С нашей стороны все немного иначе, Тайлер. Многие преподаватели буквально живут работой, прикипая к своим воспитанникам и болея за них душой. Мы вкладываем в вас свои знания и силы. Видим, как вы растете, совершаете ошибки, учитесь справляться с первыми важными проблемами, матереете. Преподаватели помнят своих студентов после выпуска и переживают за каждого, отправленного в мир вне академии. Потому что знают – кого-то это самый мир сломает, пережует и выплюнет. Звучит ужасно, но такова правда.
– Думаете, столица «пережует» меня? – сделала вывод я.
Мигруш убрал конфеты с чаем и вынул из ящика рядом какую-то бумажку. Принес, положил на стол, посмотрел на меня очень серьезно и сообщил, глядя в мое удивленное лицо:
– Столица тобой подавится, Тайлер. Ты намного сильнее и способней, чем может показаться. Я знаю, и другие преподаватели знают.
– Тогда почему все говорят о моей заявке, как о каком-то зле? – надулась я.
Мигруш пожал плечами.
– Переживаем, – ответил спокойно. – Те старания, что придется приложить на новой специальности, изменят тебя навсегда. Ты выбрала непростое место, серьезную должность, на которой очень быстро придется стать злее, безжалостней, подозрительнее, жестче. Сложно везде, но ты выбрала тропинку, по которой идут циничные маги с сильным стержнем и хорошей поддержкой со стороны. Карьера сама себя не построит, потребности будут расти с каждым годом, времени на слабости не останется. Придется превозмогать каждый день. К этому следует быть готовой. Возможно, Тайлер, ты станешь лучшей версией себя. Но, скорее всего, быстро превратишься в уставшую циничную женщину, не умеющую жалеть более слабого и ценить светлое. А для некромантов это очень плохо.
Я опустила взгляд на стол и прочла заголовок на бумаге: «Допуск на зачет».
– Но вы все равно договорились о пересдаче, – поразилась, посмотрев на Мигруша.
– Что значит «все равно»? – нахмурился Мигруш. – Я не собираюсь мешать тебе. Только предупреждаю о последствиях принятых решений, как всегда. Сегодня через час Бенедикт будет ждать четверых недоучек с нашего факультета. Хвосты нужно закрывать в любом случае, Лачи. А дальше – дело твое. Если чувствуешь, что поступаешь правильно, и умом понимаешь – там твое место, то не слушай никого. Советовать любой дурак может, но жить-то тебе. И напоминаю, скоро зачет по анатомии нежити. Расслабляться рано. Кстати, как твой дипломный скелет?
– Собираю. – Я вяло кивнула, поднялась. Забрала допуск и все же решилась спросить: – А вам нравится то, что вы делаете? Я ведь не раз слышала, как вы кричали, что бросите все и уедете на необитаемые земли, чтобы больше никого не видеть и не слышать.
Мигруш кивнул:
– Хуже того, Лачи! Раз в год я обязательно пишу заявление на уход и начинаю обязательную отработку…
– И что?
– Я все еще здесь. – Он развел руки в стороны и громогласно расхохотался. – Хверса лысого меня отсюда подвинут в ближайшие годы. И путешествие подождет. Кто еще будет воспитывать вас, балбесов? Кто спустится с молодняком в Разлом и прикроет их малахольные спины? Кто вправит мозги и поможет с хвостами в конце учебного года?
Я подавила улыбку, пожала плечами и ответила делано-равнодушным тоном:
– Профессор Зигмус смог бы. Или, например…
– Так, все, Лачи! – Мигруш замахал на меня полными руками. – Лимит моей доброты иссяк. Брысь! Думаешь, конфеты с чаем настолько хороши?
Я рассмеялась и пошла к выходу. Уже от порога обернулась, посмотрела на декана и сказала:
– Зря вы думаете, что вас забывают после выпуска. Тетушка вот до сих пор помнит. И я точно не забуду. И своих детей пришлю сюда, чтоб учились под вашим началом!
– Еще пять лет с отпрыском Лачи… Поугрожай мне тут! – донеслось от Мигруша.
– Спасибо! – успела бросить я, выскакивая за дверь, быстро захлопнувшуюся следом.
От декана уходила с широкой улыбкой и легкой душой. Окончательного решения я еще не приняла, но оно начало зреть, медленно приводя разум и чувства в порядок.
На острове боевиков царил ледяной ветер и мелкий моросящий дождь. Погода будто подсказывала, что ничего хорошего от декана Бенедикта ждать не стоит. Но я шла напролом. Как верно заметил Мигруш, «хвосты» нужно сдавать в любом случае.
На стадионе пришлось укрыться под большим навесом. Там я принялась ждать Калеба Бенедикта. Декан боевиков славился весьма спокойным нравом. Бесяще-спокойным, если говорить точнее. Он всегда говорил раздражающе тихо и никогда не повторял сказанное. Смотрел безразлично, иногда с жалостью – как на душевнобольных. Одевался только в классические костюмы и не выносил склок. Чем злее становился Бенедикт, тем тише говорил. А еще он вечно поглядывал на карманные часы и куда-то срывался. Занятой и непробиваемый до невозможности.
Как декан Мигруш выбил у Бенедикта досрочные пересдачи для четверых студентов – оставалось загадкой. Я знала наверняка одно – это была невероятная удача, так что следовало выложиться на полную. И не опаздывать. Потому и явилась одной из первых. Следом прибежали двое парней с четвертого курса. А последней – к моему удивлению – пришла Сима.
– Привет, – сказала она, вставая рядом. – Не повезло нам сегодня с погодой, зато пересдадим боевую магию на отлично.
– Мне бы твою уверенность, – покачала я головой.
– О, поверь, – отмахнулась Сима, – сложностей не возникнет.
Расспросить загадочную однокурсницу я не успела – под навес вошел декан Бенедикт. Как всегда, в костюме-тройке и в начищенных до блеска ботинках. Светлые волосы причесаны волосок к волоску. А на лице – не как всегда! – легкое недовольство. И взгляд, устремленный на Симу, далек от безразличия.
– Ваш костюм прекрасен, – сказала она декану флегматичным тоном с ноткой терпкой тоски. – Он – цвета недавно пролитых женских слез. Такие наверняка очень модно носить в столице.
– Спасибо. Наверное… – ответил Бенедикт, хмурясь. И тут же вынул любимые часы, чтобы взглянуть на время.
– Опаздываете, – вздохнула Сима. – Спешите оставить нас ради кого-то более важного?
– Сначала приму зачет, – ответил декан боевиков, поправив узел галстука. Сделал он это нервно, будто… чувствовал себя неуютно. Затем указал на стадион и дал команду: – Бегите.
– Просто бежать? – растерянно уточнила я.
– Можете вприпрыжку, Лачи, – ответил он, уже не скрывая явного раздражения. – Три круга. На время. Ну?
Парни с четвертого курса побежали первыми. Мы с Симой за ними.
– Это он из-за той студентки, – услышала я одного из парней. – Новенькой. Геррос, кажется. Говорят, совсем буйный стал из-за ее выкрутасов.
– Я тоже слышал, – ответил второй. – Не верил, пока сам не увидел. Такого мужика попортила! Хверса лысого когда-нибудь влюблюсь!
– Эт да… любовь косит лучших из нас, – глубокомысленно ответил первый.
Дальше я их не
