Она улыбнулась, и Гленна почувствовала, как что-то словно притягивает ее. Подспудное и внушающее ужас желание.
— Между дьяволом и морской пучиной. — Лилит щелкнула пальцами, и волки сели. — Боги никогда не предлагают своим слугам достойный выбор, правда? А я могу.
— Ты — смерть.
— Нет, нет и нет. Я — жизнь. Они лгут. Это они — смерть. Плоть и кости, разлагающиеся в земле. Что могут дать тебе боги? Семьдесят пять, восемьдесят лет? Ничтожно мало.
— Я проживу столько, сколько мне отмерено.
— И будешь дурой. Я считала тебя умнее и практичнее. Ты знаешь, меня не победить. Ты уже устала, измучена, и тебя одолевают сомнения. Предлагаю выход — но не только. Гораздо больше.
— Стать подобной тебе? Охотиться и убивать? Пить кровь?
— Как шампанское. О, этот вкус первой крови… Я тебе завидую. Этот первый пьянящий глоток, момент, когда забываешь обо всем, кроме тьмы.
— Я люблю солнце.
— С твоей-то кожей? — Лилит весело рассмеялась. — После часа на пляже ты поджариваешься, как бекон. Я покажу тебе прохладу. Холодную, холодную тьму. Она уже внутри тебя — ждет, пока ее освободят. Чувствуешь?
Гленна лишь покачала головой — на самом деле она действительно ощущала тьму.
— Лгунья. Пойдем со мной, Гленна, и ты всегда будешь рядом. Я подарю тебе жизнь, вечную жизнь. Вечную юность и красоту. Силу, во много раз превосходящую ту, что дали тебе боги. Ты будешь править собственным миром. Я дам его тебе — твой мир.
— Зачем тебе это?
— А почему бы и нет? У меня много миров. И мне нравится общество таких женщин. Что для нас мужчины? Лишь орудия. Захочешь, и они будут твоими. Я предлагаю тебе этот щедрый дар.
— Ты предлагаешь мне проклятие.
Смех Лилит звучал мелодичной, чарующей музыкой.
— Боги пугают детей россказнями про ад и вечное проклятие. Используют эти сказки, чтобы держать вас в повиновении. Спроси Киана, согласен ли он променять бессмертие, красоту, молодость и гибкое тело на оковы и ограничения смертных людей? Уверяю тебя, никогда. Пойдем. Пойдем со мной, и я подарю тебе величайшее из наслаждений.
Она шагнула вперед, и Гленна, подняв обе ладони, выжала все, что только можно, из своей стынущей от ужаса крови и попыталась построить магический круг.
Лилит взмахнула рукой. Ее синие глаза наливались кровью.
— Думаешь, твоя жалкая магия остановит меня? Я пила кровь колдунов, питалась ведьмами. Они все во мне — и тебя ждет та же участь. Пойдешь сама — получишь жизнь. Будешь сопротивляться — смерть.
Лилит приблизилась, и волки встали, готовые последовать за ней.
Гленна почувствовала глубоко внутри какое-то первобытное ощущение: завораживающее, восхитительное и темное притяжение. Казалось, сама кровь отвечает на призыв. Вечность и сила, красота и юность. В обмен на одно мгновение.
Достаточно лишь протянуть руку.
В глазах Лилит ярким пламенем полыхало торжество. Она улыбнулась, обнажив клыки.
С мокрым от слез лицом Гленна повернулась и прыгнула со скалы в пенящиеся волны. Она выбрала смерть.
Проснувшись, Гленна села на постели, в ее ушах еще звучал крик. Но кричала не она. Ей все еще слышался голос Лилит, ее яростный вопль.
Задыхаясь, Гленна вылезла из кровати. Закутавшись в одеяло, дрожа от ужаса и холода, стуча зубами, она бросилась вон из комнаты и побежала по коридору, словно за ней гнались демоны. Инстинкт привел ее в единственное место в доме, где она чувствовала себя в безопасности.
Очнувшись от глубокого сна, Хойт обнаружил в своих объятиях плачущую обнаженную женщину. В предрассветной мгле ее лицо было почти неразличимо, но Хойт узнал ее тело, ее запах.
— Что? Что случилось? — Он хотел оттолкнуть девушку, схватить лежащий у кровати меч. Но Гленна льнула к нему, как плющ к дубу.
— Нет. Не уходи. Обними меня. Пожалуйста, обними меня.
— Ты холодная, как лед. — Он подтянул одеяло, пытаясь согреть ее, судорожно собираясь с мыслями. — Ты выходила наружу? Проклятье. Ты колдовала?
— Нет, нет, нет. — Гленна крепче прижалась к нему. — Она пришла. Она пришла. В мою голову, в мой сон. Нет, не сон. Это было на самом деле. На сон не похоже.
— Перестань. Прекрати. — Хойт стиснул ее плечи. — Гленна!
Голова девушки откинулась назад, дыхание прерывалось.
— Пожалуйста. Мне холодно.
— Постарайся успокоиться. Пожалуйста. — Голос его теперь звучал нежно. Он осторожно смахнул слезы с ее щек, поплотнее завернул в одеяло и притянул к себе. — Обычный сон, ночной кошмар. Только и всего.
— Нет. Посмотри на меня. — Она повернула голову, чтобы Хойт мог видеть ее глаза. — Это был не просто сон.
Он понял, что девушка права. Вряд ли это можно назвать простым сном.
— Расскажи мне.
— Она была в моей голове. Или… выманила меня, мое сознание. Как в тот раз, когда ты раненый сидел в лесу внутри магического круга, в окружении волков. Такое же ощущение абсолютной реальности. Ты же знаешь, что это было наяву.
— Да, знаю.
— Я бежала. — Гленна начала рассказ о том, что случилось с ней ночью.
— Лилит пыталась переманить тебя. А теперь подумай. Зачем ей было это делать, не будь она уверена, что мы сильны и способны противостоять ей?
— Я умерла.
— Нет, нет, ты не умерла. Ты здесь. Холодная. — Хойт принялся растирать ей руки, спину. Сможет ли он когда-нибудь согреть ее? — Ты живая — здесь, со мной. В безопасности.
— Она была прекрасна. Соблазнительна. Меня не тянет к женщинам… ну, ты понимаешь… но Лилит… В этом было что-то сексуальное. Я жаждала ее, несмотря на страх. Меня завораживала сама мысль о ее прикосновении.
— Это всего лишь своего рода гипноз. Но ты не поддалась. Не слушала, не верила.
— Я слушала, Хойт. И какая-то часть меня поверила ей. Какая-то часть меня хотела того, что предлагала Лилит. Очень хотела. Вечную жизнь, власть и силу. Где-то в глубине души у меня шевельнулась мысль: «А почему бы и нет?» И отказаться от всего этого — а я едва не согласилась — оказалось труднее всего, что мне приходилось делать в жизни.
— Но ты смогла.
— В этот раз.
— Так будет всегда.
— Это были твои скалы. Я ощущала твое присутствие. Чувствовала, что ты где-то рядом, но не могла прикоснуться к себе. Я была совершенно одна — такого острого чувства одиночества мне еще не приходилось испытывать. А потом я бросилась в море со скалы и почувствовала, что никому в этом мире нет дела до моей жизни.
— Ты не одна. Ты здесь, со мной. — Он поцеловал ее в лоб. — Ты не одна, правда?
— Я не трусиха, но мне страшно. И темнота… — Вздрогнув, она обвела взглядом комнату. — Я боюсь темноты.
