она просила передать, что тебе нужно больше тренироваться. Потому что, когда мы вернемся, ты уже будешь достаточно взрослой, чтобы сразиться с ней. Наша мать, как и следовало ожидать, занята военными делами, но она шлет тебе свою любовь.
С честью и удовольствием,
Астианд
————
— Они могли убить меня, если бы захотели. Но не пытались это сделать, — сказала Нева Эмилианду, качая головой.
Она покраснела от смущения. Ей было неловко признаться в этом Эмилианду, который учил ее драться, но если убийцы не пытались убить ее, значит донажи хотела, чтобы Неву взяли живой. Догадалась ли Тринижи, что в Неве Рука и Глаз? До сегодняшнего дня Нева старалась убедить себя, что приманка, которую она оставила для донажи, сработала. Но вдруг она ошибалась?
— Ты уверена, что они не хотели тебя убить? — спросил Эмилианд.
— Я уверена как никогда, — сказала Нева. Покрытая шрамами маджила надела на запястье Невы кандалы, хотя могла легко перерезать ей горло. — Давай уберем остальные тела с глаз долой, а потом поговорим.
Они перетащили остальные тела в канаву, оставляя за собой кровавые следы. Кровь почти мгновенно высыхала, и земля окрасилась в темно-коричневые пятна. В пустыне стояла невыносимая жара, трупы маджил будут быстро гнить, а значит, маги скоро их обнаружат. Но заколдованные траншеи давали жителям Р'шары хоть какую-то защиту во время наводнений, а теперь благодаря им у Невы и Эмилианда будет время сбежать.
Повинуясь привычке, она пробормотала молитву о мирном прохождении всех чезэкин через Перемирие. Нахмурившись, Нева сняла кандалы, бесполезные после смерти хозяйки, и бросила их в грязь рядом с собой.
Когда они прошли несколько улиц, она стащила с веревки для стирки кусок бежевой ткани и белую льняную мантию. Нева с Эмилиандом остановились в переулке, и она протянула ему мантию.
— Тебе нужно смешаться с местными жителями, или нас ждут неприятности с упырями, — сказала Нева.
Он поколебался.
— А мы не хотим неприятностей, — настаивала Нева. — Именно из-за них наших людей выгнали из пустыни.
— Маги? — спросил Эмилианд, снимая рубашку и обнажая множество мелких шрамов, которые украшали его шею и плечи. Когда Нева увидела их, в ней проснулось желание защитить его.
— И Джинны, — добавила Нева, не отводя от него взгляда. Она уже ненавидела того, кто сделал это с ним. — Эмилианд, что с тобой случилось?
Эмилианд неподвижно застыл.
— Твои рога, шрамы… — Нева резко замолчала.
— Я облажался, — сказал Эмилианд, поморщившись. — В ответственный момент я подвел свой отряд, и этим подвел свою донажи. Я подвел тебя.
— Ты никогда не сможешь меня подвести, — возразила Нева. Он был здесь. Что бы Эмилианд ни пережил, он выполнил данное ей обещание. Только это и имело значение.
— Хотел бы я, чтобы это было правдой. — Эмилианд нерешительно улыбнулся.
— Я серьезно, — твердо сказала Нева. — Уверена, ты сделал все, что смог.
— Этого было недостаточно, — сказал он, сжав челюсти. Стало ясно, что он не хочет больше обсуждать эту тему.
Она молчала, пока он не закончил переодеваться. Нева повязала бежевую ткань вокруг его талии, чтобы скрыть брызги крови на штанах, и они направились к ближайшему рынку. Нева провела друга сквозь толпу, не обращая внимания на прохожих, ароматную еду и крики продавцов.
Везде были намеки на культуру Да'Валиа — замысловатые ковры, расшитые бисером барабаны и инкрустированное оружие. Все это очаровало Эмилианда. Неве показалось, что он принюхался, когда они проходили мимо тележки с горой сладких булочек. Она рассмеялась, увидев, как он хмуро посмотрел на красильни. Краски в пустыне Раманаджи были блеклыми по сравнению со знаменитыми королевскими цветами Иллии дома, но пышногрудые женщины громко расхваливали свои товары.
Нева также заметила, как запнулся Эмилианд, когда увидел упыря, который сидел на лошади и следил за порядком. Несколько упырей бродили по площадке под навесом в центре площади. Один из упырей стоял на сваях. Благодаря темной коже, покрытой золотой пылью, сияющей на солнце, все знали, что это джинн, демон одержимости. Его желтые глаза блуждали по толпе, пока слуги обмахивали его огромными веерами из пальмовых листьев.
— Продолжай идти к кантине на юге площади, — предупредила Нева Эмилианда.
Он сделал так, как она приказала. Нева затаила дыхание, когда они слишком близко прошли под платформой упыря, и джинн, конечно же, почувствовал их беспокойство.
На углах улиц, возле храмов, притонов целителей и везде, где пожелают, стояли Джинны-инфорсеры в белой униформе. Маги были затворниками, но наняли упырей, элитную касту джиннов, чтобы поддерживать порядок среди людей. Упыри долгое время угнетали жителей семи городов, запугивая их и принуждая к повиновению. Джинн мог питаться эмоциями в непосредственной близости или находясь внутри хозяина.
Однажды Нева видела бабушку, которая вынуждена была часами танцевать под палящим солнцем. Семье женщины оставалось только наблюдать, пока она не упала в грязь, и только тогда упырь освободил ее. А ее преступление состояло лишь в том, что она обратилась к нему без официального титула.
Нева вошла в кантину, в которой бывала раньше несколько раз, обычно когда чувствовала себя одинокой, и вздохнула с облегчением. В задымленной, тускло освещенной комнате трое мужчин играли на барабанах из козьей шкуры для немногочисленной толпы. Она махнула бармену, имя которого так и не узнала, подняв два пальца. Вскоре он отправил в их сторону две кружки можжевельника. Она расплатилась монетами, украденными у человека, что стоял у двери, и они с Эмилиандом нашли свободные места в углу комнаты. В баре было прохладнее, чем на залитой солнцем площади, но Неве все равно было душно. Она прижала свою кружку к лицу, когда они уселись за свой столик.
В кантине Нева впервые встретила Поршу, вора, согласившегося представить ее Саламану. Она оглядела столы, все посетители не сводили с нее глаз. Из-за предательства Порши план Невы по возрождению ее воровской личности, Рыси, был сорван. Она не горела желанием ночевать в трущобах и воровать еду.
— Джуниперо? — спросил Эмилианд, понюхав содержимое кружки. — Слава богам.
Можжевельник был одним из редких сортов алкоголя, который действовал на Да'Валиа. Эмилианд сделал три больших глотка, напомнив ей о нескольких завсегдатаях таверны ее отца на родине. Нева откашлялась и бросила на него вопросительный взгляд, отставляя собственную кружку.
— Мучает жажда? — спросила она.
— Всегда хочется пить в такие жаркие дни, — он печально улыбнулся, вернулось дружелюбие, которое с самого начала привлекло ее в нем. Но оно быстро исчезло, его глаза потемнели. — И это помогает приглушить голоса.
Нева кивнула. Ему было нелегко блокировать мысли окружающей толпы. Она коснулась его руки, чтобы убедиться, что он настоящий, но через секунду после контакта убрала руку.
