, как статуя херова, и даже не думает бежать!
— Ты слышь, шмыга проблединовая! Засунь этот свой приказ туда, откуда тебя мать родила и шуруй подальше, чтоб глаза мои хренотени твоей не видели, — комендант не кричит, не ругается, заплевывая все вокруг слюной, и даже совсем не повышает голос.
Выговоривает все ровно, но вкладывая в каждое слово столько чувств и значений, что у любого студента обычно тут же начинали трястись колени, разворачивая хозяина к двери.
Но Сания звонко только коротко присвистывает на такую браваду. Не краснеет, не обижается и даже не пугается. И с самым довольным видом вываливает на бедную женщину арсенал ругательств любого беспризорника.
С каждым новым её словом глаза женщины из небольших щелочек становятся все круглее и круглее и вот уже можно различить их красивый узорчатый синий цвет. Тонкие губы раскрываются в кривой букве «О». А когда Сания замолкает, женщина встаёт, с грозным видом преодолевает отделяющие их друг от друга три шага и крепко, до хруста костей, обнимает застонавшую под тяжестью рук девушку.
— Давно я такого не слышала! — отлепляет от себя новоявленную студентку, — топай своими причиндалами за мной!
Проверяя по пути целостность костей и суставов Сания спешит за грозой общаг, пытаясь запомнить дорогу. Её провожают на третий этаж мимо редких, сразу же сливающихся со стенкой студентов (некоторые даже вваливаются в чужие комнаты) и открывают типичную серую дверь.
За дверью она.
Самая красивая, безусловно самая лучшая, восхитительная, уютная, личная, отдельная комната с личным шкафом и личной кроватью, и — о Бог мой Всевидящий! — её единоличной ванной комнатой!
Сания готова разрыдаться от переполнявших её чувств, но не позволяет себе этого перед комендантом. Разворачивается к ней, получает в грудь кулаком, откуда тут же вываливаются ключи. Еле успевает их поймать. Женщина уже топает обратно, порыкивая на тех несчастных, что попадается на пути. Девушка юркает в комнату, закрывает за собой дверь и медленно выдыхает, стараясь угомонить осчастливленное сердце.
Бо-же.
Медленно проходит по комнате, пальцами проводя по кровати, ощущая шероховатость покрывала. По гладкому лакированному столу. По резьбе шкафа для одежды, которой у неё практически нет. Заглядывает в ванну и не сдерживает слез. Душевая кабинка чудесная. Она поворачивает кран в сторону горячей воды и чуть не обжигается. Ох, льётся! На самом деле льётся горячая вода! И мойся сколько хочешь, не экономя и не слушая, что там за тобой вообще-то очередь. Удобный унитаз — сиди сколько хочешь, не думая о том, что затекут ноги, пока висишь над дыркой в полу. Сани ещё пол часа валяется на своей идеальной кровати, переваривая все изменения, на корню меняющие жизнь, и идет дальше по списку. Нужно забрать форму и книги.
Форму ей выдает милая серьёзная женщина, которая за все время не говорит ни слова. Её словно отвлекают от самого важного занятия на земле, чем она хоть и недовольна, но терпит. Окидывает фигурку Сании внимательным взглядом и исчезает в глубинах своего царства. Сани уже думает, что про неё забыли, увлекшись очередным важным делом, как женщина показывается из-за стеллажей с кипой одежды, которую бахает на стол перед девушкой. За второй заход приносит обувь, ловко складывает все в пакеты, указывает на дверь и с маньячным блеском в глазах возаращается к оставленному манекену.
Приходится снова вернуться в общагу и оставить вещи в комнате. В ЕЕ комнате ЕЕ собственные вещи. Такие перемены будоражат, вспенивая кровь, и к библиотеке она идет практически подпрыгивая.
Уже на подходе к широкой лестнице здания библиотеки с громким гиканьем её сшибает с ног, протащив пару метров по земле, что-то черно-белое. На одних инстинктах она отклоняет голову от кулака, прилетевшего сверху, чувствуя, как кто-то сидит на ней. Собирается, игнорируя боль, и сразу двумя согнутыми в коленях ногами двигает сидевшему по спине, одновременно сгибаясь в пояснице и переворачиваясь набок. В момент удара ещё и большими пальцами вжимается в глазницы напавшего. Перекатывается и теперь уже сама сидит сверху. Замахивается для удара и с удивлением обнаруживает под собой… девушку. Все произошло так быстро, в несколько секунд, что Сани даже толком не успела рассмотреть противника. А та открывает свои удивительные голубые глаза.
— Какого хера творишь, блаженная? — спрашивает со все ещё готовым для удара кулаком.
Девушка пытается взбрыкнуться и свалить её с себя, вот только Сания знает секреты, как удержаться в таком положении.
— Успокойся ты! — кладет ладонь на низ живота девушки, с силой надавливая пальцами между ног. Решает сыграть на одной возможности из ста и угадывает. Девушка напрягается сильнее, но затихает, ощущая руку там, где не положено, и ненавидящим взглядом сверлит Санию.
— Не будешь говорить?
Девушка только поджимает губы. Помимо удивительных голубых глаз у неё были белые, как снег, волосы. Сания никогда подобного не видела, но слышала, что такие бывают у закрытых, нелюдимых, воинственных северян. Она что, тоже оттуда?
