Вчерашней ночью Рогатый забрал медные браслеты и выдал мне потертые деревянные. Выглядел он раздосадованным. Похоже, покупка его разочаровала, но я, Архан шем, к нему в кровать не напрашивалась.
«Рэй…»
Непослушные пальцы опять написали глупость. Но тут же стерли, пока этого никто не заметил.
Кайл сказал, что здесь меня не найдут, и я охотно в это верила. Я бы по своей воле тоже сюда не сунулась. Мир, в котором и дышать-то невозможно, был едва ли пригоден для жизни.
Рогатые, впрочем, не жаловались… Но галлюцинациям жаловаться и не положено. На то они и глюки.
Мое буйное воображение даже прислуге пририсовало небольшие, аккуратно подпиленные рожки. Худенькие девушки, тощие парни, крепкие мужчины-воины с голыми торсами… За день они споткнулись о мою клетку раз двадцать. Изредка ахали и охали, потирали ушиб, проводили по мне невидящим взором… и шли дальше по своим делам.
Я уже начинала дремать, когда в ушную вату проник голос моего «покупателя». Рогатый что-то шепотом приказал прислужнице, вальяжно уселся в кресло перед клеткой и со смачным бульканьем нацедил в стакан воды.
Мои пересохшие губы закололо от одних звуков, и я зажмурилась, питая отвращение ко всему Керракту в целом и к Рогатому в частности. Со стороны выглядело, будто он присел полюбоваться мной. Как картиной или статуей. Но я-то понимала, что гад просто издевается.
– Ти Грайц… Какие люди в нашем мире, – прохрипел демон, сопровождая чужие шаги довольным кряхтением.
Знакомое имя отдалось болью в животе. И я отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Слишком много галлюцинаций для одного дня. Надо хоть что-то оставить на завтра.
– Удивил?
И голос знакомый. Я замотала головой, пытаясь его прогнать. Нельзя так со мной.
– И что же ты забыл в нашем «мерзком мирке», как, помнится, ты его величал? – издевательски тянул Рогатый. – Обещал ногой не ступать на нашу «гадкую землю»… Я помню день, когда лучший ловец отказался возвращать заблудшие души в Керракт.
– Ахнет…
– Как там ты сказал? «Я не готов заниматься работорговлей, предложи это кому-то другому», – фыркал хозяин. – Какой гордый! Да разве ж это рабство?
– Я был слишком резок, – признал мой глюк. – Прошу извинить, если задел тогда твои рогатые чувства.
– Поговори мне еще! – с показной яростью прорычал демон. – Что стряслось, Тайр? Тяжкие времена? Драконы отказались от твоих услуг?
– Пока еще пользуются, – равнодушно бросил «тигр», прохаживаясь по комнате. – Говоришь, не рабство? А это что, Ахнет?
По моему персональному железному потолку постучали, и я нервно дернулась. Над решеткой нависла темная тень. Она расплывалась в облаке ресниц, не желая обретать черты.
– Ах, это… Мое удачное вложение. Вчера купил. Ты только посмотри, какие глаза…
Передо мной растаяло и превратилось в сотню мелких цветовых пятен знакомое лицо.
– Голубые.
– Голубые! – довольно подтвердил Рогатый. – Ни у кого в Керракте таких нет. Диковинка.
– Ты тоже веришь, что голубые глаза – знак Судьбы? – насмешливо уточнил Уэйн. – У драконов заразился?
– Это цвет пера хары, мой друг Тайр. А хара и есть Судьба.
Я стукнулась затылком о прут, пытаясь привести себя в чувство. Ложная надежда – что мираж в пустыне. От нее только больнее.
– Да и как не верить, если мне это снится? – продолжал демон. – То священная птица Керракта, то глаза ее цвета… Они уводят за собой, манят. А потом оставляют ни с чем.
– Она не та, кого ты искал, – снова стук по прутьям.
– Пусть не та, – отмахнулся Рогатый. – Но хоть какое-то утешение от тоски.
– И потому твое «утешение» сидит в клетке, голодное и немытое?
– Накормлю… помою… попозже. А пока пусть посидит и научится вежливости.
– А почему в дереве? В Керракте медь закончилась? – с легкой насмешкой расспрашивал Уэйн.
– Ну начали мы с меди… – уклончиво выдал «покупатель». – Вчера попытался объездить приобретение. Согласен, может, поторопился. Больно дикая оказалась… диковинка.
– Мне кажется, или твое лицо несколько… кхм… помято?
– По краю вулкана ходишь, Тайр! – осек гостя Рогатый. – Кто ж знал, что у нее такие когти? Ничего, через пару дней будет сговорчивей. Отдал два мешка за эту недотрогу, представляешь?
– Керрактского золота?
– А как же? «Сердцем» заплатил. Конкуренция нынче за качество… Еле Босхерта перебил. Так что пусть спасибо скажет.
– Девчонке невелика разница, в чьей клетке сидеть, – отмахнулся Уэйн.
– Не скажи! Он бы ее на гаремное мясо пустил, а мне для красоты, – лениво объяснял рабовладелец, снова дразняще булькая жидкостью. – И престижа. Сам любоваться буду, гостям показывать…
– Зря потратился, – едко выдохнул гость, топчась вокруг клетки. – Не объездишь ты ее, больно дикая. И сам скажи спасибо, что ей никаких тяжелых предметов не подвернулось.
– А я терпеливый, Тайр, – елейно прохрипел демон. – Смотрю я вчера в ее перепуганные глазищи и думаю – уж не влюбился ли?
Рогатый откровенно заржал, а я спрятала лицо в сгиб локтя. Не хотелось, чтобы Уэйн смотрел на меня. На такую. Даже если он сам мне только привиделся.
– Сентиментальный становлюсь, – гоготал демон. – Говорю же: снились мне её глаза. Вот точно такие, огромные-огромные, чистая вода.
– Не её.
– Откуда знаешь?
– Вижу, – скупо выдохнул Уэйн.
– Ох, прохвост, ты уже судьбу прочитать успел? – причмокнул стаканом Рогатый. – Ай, прохвост… Ну, может, похожую.
– До меня дошли слухи, что ты свадебную церемонию затеял. Пришлую на отбор не допустят, в тебе кровь Верховного. А родовитым демоницам вряд ли твое «утешение» понравится, – наворачивал круги Уэйн.
– Пора мне, – согласно выдохнул этот Ахнет. – Нужно отвоевывать честь, сам понимаешь…
– Понимаю. Давай я тебе компенсирую неудачное вложение, – предложил гость. – Два мешка. «Сердцем». Я согласен.
– Ее? Тебе?
– Отдай, – глухо подтвердил Уэйн.
– Ишь чего захотел!
– Три мешка.
– Она одна такая на весь Керракт.
– Четыре. Пять, – перечислял Уэйн все цифры, какие знал. – Сколько тебе надо, чтобы отступиться?
– Да ты, харово перо тебе вместо рога, стукнулся там в портале? – резко встал Рогатый, аж кресло под ним опрокинулось.
– Стукнулся, да. Не в портале.
– И откуда такой интерес к замарашке в клетке?
– Не местная она, ты и сам видишь, – Уэйн развел руками. – Моя клиентка.
– А-а-а… заблудшая, стало быть? – демон почесал левый рог и наморщил лоб. – А чего сразу не признался, что за душонкой своей притопал, а? Зубы мне заговариваешь, друг сердечный?
– Сделку тебе предлагаю… друг, – выдохнул Уэйн и уселся во второе кресло. – Шесть?
– «Сердце» твое мне не надобно, у меня свое есть, – поморщился Рогатый. – Так что сворачивай торги… и спокойно поговорим. «По душам».
А ведь я действительно заблудшая… Мой глюк, порожденный подсознанием, оказался прав. Поняла это сейчас так ясно, словно всегда разбиралась в щекотливом вопросе.
Внутри весь день скреблось острое чувство ненужности. Звенящая пустота распирала ребра, тело накрывало апатией, вялостью, и даже ленивое сердце стало биться реже.
Я была лишняя. Заноза в чужом, недружелюбном теле, желающем меня поскорее вынуть. Выплюнуть. Вокруг меня все воспалялось: мир пытался отторгнуть инородную частицу.
Мы оба – и я, и Керракт – испытывали дискомфорт от вынужденного соседства. Он не стремился меня принять, а я не желала с ним сродниться.
Неужели заблудшие ощущают это постоянно? Эту угнетенность, тоску, отвращение ко всему вокруг? Тогда я начинаю понимать Ульку… Это поистине мучительно.
– И откуда эта «хара» прилетела, Тайр? И как только ты ее учуял?
– Мимо шел! У вас тут, знаешь ли, чудесные места для прогулок! – фыркнула моя галлюцинация. – Она участвует в отборе и связана контрактом с миром драконов. Ума не приложу, как тут оказалась. Может, в портал провалилась?
– Нехорошо получилось, – согласился Рогатый, возвращая упавшему креслу прежний вид.
