Когда же наследница раскрыла глаза, то сердце её не просто опустилось в пятки, оно готово было вырваться наружу и пуститься в бегство. Первое, что она поняла — они были высоко. Чертовски высоко. Опасно высоко! Эта мысль заняла всю голову Мерриман. Страх охватил всё тело, и её будто парализовало. Она не обращала внимания на то, как крепко сжимает её талию Райнхард, обеспечивая полную безопасность. Даже не задумалась о том, как красив вид, который простирался перед ними. Всё, что она сейчас хотела — это опуститься вниз, к полу, прижаться посильнее всем телом к твердой поверхности и не шевелиться. Ей казалось, будто любое дуновение ветра может заставить её оступиться и упасть вниз. В голове прокручивались картины крушения. Как она летит с этой огромной высоты и ощущает безысходность своего положения. Высота до ужаса пугала, но еще больше заставляли трястись навязчивые фантазии о невольном срыве вниз.
— Ева? Ева! — удивленный состоянием девушки Райнхард всё это время пытался достучаться до неё.
Она же хлопала глазами. Пыталась пятиться назад, но не могла из-за крепкой хватки дьявола. Однако будто не чувствовала её. Просто в беспомощности перебирала ногами, пока не ощутила, как её обувь застряла. Только в этот момент, дергая ногой, наследница начала снова дышать и пытаться осознать всю полноту ситуации. Она словно вынырнула из воды, где долгое время была бездыханна. Смотря на свои ноги, а после на себя в целом, Мерриман поняла, что на ней уже не удобные тапочки и совсем не теплый домашний костюм. Вечернее длинное платье темно-синего оттенка развивалось на ветру, а ноги венчали туфли на высоком каблуке, один из которых как раз зацепился за какую-то металлическую конструкцию.
Ева в панике осмотрелась по сторонам. Они стояли на каком-то балконе, везде были огни, а сзади виднелась конструкция из металла. Внизу, совсем внизу, очень-очень далеко внизу горели фонари домов, кажется, кипела жизнь. Просто бросив быстрый взгляд туда, Ева в панике начала хватать ртом воздух. Всё, что она была способна сейчас сделать — это обеими руками впиться в фигуру Райнхарда, стоявшего рядом. Она чуть ли не цеплялась за него когтями, пыталась прижаться как можно крепче, дабы ни в коем случае не упасть. Будто испуганная кошка, которую хотят опустить в воду.
Озадаченный таким внезапным поведением дьявол просто как можно крепче обхватил её и второй рукой, всем видом стараясь показать, что они в полной безопасности. На лице его появилось сплошное непонимание. Он ожидал совсем другого исхода, когда планировал появиться именно здесь, да еще и в таком виде. Одежда мужчины также изменилась, и теперь Ева изо всех сил старательно мяла его идеально выглядящий ранее черный фрак.
— Райнхард, где мы?! Что происходит?! — Мерриман выкрикнула эту фразу, сама не понимая этого.
Отведя голову чуть в сторону от резкого крика и поморщившись, дьявол, помедлив секунду, ответил абсолютно спокойным голосом:
— В Париже.
— Это что, вид на него из чертового рая?! Почему мы так высоко? — она продолжала вопить с неестественной для неё злобой в голосе.
Дьявол даже оторопел от такого поворота событий и попытался вспомнить, когда еще наследница таким тоном ругалась на кого бы то ни было в его присутствии. В голову ничего не шло, а, тем временем, ужаленная страхом дамочка продолжала почти рвать его фрак впивающимися когтями. В любой другой ситуации он был бы этому только рад, но явно не сейчас.
— Да успокойся ты. — строго рявкнул Райнхард.
В следующее же мгновение он резко подхватил её на руки и обернулся спиной к виду на город. Теперь они смотрели в металлические балки. Темно, скудно, невероятно, мать его, романтично.
— Что с тобой не так? — раздраженно рыкнул на брыкающуюся девушку дьявол.
Ева же в свою очередь, осознав, что её (вообще-то, даже не её!) длинные неустойчивые каблуки теперь не стоят на какой-то странной металлической поверхности, желая в любой момент сломаться, дабы их хозяйка полетела вниз, взяла себя в руки. Она постаралась максимально вжаться в мужскую грудь, как бы скрываясь от опасной высоты за широкоплечей фигурой дьявола.
— Я… — начала она неуверенно, осознавая своё поведение, — … я высоты боюсь.
И с этими словами она подняла на него такие детско-испуганные глаза, показалась вдруг такой беззащитно-растерянной, что Шац даже почувствовал легкое колыхание своей мертвой совести и пожалел, что нарычал на неё. Ева же как-то неловко поправила помятую ею рубашку на груди у дьявола и просто пожала плечами, сделав виноватый вид.
— Такая ты странная. — резюмировал Райнхард, глубоко вздыхая.
Разбушевавшийся вечерний ветер, будто бы на зло, вторя и без того абсолютно сломанной попытке сделать что-то романтичное и красивое, начал дуть сильнее, отчего распущенные волосы Евы, вместо того, чтобы эффектно по-голливудски развиваться, ударили прямо в глаза мужчины. Он невольно зажмурился и на его лице появилось осознание полного краха. Однако это было стоическое строгое принятие простого факта, что вся задумка полетела в недра бездны.
Ева, сидящая у него на руках, широко заулыбалась, и начала спешно убирать волосы. Она приглаживала их к плечу и будто бы подхихикивала над разочарованием дьявола, хотя даже и не понимала, каков именно был его план. Это то самое странное состояние, когда человек становится тебе столь близок, что ты не можешь сдержать улыбки, смотря за его неловкими неудачами. О, нет, ты, конечно, в итоге обязательно поможешь ему всё исправить, но перед этим немного посмеешься.
— Смешно тебе? — недовольно спросил Шац на выдохе, изгибая бровь вверх. — Я сейчас развернусь, и ты будешь ровно над Парижем даже без почвы под ногами, просто в воздухе у меня на руках. Вместе посмеемся.
— Так. — она резко стала серьезной и пригрозила указательным пальцем. — Не смей, понял? Издеваться над чужими страхами — это плохо.
— О, ну да, я-то сама доброта, совсем не пришел из глубин ада, и мне совсем не плевать.
Ева лишь смешливо хмыкнула в ответ.
— И почему это я странная? Боязнь высоты — один из самых стандартных человеческих страхов.
— Потому что ты вечно действуешь не так, как я задумал. — смотря на неё сверху, почти безэмоционально ответил Райнхард.
— А, ну да, конечно. Всё, что идет не по твоим планам — это странно, мистер «я знаю лучше других, как надо». — с ярким сарказмом в голосе затараторила Ева.
Эта вспышка страха довела её до состояния паники, однако, такая встряска будто бы пошла на пользу. Резкие эмоции и выброс адреналина как бы заменили всю печаль, охватившую сердце девушки из-за утраты бабушки. Её будто выключили на какое-то время и снова запустили. Она оживилась и могла теперь улыбаться абсолютно искренне, не давя в себе горечь, а как бы забыв о ней хоть на какое-то время.
— А что ты, собственно, хотел тут делать?
— Даже не знаю, что можно делать с женщиной в шикарном платье, желающей научиться танцевать, почти на верхушке Эйфелевой башни. Когда везде горят вечерние огни, а прямо отсюда хренов Париж виден как на ладони. — голос Райнхарда был пропитан ядовитым сарказмом, приправленным сверху толикой разочарования.
— Звучит романтично. — как бы извиняюще, чуть помедлив, промямлила Ева.
Впрочем, сейчас во всех её словах, жестах и эмоциях сквозила невероятно притягательная и умилительная детская простота. Сидя на руках у Райнхарда она выглядела совсем ребенком, который где-то совершенно случайно напортачил, и сейчас вроде бы раскаивался, но на деле лишь посмеивался над ситуацией, ведь был в ней совершенно не виноват.
Понимая, что он вообще никак не может на неё злиться, Шац повернул голову, смотря теперь на прекрасный вид «самого романтичного города» по мнению смертных. Хорошая была ведь задумка! Что ж всё накрылось таким звенящим медным тазом? Любая ведь женщина была бы счастлива и поражена, если бы ей предложили нечто подобное. А с этой дурёхой вечно всё идет не по плану.
— Совсем не хочешь попытаться насладиться моментом? — спросил он с надеждой еще раз на всякий случай.
