Шарипа охотно отвечала на все вопросы, лишь поначалу удивляясь полной моей невежественности в столь обыденных вещах.
Попав сюда, у меня появилась возможность в очередной раз начать сначала. Я могла выбрать любое имя, каким представиться доне Шарипе. Но назвалась Лессиль. За четырнадцать лет именно это имя стало моим, действительно моим. Сидя вечером перед большим распахнутым окном, глядя на водную гладь вдалеке, я думала, как бы мне остаться здесь, у этой чудесной женщины на пару лет. Пока не достигну хотя бы шестнадцати. А еще мне нужно учиться управлять Силой, что я обрела, иначе зачем все это? Какой в том смысл?
Почти сразу мне пришлось рассказать, что я родом из Шеротана. Слишком уж явные пробелы в знаниях о Схроне, Юхотаре и вообще Исконной земле, этого никак не скроешь. Шарипа не лезла в душу, но смотрела подозрительно. Да еще и мой вид — вся в грязи, в мокрой изодранной одежде, зато с ручным гиртом. Чуть позже, вечером того же дня, разомлев от сытной вкусной еды, приняв ванну и смыв заодно с грязью всю накопленную усталость, а еще отпустив тревогу за Лорора, который тоже в кои то веки оказался накормлен и вычищен, я решилась. Нашла где-то глубоко внутри себя готовность снова довериться кому-то, потребность рассказать свою невероятную немыслимую историю. И Шарипа стала моим благодарным слушателем. Она не перебивала, лишь ахала в особо трагичных местах.
Я рассказала о своих родителях, о матери, умершей в день моего рождения и об отце, продавшем меня лору Танаису. О своем детстве, о добрых нянюшках, которых до сих пор не могла забыть и о злобной Ледаре, желавшей моей смерти. О девочках, ставших невольными заложницами лора. И о Грозной горе, и о доне Радмире. Я говорила и говорила, слова лились сами по себе, унося груз пережитого, смывая страх стать лишь батарейкой, родить малыша и обречь его на сиротское существование. А не дай Боги, родилась бы девочка! Которая могла унаследовать судьбу своей матери. Все это я изливала на Шарипу до самого рассвета.
Конечно, о том, что я помню прошлую жизнь я умолчала. Все еще ясно помню слова Танаиса, что возможность переселения душ не является тайной, однако правду о том, что все помню приберегла. Это та часть меня, которую я не готова открыть пока никому.
Ближе к утру мы с Шарипой, не сговариваясь, сели рядышком, прижавшись друг к другу, склонившись головами. Я как раз перешла к тому моменту побега, когда искала место на корабле, чтобы убраться из Шеротана как можно дальше. Шарипа придвинулась еще ближе и прижала меня к груди. У доброй женщины в глазах стояли слезы, она переживала мою историю вместе со мной.
— Два сердца у тебя бьется! — вдруг отшатнувшись, благоговейно прошептала она, держа руку у моей груди. Руки она не отняла, наоборот, прижала еще сильнее.
— Что это значит? — испугалась я.
— И не ведаешь ведь, чем боги тебя наградили! — неверяще качала женщина головой, смотря на меня округлившимися глазами. — Неспроста ты на Исконной земле оказалась, ох неспроста. Пресветлая тебя за руку вела, не иначе! — Она еще немного подержала руку в районе моего солнечного сплетения, молча, думая о чем-то своем. А после ловко поднялась на ноги. — Хватит на сегодня разговоров! Спать пора. Утро вечера мудренее.
— Что? — мне показалось, что я ослышалась. — Что вы сейчас сказали?
— Спать пора, говорю. — Охотно повторила женщина.
— Нет, я не про то. Потом. Поговорка. Можете повторить?
— Утро вечера мудренее. Все так говорят, старая присказка. Ты чего переполошилась-то?
— Так, напомнило мне кое-что, — отмахнулась я. — И правда, пойду спать. Спасибо вам, что выслушали. Мне легче стало.
— Ступай, девонька, после договорим.
Странно-то как оказалось услышать поговорку из детства. Бабушка так всегда говорила и мама. Таким теплом от простых слов повеяло, будто дома оказалась, в безопасности.
Следующий день начался далеко после полудня. Я отсыпалась. Проснувшись и умывшись, вышла в большую комнату. Бунгало доны Шарипы интересно устроено. Большая круглая комната посередине, а от нее уже короткие коридоры лучами отходят. И другие комнатки на концах тех лучей. Кухня, пара спален и ванная — вот и весь домик. Очень теплый, пронизанный солнцем, согретый душой хозяйки. Крыша крыта высушенными вязанками толстых стеблей экзотической травы. На камыш похоже или на тростник. Внутри все перегородки глиняные и деревянные, полы земляные, но выстланы плетеными, явно ручной работы, ковриками тоже из натуральных материалов. Мебель деревянная, но резная, кажется легкой и воздушной. Дона Шарипа хвасталась, что это ее муж увлекается. Когда не в море, он мастерит такую вот замечательную мебель, которую у него охотно покупают. Даже дом наместника его мебелью обставлен.
На резонный вопрос, зачем же ему тогда в море выходить, Шарипа рассмеялась своим потрясающим смехом.
— Как же он без моря проживет? — удивилась она. — Он же водный хитар. Одна стихия у него в крови бушует, да только и к старости не совладал он с нею. Без моря нет ему жизни!
Тут уж мне стало не до смеха.
— А вы хитайя? — осторожно, стараясь не обидеть, спросила женщину.
— А не видно разве? — она погладила себя по щеке.
— В Шеротане думают, что хитай не осталось больше. — Заметила я.
— Как же не осталось, а ты? Ты ведь огненная, издали видно!
Но тот разговор вчера был, а сегодня я первым делом на улицу выскочила, Лорора проведать. Местечко гирту на веранде отвели. Ящер он умный, не хулиганит. Спокойно может пройтись, размяться, если хочет. Шарипа покормила его уже сегодня, судя по миске в сторонке. Воды чистой налила, прохладной.
— Привет, — погладила друга по носу.
В это время заметила Шарипу, что с другой доной по дорожке шли. Недалеко от дома от раскланялись друг с дружкой и Шарипа одна к своему дому подошла.
— Проснулась уже? — чуть напряженно поинтересовалась она.
— Доброе утро, дона Шарипа. Я отлично выспалась. Случилось что-то? — не могла не поинтересоваться, глядя на ее взволнованное лицо.
— Да вот судачат, парнишка одаренный с гиртом с корабля сбежал несколько дней назад. Ищут его. В розыск объявили.
— И что, — сглотнула, — что грозит тому парнишке?
— Да вроде не за преступление его ищут… Вроде как потерялся, чтоб не случилось с ним ничего найти надобно. — Я отвернулась, пряча затравленное выражение глаз. — Тебя ж то потеряли? — прищурилась Шарипа.
— Меня, — со вздохом вынуждена была признать.
— Зачем с корабля деру дала? Испугалась чего? — прищурилась женщина.
— Да и как можно было не испугаться? Силой ведь удержать хотели! — возмутилась я.
— Удержать. Да только не для того, чего ты себе надумала, а чтобы защитить. Помочь первое время.
— Да не знал никто, что я девушка. — Упрямо спорила я.
— Ох и глупая, как есть глупая! — покачала головой Шарипа. — Да наши к людям только за одним и плавают — девчонок одаренных спасти пытаются. Ежели хоть капля Силы в мие есть — шанс остается ту Силу пробудить. А у людей смерть ждет ее скорая, вот и все. Да и тебя явно неспроста на корабле оставили. Капитан кто? Название корабля помнишь? — принялась допытываться Шарипа.
— Лор Льюсинал, если я правильно поняла. Только он и на глаза мне ни разу не попался, будто скрывался вместе со мной.
— Льюсинал? — задумалась Шарипа. — Не знаю такого, — покачала головой женщина. — Да и с чего ему на своем корабле прятки устраивать? Путаешь ты чего-то, девонька.
— Я слышала его имя на корабле. — Продолжала настаивать. — Зато точно лера Диласа помню. Старший помощник он капитана. Водник. — Выдала сразу всю известную информацию.
— Дилас? — удивилась Шарипа. — Лер Дилас и есть капитан. Корабль у него Ночная звезда. Все в Схроне его знают. Сын лера Гретора, второй, отцу не наследует, вот и решил с морем жизнь связать.
— Как же? — растерялась я. — К нему никто как к капитану не обращался. Старший помощник он, мне так сказали.
— Глупая ты еще, хоть и на взрослую похожа. — Усмехнулась Шарипа. — Дочка моя тоже в твои года себя шибко умной считала, да только одна пожила недолго и поняла, что мамка не просто так жизнь ее вольную тормозила. Да кто ж в ваши годы слушает? — махнула рукой Шарипа. — Ладно, обедать пора. Пошли уж. А потом прилягу, устала я что-то.
