На последних словах голос все-таки дрогнул, и я замолчал, борясь с волнением. Почему-то меня совсем не смущало, что мои слова слышат посторонние люди. Мне важно было лишь одно: чтобы отец мне поверил.
Король на мгновение прикрыл глаза, а потом шагнул вперед и выдохнул:
— Сынок…
Как я очутился в его объятиях, я и не помню. Вжался в него и затих. И отец тоже замер, прижав меня к себе. Но он — король, и не из слабых. В руки он себя взял намного быстрее, чем я. Отпустил меня, шагнул назад и приказал:
— Начинайте ритуал.
— Ваше высочество, пожалуйте сюда, — сразу позвал меня Мерлинд. И показал мне на пентаграмму, в которую уже выгружали из гроба мое тело.
Как ни странно, тело было, как новое. Тление его не коснулось. А я-то переживал, в чье тело меня засовывать собираются. Нет, я, конечно, на любое был согласен, лишь бы снова человеком стать, но получить свое собственное было, конечно, намного приятнее.
Увидев, как я себя рассматриваю, маг пояснил:
— Тело не изменилось, потому что душа в мир мертвых не ушла. Поэтому мы и не теряли надежды вас найти, ваше высочество.
— Вы меня искали? — удивился я.
— Да, но ведьма вас хорошо замаскировала. Мы не могли отыскать след вашего перемещения. Но то, что тело оставалось в хорошем состоянии, внушало нам надежду, что вы еще живы и когда-нибудь сможете подать о себе весть. Как, собственно, и произошло.
Тело уложили на пол в центре пентаграммы, раскинув ему руки и ноги таким образом, что они почти касались ее углов. Меня установили в центре, закутав в магическую сеть, чтобы освободившийся от моей души монстроид никого не загрыз в первые же мгновения своего самостоятельного существования. Бледную от волнения Василинку подвели ближе и поставили в изголовье так, что мы могли смотреть друг на друга. И Мерлинд начал читать заклинание.
А я не сводил глаз с моей маленькой ведьмы. Еще немного, еще несколько минут, и я смогу сказать ей то, о чем думал всю эту бесконечную ночь. Скажу о своей любви, о том, что не смогу без нее жить, что она — лучшее, что было со мной в этой жизни. Что изменился я за этот год, что буду ей верен и никогда больше не взгляну ни на одну девушку, что она и только она будет жить в моем сердце. И что ради нее я постараюсь стать хорошим правителем, чтобы не только отец, но и она могла бы мной гордиться.
Голос Мерлинда звучал все громче, свечи по контуру пентаграммы горели все ярче, нарисованные на полу линии начали светиться, а тело на полу внезапно шевельнулось. И в этот момент сердце у меня зашлось от боли, голова закружилась, я судорожно вздохнул… и открыл глаза.
Я лежал на полу в очень неудобной и, я бы сказал, неприличной позе, широко раскинув руки и ноги. Надо мной висел, переплетенный магической сетью, монстроид. Кажется, он был мертв, потому что даже не думал дергаться, висел, закрыв глаза и оскалив стиснутые зубы. А рядом стоял придворный маг и, склонившись надо мной, встревоженно меня рассматривал:
— Ваше высочество, вы в порядке?
Я поднял руку, повертел кистью перед глазами. Рука. Человеческая. С пятью пальцами. И — моя, раз меня слушается.
Я — человек! Я снова человек! Боги, спасибо вам! Спасибо, что дали возможность начать жизнь заново!
— Я в порядке, — голос сипел, за год связки пересохли и забыли, как нужно двигаться. Ничего, я им быстро напомню.
Меня подхватили за плечи, аккуратно посадили. Свечи уже оказались задутыми, и мне ничего не мешало рассматривать свое тело, размахивать руками и вертеть головой. Губы разъезжались в глупой улыбке, изнутри пробивала дрожь, от которой меня начало потряхивать, и я испугался, что сейчас очень недостойно сорвусь в истерику.
Подошел отец, протянул руку, помогая встать:
— Я рад сын, что ты вернулся. Очень рад.
— А я-то как рад, — пробормотал я, снова очутившись в отцовских объятиях.
— Что ж, — отец похлопал меня по плечу и улыбнулся. — Пойду подготовлю мать, она еще не знает, что ты здесь. На днях устроим бал по поводу твоего возвращения, позовем на него принцесс соседних государств. Пора тебе остепениться, сын.
— У меня уже есть невеста, отец, — сказал я и обернулся, чтобы познакомить его с Василинкой. И сердце у меня остановилось.
Василинка лежала на полу сломанной куклой и, кажется, не дышала.
Я рванулся к ней, упал рядом на колени, схватил за плечи:
— Василинка, милая, что с тобой?
В зале воцарилась тишина.
— Василинка, очнись, хорошая моя. Очнись!
Но она молчала. Лежала на моих руках, и с каждой секундой я все лучше понимал, что ее больше со мной нет.
— Василинка!!! — слезы текли по моему лицу, но я не обращал на них внимания. Сердце сжалось от горя, превратилось в тугой комок, дергано бившийся о грудную клетку. Грудь сдавило так, что приходилось делать усилие, чтобы вдохнуть ставший густым воздух. Я повернулся к дворцовому магу: — Вы знали, что так произойдет? Знали?
— Мы предполагали, что так может случиться, — уклончиво ответил маг, и я едва не вдарил по его скорбной физиономии. Он это понял и поспешно отступил на пару шагов. — Привязка была на ведьму. Но я не знаю, почему она умерла. Она должна была просто отпустить вас.
Привязка была на ведьму… Но ведь Василинка — не ведьма! А ведьма, сделавшая привязку, уже давно мертва. Может, поэтому так произошло? Но где же тогда Василинка? Где она?
Я подхватил тело моей любимой на руки, встал и взглянул на виновников этой трагедии. Видимо, я был страшен в этот момент, потому что они все отшатнулись и потупились. Даже отец.
— Почему вы не предупредили меня, что так может случиться? — я не узнал собственный голос, столько в нем было горя и ярости. — Почему?!
— А что бы изменилось, сын, если бы ты это знал? — отец был спокоен. Для него Василинка была всего лишь лесной ведьмой.
— Остался бы монстроидом, — глухо произнес я. — Я бы не стал рисковать ее жизнью.
— Вот поэтому и не сказали, — резко ответил отец. — Ты не изменился, сын. Ты по-прежнему глуп и романтичен. Твоя жизнь, жизнь наследника, будущего правителя государства, важнее жизни ведьмы. Надеюсь, ты сумеешь это понять. Через несколько дней устроим бал в честь твоего возвращения, на котором ты выберешь себе невесту. И это — не обсуждается.
И отец вышел из зала. А ко мне подошел Мерлинд и тихо сказал:
— Простите, ваше высочество. Мы не думали, что эта ведьма так дорога вам.
— Она спасла меня. Она вернула меня во дворец, рискуя собой. Она… — я замолчал. Какой смысл что-то объяснять людям, которые не понимают, кем была для меня эта девушка. Моя первая и единственная любовь. Единственная, я это уже знал. И что я не женюсь ни на какой принцессе, тоже знал.
Поднял голову, увидел гроб, так и стоявший на возвышении. Аккуратно положил в него Василинку и сделал то, о чем так давно мечтал: бережно и ласково поцеловал ее в губы. И внезапно понял, что наша связь не разорвалась. Что я по-прежнему чувствую ее душу. Вылетевшую из тела, но — живую.
Выдохнул, сам себе не веря:
— Она жива! Жива!!!
Повернулся к магам:
— Не смейте ее хоронить! Она жива! Где вы весь этот год хранили мое тело?
— В вашем семейном склепе, ваше высочество, под специальными заклинаниями.
— Сделать то же самое с Василинкой, ясно? Иначе не посмотрю на ваши заслуги, лично казню, — я обвел глазами сгрудившихся в кучку магов, и они поспешно закивали, поняв, что я не шучу. Меня трясло от горя и пробудившейся надежды. Я не дам тебе умереть, Василинка. Я найду тебя. Обязательно найду, где бы ты ни была. Даю тебе слово, ведьма моя!
Глава 24
— Ну, наконец-то очнулась, — услышала я хриплый голос, совсем не похожий на приятный баритон моего фамильяра, и с трудом подняла тяжелые веки, ожидая увидеть дворцового врачевателя.
Но мага-лекаря не было, а надо мной склонился высокий мужчина в белом халате.
Я недоумевающе посмотрела на него и просипела:
