Я загрузил его важными поручениями и оставил в стране одаренных в качестве перестраховки.
– Ты уже вернулся? – в коридоре появился Ширайд. – Как Амина?
Я бросил усталый взгляд на друга и поплелся в сторону кабинета, расстегивая по пути рубашку.
Сразу же направился к бару и схватил первую попавшуюся под руку бутылку. Смотрел на горящий камин и сражался с проклятой корковой пробкой.
– Давай, я, – Ширайд выхватил у меня бутылку и оттолкнул в сторону.
Я противиться не стал. Просто упал в прохладное кожаное кресло и закрыл глаза.
– Как она? – переспросил Ширайд, наполняя стаканы.
– Жить будет. Правда в себя так ещё и не приходила, – вздохнул я, вспоминая, каких магический усилий стоило Артуру вытащить Амину из ада и подарить ей шанс на выживание. – Но обратиться в волчицу Амина больше не сможет. Они убили ее ипостась.
– Ну и черт с ней, с волчицей, – с облегчением вздохнул мой друг. – Главное, что жива…
– Угу…
В моих руках оказался стакан. Я устремил свой пустой взгляд в пылающий камин. Смотрел на пляшущие языки пламени и мое больное воображение рисовало образ Эвелин.
Я скучал. Пытался не думать о ней, но не мог. Перед глазами до сих пор стояла картина: заплаканная и перепуганная Эви, дрожащая под проливным дождем.
– Как обстоят дела с законниками? – спросил негромко, хотя уже знал ответ.
Никто не объявил меня в розыск. Никто не уничтожил мой дом. А я был к этому готов.
– Все спокойно, Кас. Не понимаю почему, но твоя Эвелин никому ничего не рассказала, – хрипло протянул Ширайд. – Анден Хаспет во всеуслышание заявил, что поджоги отделов в ту ночь – результат стычки с преступными низами.
– А она, как?
– Ходит в свой приют. Похудела, осунулась. Два дня назад к ней приезжала ее тетушка. Теперь по столице ходят слухи, что ты отправился в Франвиль выбирать вам новое семейное гнездышко. Вероятно, твоя Эвелин научилась искусно лгать.
Я стиснул зубы до скрипа. Меньше всего я ожидал, что Эвелин станет меня выгораживать, а уж тем более молчать о моих намерениях.
Семейное гнездышко…
Я усмехнулся уголками губ, понимая, что сейчас все бы отдал, чтобы посмотреть в ее голубые глаза. Чтобы почувствовать, как теплые маленькие ладошки успокаивающе гуляют по моим плечам.
Казалось, что Эви влезла мне в душу, как отравленная заноза. Медленно выжигает меня изнутри, специально причиняя боль, чтобы я не посмел ее забыть.
– Вот документы, которые ты просил подготовить, – на стол прямо передо мной со звонким шлепком упала черная папка. – Ей надо только поставить подпись.
– Спасибо.
– А волчонком своим когда займешься? Достал он меня уже. За эту неделю все нервы испоганил. Три раза чуть его не пристрелил.
Я раздраженно простонал.
Черт. Я совсем забыл о своем пленнике.
– Завтра займусь.
– А законники и семейка Хаспет? Что с ними делать будем? Ты только скажи. Я людей уже подготовил.
– Пока ничего. Мне надо хорошенько подумать… Сейчас мне нужен просто крепкий сон.
Я лгал. Мне нужна была Эвелин Люваль. Эта была уже какая-то проклятая одержимость.
Понимая, что желание увидеть ее пересиливает усталость, я поставил на стол стакан и схватил черную папку.
Молча встал и направился к двери.
– Ты куда? – крикнул мне вслед Ширайд.
– Дарить свободу.
– Уверен?
– Как никогда, – ответил, стягивая с вешалки пальто.
Холодный ночной воздух отрезвил. Я шел по Фью-Сале и не сводил взгляд с дома, что «сиял» своей крышей голубого цвета под светом фонаря.
Остановился только тогда, когда оказался у маленькой железной калитки. Посмотрел в небольшое окошко, где сквозь задернутые полупрозрачные занавески виднелся свет.
Несмотря на поздний час Эвелин не спала. Толкнув плечом калитку, я понял, что она закрыта, быстро перелез через железный кованый забор и оказался в маленьком дворике.
Подошёл ближе к окну и усмехнулся, увидев скрученную над столом фигурку Эвелин.
Ее каштановые кудри были собраны на макушке и заколоты двумя карандашами, а рядом с ней лежала огромная гора тетрадей, проверкой которых, она видимо и занималась.
– Для ночи есть более приятные занятия, Эви, – ухмыльнулся я, направляясь к крыльцу.
Мысленно обещал себе, что не прикоснусь к ней и пальцем. Чтобы избежать соблазна.
Я не знал, откроет ли она мне дверь. Захочет ли вообще видеть, после того, как я в очередной раз приставил к ее прелестной шейке оружие?
Приложив ладонь к дверному полотну, я пробудил свою магию и снял замки. Когда цепочка с обратной стороны слетела с характерным звуком, я распахнул дверь и вошел в маленький домишко.
Сколько я в прошлый раз насчитал здесь комнат? Три? Эвелин определенно заслуживает лучшего… и дома, и судьбу, и мужа.
Стоило мне оказаться внутри, как мой взгляд сразу же устремился к обшарпанному старому столу, за которым сидела Эвелин.
– К-Кассиан? – в голубых глазах застыло удивление, а из тоненьких пальчиков выпал карандаш. Покатился по деревянному полу и оказался у моего ботинка.
Эви действительно похудела. Круглые щёчки исчезли, черты лица заострились, а бежевый халат повис на стройной фигуре, как бесформенная тряпка. Но она все равно оставалась моим лакомым кусочком.
Я молча подошёл к ее столу и положил черную папку поверх открытой учебной тетради.
Почувствовал лёгкий запах мяты, который взбудоражил воспоминания, и ощутил в пальцах зуд от нестерпимого желания ее коснуться.
– Что это? – Эви бегло взглянула на принесенные мной документы и устремила на меня затравленный взгляд.
– Документы на развод. Поставишь подпись – и ты окончательно свободна.
28.1
Эвелин
От него веяло морозным воздухом, дорогим парфюмом и… смертельной усталостью.
Я смотрела в бездонные черные глаза, изучала покрытые темной щетиной черты лица и понимала, как же по нему скучала.
Все эти семь дней горько-сладкие воспоминания разрывали мне душу. Я ненавидела Кассиана и… безумно скучала. Какая-то часть меня упорно стремилась к нему.
За эти дни я пыталась разобраться в себе и в своих чувствах. Желала понять, чего именно хочу от жизни.
И больше я не собиралась тянуть за собой обиды прошлого. Или жить воспоминаниями, которые являлись для меня самым тяжким бременем.
– Я не подпишу, – ответила с вызовом, глядя Кассиану в глаза.
Во его взгляде отразилось смятение, а темная бровь вопросительно изогнулась.
– Ты неправильно поняла меня, Эви?
– Правильно. Но я не хочу подписывать эти документы.
– Зато я хочу! – рявкнул он. – Подписывай!
– Нет.
– Ты станешь свободной, – напомнил Кассиан. Он старался сохранять спокойствие, но я видела, что он заводится.
– Я уже свободна, – пожала плечами. – Мне нравится твоя фамилия… Я решила, что не хочу ее терять.
– Фамилия?
На лице Кассиана отразилось полнейшее непонимание. Он смотрел на меня как на умалишенную. И в этот момент я действительно думала, что сошла с ума.
Но я так была рада видеть его, так долго ждала его появления, что сейчас ни за что не позволю ему от меня избавиться.
Черта с два!
За эти семь дней самокопания и проливания слез я твердо уяснила одну вещь про Кассиана Эвельдора. В его холодном желании одиночества жила нежность и ранимость. Оказывается, у легендарного Волшебника, внушающего страх всему Инбургу, тоже есть свой секрет… Он, как и все – уязвим.
Пытался это скрыть. Но, как сказала тетя Мэрит – в каждом из нас живёт человек.
Я была Кассиану небезразлична. И даже сейчас я видела это в его глазах.
Но его природное упрямство раздражало.
Кассиан подошёл ближе и я затаила дыхание. Все чувства обострились, как оголенные провода. Он открыл папку на нужной странице и нашел на столе ручку. Бросил ее передо мной на бумагу и процедил сквозь зубы:
– Ставь проклятую подпись.
Я сощурилась и пробежалась глазами по документу, лежащему передо мной. Согласно ему, после развода я стану обладательницей кругленькой суммы в семьсот тысяч фальер, а также владелицей роскошного дома в Мэфорде – столице одаренных.
