сломана лишь пара ребер.
— Отведите его в медчасть, — закричал кто-то.
До боли выпрямив спину, я посмотрел на то место, откуда только что вынесли моего лучшего друга, и перевел взгляд на Скотта. Он перешагнул через канаты, по привычке откинув светлые волосы назад. Арт рассек ему бровь, а на скуле начал вспухать ушиб. На модифицированном агенте Коракса такая мелочь заживет за шесть часов. А вот Кавано придется в госпитале поваляться.
— Спасибо, — поблагодарил я одними глазами. Его взгляд ответил: «Я знаю, и ты знаешь, что это не спасение». И он был прав.
Скотт накинул полотенце на плечи и молча покинул зал. Я вышел следом, достал из кармана телефон и написал Джессу короткое сообщение: «Ищи взломщика среди парней из других лабораторий. Кавано не едет. Травма на тренировке».
***
— Хорошо, сэр. Да, сэр, — ответил я полковнику в трубку.
Виола усмехнулась, скорчив серьезное лицо. Я же еще раз скользнул взглядом по площади. Опрометчивый поступок — заявиться в центр города в воскресенье вечером, но я не смог ей отказать, впервые нарушив данное самому себе обещание защищать ее любой ценой. Даже от самого себя.
И да, мы все еще оставались просто друзьями.
С тех пор, как в моей жизни появилась Виола, даже царящий на улице вечерний шум казался мне слишком подозрительным. Эта осторожность так и норовила перетечь в паранойю, потому что, находясь с ней рядом, я едва ли не каждую секунду ожидал неминуемой расплаты.
— В понедельник утром буду! Да, сэр!
— Когда ты так говоришь, то до невозможности становишься похож на собственного брата, — подразнила она.
Зажав телефон плечом, я прислонил палец к губам, и Ви, улыбнувшись, изобразила будто застегивает рот на молнию. Пару раз прошлась кругом, забрала из моих рук картонный стакан с кофе и сделала глоток — оказалось, мы любим одинаковый, без грамма сахара, — и, запястьем почесав кончик носа, одними губами произнесла: «Спасибо».
Не считая того, что большую часть времени Ви выводила меня из себя, словно специально действуя на нервы, мне нравилось быть с ней. А обычно мне мало кто нравился. Она не старалась произвести впечатление. Не закидывала, как бы случайно, ногу на ногу, не поправляла волосы, не пряталась за толстым слоем макияжа и шаблонными фразами, в общем, не занималась тем, чем обычно злоупотребляют другие девушки. Виола была просто Виолой. И пусть я ничего не знал о нормальных отношениях, потому что сам отказался от этой идеи как таковой, я подсознательно чувствовал, мне нужна именно такая девушка, как она.
Нет, мне нужна была именно она. Только в то время я этого не понимал.
Пока я висел на линии, Виола поежилась от принесшего запах дождя ветра, стянула кофту с моих плеч и закинула на свои. Карлайл никогда не славился жарой, даже летом, поэтому уже повелось, что она таскала не только мой кофе, но и мою толстовку.
Было странно и мучительно одновременно, возвращаясь домой, чувствовать легкий цветочный аромат на своей одежде. Ведь запах — это память. Стоило слегка вдохнуть, разум тут же принимался рисовать садящееся солнце комнаты, летающую в воздухе пыль и то, как я застыл, вглядываясь в ее глаза. До сих пор образ ее приоткрытых губ вызывал холодную испарину между лопаток и тотчас ускоряющийся пульс. Я помнил, какими мягкими были ее губы, как меня одержимо ломало, пока я целовал их. Глубоко. Жадно. Настойчиво.
А потом случился билет на поезд.
Виола мягко отстранилась и произнесла, что через неделю уезжает обратно, в Лондон.
В тот же вечер, вернувшись обратно в комнату, я тщательно спрятал это воспоминание и задвинул на самую дальнюю полку с пометкой «Не доставать!». Для собственной же безопасности. Только Виола в своей непосредственности каждый раз опять поднимала этот том из пыльного шкафа, с наслаждением распахивая на нужной странице перед моим лицом.
Все происходило как бы случайно: пропуская вперед, моя ладонь опускалась между ее острых лопаток; присаживаясь рядом, она касалась моей ноги бедром. Перестрелка взглядов и точка отступления. Граница вновь стоит твердо. Пока еще стоит.
— Ты живешь здесь три года, и толком не знаешь центр, — покачала головой Виола, пытаясь понять по туристическим указателям в каком направлении идти. На самом деле я знал Карлайл как собственные пять пальцев, но наблюдать за ее попытками ориентирования на местности было до одури забавно.
Мы свернули за угол, прошли до площади Грин Маркет-сквер, где раньше ютились переулки средневекового города, попав в мир крошечных домов из кирпичей и деревянных балок. Весь этот район до сих пор жил где-то в прошлом столетии.
Ви с наслаждением разглядывала все вокруг. А я глядел лишь на нее.
— Ник? Вот так сюрприз! — раздался за спиной до боли знакомый голос, и я ссутулился, мечтая, чтобы на этот раз мне померещилось.
Резко развернувшись, я увидел Эшли, притормозившую в паре шагов от нас и с любопытством разглядывающую незнакомую ей девушку. В моей толстовке. Со стаканом кофе, на котором было написано мое имя.
— Рада тебя видеть, — широко улыбнулась она.
Я кивнул.
Произнесенная фраза должна была смахивать на искренность, но в ней сквозило столько фальшивых нот, что впечатление она произвела прямо противоположное. Виола широко улыбнулась, словно приветствуя старого верного знакомого и, потуже натянув кофту на плечи, глянула в мою сторону.
Повисла неудобная пауза.
— Познакомишь нас, Ники? — спросила Эшли.
— Да, Ники, — словно порезавшись о мое имя, вклинилась Виола, — познакомь нас.
Как мне в этот момент хотелось оказаться где угодно, только не здесь! Я откашлялся.
— Виола, это Эшли, мой друг. Эшли, это…
— Виола. Его друг, — протянула руку Виола, но тут же одернула ее. Губы ее сжались в тонкую линию. — А вы, я понимаю, давно знакомы? — обратилась она к девушке.
— Мы с Ником встречались, — словно это совершенно очевидная вещь, ответила Эшли и прищурилась.
— Удивительно, что он ничего об этом не знает, — пробормотал я себе под
