бинты (почему-то бинты мама постоянно пихала в холодильник, а не аптечку, хотя бинты от температуры не портятся). Ладно, пусть не медицинский спирт, но подойдет для обработки инструмента… Как она гордо о иголке и нитке…
Благодаря маме в ее доме было все необходимое, чтобы пережить небольшую, но кровопролитную войну. Дома были любые лекарства, перевязочный материал и пластыри, мази, микстуры… вообщем, всё, кроме ножниц, но это уже она не доглядела. Так что перевязывать было чем, проблема заключалась в том, что, кажется, рану необходимо было шить. А её познания в хирургии — никакие. А шить она умела. Мягкие игрушки… Там тоже швы должны быть ровненькие, только вот мягким игрушкам не бывает больно…
— Значит так, раз у тебя со мной контракт, умирать ты не имеешь права, это нарушение контракта, — тихо сказала Лилия. Парень не ответил. По вполне понятным причинам — он был в отключке. Теперь его одежда приняла средневековый вид. И больше в современную не превращалась. Лилия не была уверена, что Даймон останется в забытьи, когда она начнет обрабатывать рану. И насколько он сумеет держать себя в руках, пока она зашивает рассеченную кожу. Кто-то нанёс удар от левого плеча вниз, до правого бедра. Более глубокая рана непременно убила бы этого демона.
Лилия обработала спиртом иголку, нитку и свои руки и начала зашивать рану, маленькими стежками.
Некоторое время она не смотрела на Даймона, сосредоточившись на том, что делала, пока не услышала приглушённый стон и, подняв глаза на демона, встретилась с ним взглядом.
— Извини, я застонал… Больше не повторится, — тихо произнес демон. Кажется, он стеснялся того, что осмелился застонать…
Даймон попытался встать, но Лилия удержала его от опрометчивого движения.
— Лежи, я ещё не закончила, ты и так потерял много крови из-за своей глупости. У меня, между прочим, аптечка была в автомобиле, можно было перевязать тебя ещё там, в машине, — отчитала она демона.
Лилия удивилась, что когда Даймон очнулся, он ничего не сказал ей, ничем не выдавая того, что пришёл в себя. И она не заметила, что он наблюдает, как она зашивает его рану, пока Даймон не выдержал и не застонал. Видимо, до того момента, как боль стала невыносимой, он терпел. Всё время, что она зашивала рану…
А ещё терпел совершенно немыслимую боль всё время, что находился в этом мире, не показывая, насколько ему было больно… И не сказал ей о кровопотере и ранении. Почему? Не доверял ей? Или считал, что рана не существенна? Пусть он пришёл в себя, но насколько долго он сможет терпеть то, что она сейчас сшивает края раны? Может, Абсолют ему предложить? Или что-нибудь из аптечки, обезболивающее? Но подойдут ли ему лекарства людей?
Ничего не решив, она просто взяла его за плечо и спокойно сказала: "Рану нужно зашить. Постарайся не шевелится, мне и так сложно". Она не стала уточнять, что не только сложно, но и страшно, особенно сейчас, когда он очнулся.
Даймон растерянно кивнул. Он не понимал, к кому он попал. Та, что вызвала его, была странной особой. Зачам она стала обрабатывать его рану? Любая госпожа, у кого хватило магической силы на то, чтобы заключить магический контракт с таким, как он, на её месте кинула бы его в чулан — подохнет к утру, невелика потеря… Почему вызвавшая его девушка-маг (а в том, что девушка является магом, он не сомневался) не захотела возобновить магическую следилку над ним? Вместо того, чтобы лечить? Таким, как он лечение не полагалось по статусу. А уж тем более он был поражён тем, что лечить его вызвалась сама госпожа. Что за странный мир, в котором он оказался волею случая!
Девушка явно переживала из-за его раны, и это смущало его также, как и то, что он не сумел сдержать стон. Раньше он не был настолько слабым, но сейчас, когда его клан выкинул его, как ненужную вещь, позарившись на магический контракт из этого технологического мира (редкая удача, как объяснили ему соклановцы, перед тем, как вышвырнуть в иномирье) он потерял что-то очень важное, то, что раньше всегда заставляло бороться за жизнь. Поэтому жизнь в этом мире он начал с нового листа, и ему, откровенно говоря, было всё равно — выживет он или нет.
Поэтому то, что составившая магический контракт девушка настолько отверженно бросилась его спасать, хотя это он должен был быть её защитником, откровенно его позабавило… И ему было даже немного интересно, что она будет делать дальше, когда сообразит, что от его магического потенциала осталось хорошо, если два процента… Но она о служении не спрашивала, совершать магических действий не требовала, починке машины обрадовалась, как абсолютному чуду, пригласила пожить у нее дома, и решила заключить постоянный магический контракт с ним, если он правильно истолковал то, что она ему сказала… И вообще, девушка вела себя не как хозяйка… А как друг.
И вот этого он совсем не мог понять. У нее было собственное место в её клане — и это было больше, чем когда-либо было у него. Но он решил последовать за девушкой, чтобы следовать если не букве, так хоть духу контракта: "Быть там, где хозяйка". И Дайон был вместе с нею, как правильный демон, соблюдающий контракт, ровно до того момента, пока не потерял сознание.
А очнулся от боли, когда это юное создание иного мира, зачем-то разрезав его одежду, старалось зашить его рану. Он совершенно не понимал — зачем девушка с ним возится? А она точно также не понимала его недоумение — разве можно не помочь тому, кто помог тебе? Но тонкая полоска металла, которой она сшивала края раны, причиняла ощутимую боль. Сосредоточившись на работе, девушка не заметила, что он сдерживает крик из последних сил. А ему было нестерпимо стыдно, так как он прекрасно понимал, что более внимательная и опытная хозяйка контракта давно бы отослала его обратно, сообразив, что именно с ним произошло. Лишение магических способностей… клеймо и рассеченная рана… Показать слабость перед хозяйкой — позор… Может, объяснить ей, что он такое?
Но он не осмелился сказать, что с его магическим даром покончено, и остались лишь жалкие крохи того уровня, что был у него с рождения. Ему не хотелось, чтобы она отсылала его прочь. Рассматривая девушку незаметно для неё, пока она пыталась зашить его рану (а то, что она это делает в первый раз в своей жизни
