мёртвой, пустой.
Уж лучше уж так: уйти… Там покой…
Закрыть
Такого красивого заката Мария, казалось, не видела никогда. Огненные завораживающие краски неба сквозь тёмные, быстро проплывающие кучевые облака…
Мария была вынуждена переодеться в ярко-красное платье с белым шлейфом, нести на белоснежной кружевной подушке золотую корону, увенчанную драгоценными камнями, чтобы преподнести этот дар и себя служителю ада — Астароту…
Мария не верила, что он существует, воспитанная в другой вере: в вере в бога — одного и единственного. Она понимала, что здесь, в замке Врангеля, создалась некая секта, в которую невольно попала, и спасения уже нет.
Уставшая и понимающая обречённость, Мария медленно шла впереди. В спину старуха так и тыкала конец своей трости, подгоняя ступать активнее. Несколько раз из-за этого Мария споткнулась, но корону с подушки не уронила.
Дождь стал мелко накрапывать. Тучи и туман над обрывом… Вороньё пролетело от леса к замку, к воротам, и стало кружить там, словно тоже чувствовало беду, но улететь не смело…
Мария смотрела вперёд себя на ров, на находящиеся за ним ворота. Металлические прутья их тоже показались каким-то символом вечного заключения, из которого могут выбраться только вьющиеся по ним редкие, тонкие стебли плюща. И то его было так мало, что чувствовалось: и он теряет силы бороться…. вымирает…
Закрыть
— Ты уходишь в вечность! — раздался за спиной Марии величественный голос Ингрид.
Её речь эхом разносилась вокруг. Будто никого в мире больше нет. Остались существовать лишь они, но вот-вот мир изменится. Он не умрёт, но станет иным…
— Что такое жизнь? — восклицала Ингрид. — Краткое существование!
— Я верю в бога, — потекли слёзы по щекам Марии.
— На колени! — подошедшая старуха стукнула по ногам её тростью.
Мария послушно села на каменную тропу перед обрывом. Тело задрожало. Отчаяние сдавило внутренними цепями страха. Вера в бога была, но вера во спасение — нет…
— Бог даровал жизнь, а смерть… Она дарует вечность! — воскликнула позади Ингрид. — Иди к Астароту!
Мария сглотнула. Она с ужасом увидела вставших по обе стороны от неё палачей. Это были такие же стражники, как те, в чёрных плащах. Только теперь плащи были красными, словно кровь. Лица скрыты под капюшоном… Красные топоры…
Дыхание Марии вдруг застыло. Она медленно перевела взгляд на небо. Серое… Нет там ничего… Оно уже оплакивает её судьбу мелким дождём… Что видит Мария? О чём думать? Среди пустоты и страха, и отсчёта последних секунд жизни, она попрощалась с родными, а среди облаков, этих чёрных, быстро проплывающих, привиделся напоследок образ Виллиама…
Упрямый образ преследует, а любовь душит и не даёт забыть его. Не получается избавиться, а желать его — нет сил прекратить… Слёзы так и текли по щекам Марии. Жить вот так, тем более с любовью, которую не дать, которую надо как-то в себе оставить, не хотелось…
Закрыть
«Да», — усмехнулась в себе Мария. — «Ему уже дарят любовь… Я лишняя… Я везде лишняя… Какой толк от меня?… Я всё не так делала, не в то верила и не так поступала… Я поняла, куда судьба меня ведёт, или… бог… Ухожу…»
— Прими, Астарот, невесту! — донеслось последнее предложение из давно продолжающейся речи Ингрид, которую Мария не слушала, погрузившись в себя, в прощание с жизнью.
В этот момент позади, откуда-то издалека, налетела стая воронья. Она надрывно кричала, а палачи рядом сразу взмахнули топорами. Мария зажмурилась, и… всё стало тихо…
Глава 53 (родные!.. домой…)
Закрыть
Вновь, но с большей силой, закричавшая стая воронья заставила Марию вздрогнуть и открыть глаза. Птицы налетали бесконечным потоком и в считаные секунды накинулись на палачей, Ингрид, Бьорна и старуху — всех, кто в этот момент был позади Марии на мосту.
Прижавшись к подушке с короной, которую держала, Мария застыла. Вороньё, крики, визг позади и усиливающийся ветер с дождём навевали ужас. Мария не смела двигаться. Страх заставил тело оцепенеть и ждать участи.
Уставившись мост, который стал рядом опускаться, на ворота, которые вдруг стали открываться, скрипя ржавыми петлями, Мария застыла… По дороге от леса напротив показались всадники… Их было всё больше и больше, и вдруг… У плеча Марии на каменное ограждение у рва сел ворон. Тот самый, знакомый, дорогой ворон, кто поддерживал и помогал!
Мария с замиранием души на него оглянулась. Ворон прокричал: «Врангель!»… Мария невольно выпрямлялась. Сознание отключалось от того, что происходило…
Закрыть
Оглянувшись, Мария застыла в ещё большем шоке… Родные!.. Она задержала дыхание от нахлынувшего в душу счастья. С тем, что узнала родителей и Павла с Лидией, к ней волной вернулась вера на спасение и продолжение жизни. Жить! Да, всё-таки она хотела жить! Пусть в горе, пусть без любви…
Увидев выехавшего верхом рядом с родными Нильса, Мария сразу поняла многое: вот, кто помог, кто всех сюда вовремя привёл… Лишних слов не нужно было. Родные прибыли по старому мосту за замком, а подмога отсюда — со стороны леса…
Бросившиеся к Марии родители ту же подхватили её под руки и заключили в крепкие объятия, полные любви и беспокойства за её сохранность. Не важно уже ничего — лишь бы жила! Мария так и прижимала корону с подушкой к груди, слёзы текли, поцелуи родителей ощущались на её щеках, а взгляд… Взгляд Марии вдруг заметил среди мимо промчавшихся к замку всадников спустившегося со своего коня Виллиама…
Мария тут же отступила от родителей. Они молча оглянулись на Виллиама. Слабея в ногах, Мария же не смогла устоять и опустилась на колени, разрыдавшись, прижимая корону с подушкой и уставившись на кинувшегося к ней Виллиама.
Он немедленно отбросил подушку и корону в ров, а сам помог Марии встать и, не выпуская одной рукой из объятий, подал белоснежный платочек. Виллиам не говорил ни слова. Его печальный, глубокий и такой тёплый взгляд говорил о многом, как бы Мария внутри ни металась от всего, что снова мучило: «Он женат… Но он здесь… Как смотрит! Он держит меня! Я не смогу без него…»
Мария с тревогой взглянула на нежно улыбнувшихся в ответ родных.
— Едем домой, — молвил отец, а брат кивнул в сторону замка.
Мария оглянулась, а там стояло уже несколько чёрных карет и гвардейцы, с которыми приехали родные. В кареты усаживали одного за другим людей Бьорна, старуху, самого Бьорна и Ингрид…
— Ты их больше не увидишь, —
