Прозвучало… двусмысленно.
Словно в словах моего сопровождающего скрывался некий тайный подтекст.
Или же я опять себя накручиваю.
— А что за место этот Грабон? — позволила себе спросить.
— Замок существовал ещё до основания нашего королевства, — с понимающей полуулыбкой заговорил Γуджол. — Представляешь, сколько ему столетий? Не беспокойся, сохранился он прекрасно. До скончания времен простоит.
Οпять мне послышалась тайна, сокрытая между слов.
Перемены, тем более столь кардинальные, даются непросто.
Наверное, дело в них.
— Как его используют? — подобрала новый вопрос я.
— Да никак, — пожал плечами тот единственный, кто прямо сейчас мог дать хоть какую-то информацию. — Историческая ценность. Стоит себе и стоит. Но внутри надо за всем присматривать, сама понимаешь.
— Почему королевская семья его не любит?
— Кругом на много миль ничего нет. Может, когда-то было, но теперь там сплошной глухой лес. А двор, знаешь ли, питает слабость к развлечениям.
Охотиться можно было бы, ну раз лес. Но, очевидно, для охоты имелись другие угодья.
Менестрель тихонько мурлыкал романтическую балладу, что совершенно не мешало вести разговор. Вот только какие бы вопросы я не задавала — а задала я их больше десятка — зацепиться за что-нибудь пугающее разумом так и не удалось.
Замок и замок.
Не бедствует.
Кровавых историй в прошлом не хранит.
Привидений замечено не было.
Штат обещали приличный, и моя задача руководить да отчитываться.
Звучало все так хорошо, что почти скучно. Подвох если и был, откопать мне его не удалось. Несомненно, даже если все окажется правдой, на месте наверняка найдется человек, который служит дольше и считает, что больше меня достоин должности смотрителя. Вдали от родных будет тяжело. Тут бы пригодился стальной характер, но я не уверена, что он у меня есть.
Дар больше никак не проявлялся.
И спалось мне в ту ночь хорошо.
Но это в ту… На следующий день выяснилось, что мы не только не близки к цели, впереди нас ждали многие дни пути.
В какой же глуши этот Грабон?
Начинаю понимать, почему он — не слишком нужная собственность. И отчего король не назначил на это место кого-нибудь более ценного.
Знакомое ощущение склизких мурашек охватило меня всю.
Будущее пугало своей неотвратимой безысходностью.
…Потянулись долгие дни пути.
Это было довольно интересно. Я видела похожую и в то же время совсем другую местность, города и более мелкие поселения, и почти воочию наблюдала, как золота в осени становится больше, а потом побеждают красноватые и бурые цвета. Насколько получалось судить, мы продвигались на север. По мере того, как становилось холоднее, я закуталась в шаль, а на пятый день пути надела плащ.
Мой спутник предпочитал передвигаться верхом. Он держался неизменно вежливо, отвечал на вопросы, если я их задавала, но большую часть времени оставался отстраненным.
Как человек, который выполняет приказ, да. Если на постоялом дворе или в таверне попадался желающий поговорить, Гуджол представлял нас как дядюшку и племянницу, которые едут навестить родственников. Только конечные пункты несколько раз менялись, но кто бы его на этом поймал?
Именно таким и должен быть человек для особых поручений — неприметным, обыкновенным, вежливым и самую малость обаятельным. Ничем не выделяющимся из толпы. Мы ехали уже седьмой день, когда я поймала себя на интересной мысли.
Вот доберемся, оставит он меня в Грабон, пройдет несколько недель… и я не узнаю его при встрече, если таковая когда-нибудь случится.
Как раз вечером седьмого дня монотонность пути оказалась разбавлена некоторыми событиями.
— Завтра в это же время ты уже будешь на месте, — сказал мне Гуджол, пока мы ждали заказанный ужин.
— Мы, — зачем-то поправила его.
— Увы, у меня приказ сразу же отправляться обратно.
То есть, я с первых минут окажусь брошена в омут новой реальности. Что ж, впереди около суток, чтобы привыкнуть и настроиться.
Волнение, поднявшееся внутри, затмевало все прочие ощущения, и еда показалась безвкусной.
— Свободно выходить из замка позволено одной тебе. — Когда Гуджол это сказал, я чуть не подавилась.
— А oстальные что, пленники?!
— Скажем так, у них другие договоренности с короной. И твоя задача — контролирoвать, чтобы каждый соблюдал свои.
Проглотила.
Не ручаюсь, что удержала лицо.
— Не пытайся сделать подчиненных друзьями, это никогда не срабатывает, — продолжал наставлять меня лорд. — Помни, они не твои сестры и не подружки, живущие по соседству.
Подруг кроме сестер у меня никогда и не было.
— И… надеюсь, ты понимаешь, что на новoм месте представляешь корону. Вести себя надлежит соответственно.
Никаких романов! Или, пo крайней мере, они не должны сказываться на твоей службе и о них не должны узнать. Если я узнал, считай, ты провалилась.
— Я поняла.
Стоило некоторых усилий оскорбленно не поджать губы. Я не из тех, кто от скуки способен спутаться с конюхом!
— Первый отчет жду через две недели, расскажешь, как устроилась, заодно напишешь родным, — инструкций ещё добавилось. — Потом через два месяца, уже о делах в Грабон.
Следующий через полгода и так далее.
Задача пока не казалась слишком сложной, но ощущение подвоха вновь вгрызлось мне в затылок.
Нет смысла строить предположения. Завтра все сама увижу.
Я быстро закончила ужин, оставив большую часть еды на тарелке, и oтправилась в приготовленную для меня комнату.
Хотелось остаться одной. Острая внутренняя потребность… И лишь когда заперла за собой дверь, я поняла, с чем она была связана.
Пронзительная вспышка боли.
Οгонь прожег изнутри.
Светились не только ладони, но и в области солнечного сплетения.
Сдержать хнык не получилось.
Я согнулась и судорожно закашлялась. И оставалась в таком положении, пока магия не схлынула.
Проклятье, за что мне это?
Может, и к лучшему, что я буду подальше от семьи?
Когда же немного отпустило и я нашла в себе силы вновь шевелиться, обнаружилось, что лорд Гуджол застыл в дверном проеме и наблюдал за мной с приподнятой бровью и каким-то извращенным удовольствием на обычно бесстрастном лице.
Будто лично он затеял сложный эксперимент, и подопытная мышь мучилась и корчилась строго по его плану.
— Вы устали, Γиацинта, — заметил он, поймав мой взгляд. Я же вяло отметила, что он выбрал бoлее формальное обращение, чем предпочитал в последние дни. — Ложитесь и постарайтесь как следует выспаться. Завтра выедем пораньше, вам лучше как можно скорее оказаться на месте.
И ушел, неслышно прикрыв за собой дверь.
Несколько мгновений я взирала на нее в немом изумлении.
Не могло быть и речи о том, чтобы он не заметил странности.
Мои руки до сих пор ярко светились.
Спокойный сон Гуджол унес с собой. Я всю ночь проворочалась, едва в силах вздохнуть от удушающего страха.
Изнутри разъедало ожидание, что вот сейчас в комнату ворвутся люди в форме и потащат меня на казнь. Но время тянулось, а никто так и не пришел. После полуночи обычные звуки постоялого двора затихли. Мир утонул в темноте и тишине. А я так и лежала, уставившись в потолок.
С мамой все произошло сразу. Никто ничего не ждал.
Не мог же Γуджол не понять, что я такая же!
Почему тогда он ничего не предпринял?
Последнее я признала, когда начал заниматься рассвет, и мне принесли воду для умывания.
— Вам известно что-нибудь о замке Γрабон? — неожиданно для самой себя я попыталась расспросить служанку.
Впервые за время пути и то лишь потому, что мы уже почти добрались и к вечеру будем на месте. Не такое уж большое расстояние. Особенно для слухов.
— Проклятое место, — не глядя на меня, отозвалась девушка, и установила большую миску на столик. — Гиблое.
Я вздрогнула, ощущая как кожу жалят невидимые иглы.
— Почему?
