группе и прижались друг к другу. Они болтали, поглядывая на неё, один за другим.
Теперь у неё сдавали нервы, и, какой бы голодной она ни была, она не могла даже подумать о том, чтобы сесть и поесть. Она наблюдала, как все вокруг наслаждались празднованием, набивая животы, пока не пришло время главного события.
— Стая Холлоу Гроув, пора! — голос альфы Линкольна зазвенел вокруг них, сопровождаемый криками и песнопениями, когда стая праздновала этот особый момент. — Как вы знаете, это не просто полнолуние. И это не просто ужин стаи.
Желудок Харлоу сжался, когда она ждала встречи с Винсентом. До сих пор его держали отдельно от остальной стаи, что было признаком того, что он отличался. Он был не просто частью их. Он был их лидером.
— Сегодня вечером мой сын становится тем, кем ему всегда суждено было быть. Сегодня вечером мы становимся сильнее, зная, что наша кровь могущественна. Стая Холлоу Гроув становится всё сильнее, и кто-то всегда будет у руля, ведя нас вперёд.
Толпа разразилась новыми криками и одобрительными возгласами.
— Винсент, выходи сюда!
При звуке его имени сердце Харлоу потеплело, её желудок всё ещё сжимался от странной смеси чувств, которые захватили её — нервы, надежда, любовь, страх и всё то, что она испытала от многих членов стаи сегодня вечером, особенно от женщин.
Винсент появился босиком, одетый только в джинсы. Он подошёл к своему отцу, который заключил его в мужские объятия, прежде чем отстраниться и взять голову сына в свои руки. Он кивнул, ноздри раздулись, а глаза сузились:
— Моему сыну сейчас исполнилось двадцать пять лет. С восходом полной луны я могу сказать вам, что Винсент становится главой этой стаи. Он поведёт вас вперёд. Он новый альфа!
Линкольн снял свою куртку и накинул её на плечи сына. Это был, казалось бы, скромный поступок — ни короны, ни наследования чего-либо материального. Но для волка-оборотня это было всё. Знак того, что теперь он носил шкуру своего отца, альфы.
Запрокинув голову Винсента к небу, он держал её там, одной рукой обхватив горло и подбородок, другой — затылок.
— Посмотри вверх, сынок. Посмотри, что тебе дано. — Тишина была оглушительной, как будто каждое существо на мили вокруг затаило дыхание, пока Винсент смотрел на небеса и на луну, которая будет направлять его и его стаю. — Клянёшься ли ты возглавлять стаю Холлоу Гроув как истинный альфа?
Харлоу ждала, затаив дыхание, когда мужчина, которого она любила, казалось, менялся прямо у неё на глазах, не по форме, как она видела много раз раньше, а по характеру. От него уже исходило что-то другое, и было странно думать, что мужчина, на знакомство с которым она потратила месяцы, уже может быть другим. Возможно, ей следовало этого ожидать, но потом ей часто говорили, какой она наивной была.
— Я клянусь! — голос Винсента звучал ниже и проникновеннее, чем когда-либо прежде.
Линкольн отпустил его, а затем несколько раз обошёл вокруг, принюхиваясь к воздуху, прежде чем, наконец, встать перед ним, притянуть к себе и прошептать что-то ему на ухо, что он никому не позволил услышать.
Затем Линкольн повысил голос, чтобы его снова услышала толпа:
— Винсент поведёт эту стаю вперёд, его кровь будет течь дальше. Но для этого у него должен быть кто-то, кто родит ему следующее поколение альф.
Сердце Харлоу бешено колотилось в груди, и она едва могла слышать из-за биения пульса в ушах.
— Сынок, ты принял решение о том, кто это будет?
Харлоу пригладила свои длинные рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам, и собралась с духом. Она была не из тех, кто любит быть в центре внимания — отнюдь нет, но если бы это было то, что она должна была сделать по долгу службы, она бы это сделала.
— Да, принял, — ответил Винсент.
Она закрыла глаза и ждала, когда назовут её имя, удивляясь, что он ещё не разыскал её в толпе. Тем не менее, всё это было так напряжённо, что она подумала, может быть, именно поэтому.
— Я выбираю Айлу Грегори, — ответил Винсент с явным рычанием в голосе.
Голова Харлоу закружилась, и она открыла глаза, гадая, не ослышалась ли она. Но… но это было не так. Когда высокая брюнетка направилась к Винсенту, и он взял её за руку, она поняла, что её худшие опасения наконец сбылись.
У неё перехватило дыхание, всё обрушилось на неё с жестокой неизбежностью. Она знала, что что-то было не так, и что Винсент недавно пережил нечто большее, чем просто восхождение, но она не бросила ему вызов. Теперь было очевидно, что всё это время кто-то другой привлекал его внимание, и она будет той, кто построит с ним жизнь.
Не только это, но и другие члены стаи знали. Жалость, то, как люди активно игнорировали её раньше — вот в чём всё дело. Как она могла быть такой глупой?
На глаза навернулись слёзы, такие горячие, что она подумала, что они могут обжечь её, но она ни за что не прольёт их перед стаей. И она ни за что не собиралась смотреть, как Винсент теперь трахает свою новую пару у неё на глазах.
Ужин стаи это или нет, но её там не будет.
Харлоу
Харлоу бежала так быстро, как только могли нести её две ноги, хотя она бы предпочла четыре. В её голове крутились события — не только этого вечера, но и последних месяцев, и то, как она почувствовала, что дома что-то не так. За все ночи, проведённые в одиночестве, когда Винсент должен был быть рядом с ней, и за те моменты, когда его глаза смотрели в пол, а не в её собственные.
— Я такая глупая! — ругалась она на бегу, злясь на себя больше, чем на Винсента или даже на Айлу. Потому что она должна была знать, должна была прислушаться к своему нутру и инстинктам, а не к той ерунде, которой он её пичкал.
Так же плохо было то, что она, казалось, была единственной, кто не знал об этом. Как, чёрт возьми, это произошло? Каждый жалостливый взгляд, каждая плоская улыбка и пренебрежительный взмах, которые она испытала на ужине стаи, пронеслись у неё в голове, и это было пыткой.
Это была её стая. Предполагалось, что это будут её люди. Так зачем им скрывать от неё что-то подобное? Выставлять её круглой идиоткой? Было бы достаточно плохо ничего не сказать ей о Винсенте
