– Это было только один раз, – прошептала она. – Только в ту ночь.
– Почему я должен этому верить? Почему я должен верить тебе или мадам Джулии? Я теперь не знаю даже, мой ли это ребенок! Ты заставила меня думать, что мой. Но почему я должен верить на слово… какой-то девке?..
Андрэ подошел к нему и сказал:
– Остановитесь, Макафи! Дайана сказала, что она не была проституткой, и, я думаю, вам придется либо поверить ей, либо убираться из ее жизни и из Монкера.
– А вы какое отношение к этому имеете? Я работаю на Жан Поля. Он нанял меня, а не вы!
– Думайте, что говорите своей жене.
Шон посмотрел на двух женщин, которые обнявшись сидели на кровати.
– Как же вы, должно быть, смеялись над неотесанным ирландским дурнем!
Он подошел к колыбели и посмотрел на спящего ребенка.
– Не знаю, чья она дочь, но будь я проклят, если стану отцом ублюдку из борделя!
Дайана спрятала лицо на груди Джулии. Андрэ сжал, кулаки.
– Если таково ваше решение, думаю, вы не станете терять время и уберетесь ко всем чертям из Монкера!
– Я уже сказал вам, я работаю на Жан Поля, а не на вас! У меня контракт с вашим братом на два года.
С каменным выражением лица Шон посмотрел на Дайану.
– По закону ты все еще моя жена, а эта девочка – моя дочь. Я говорю это при свидетелях. Я честный человек и сдержу свое дело. Я буду тебе мужем и отцом Эрни, но только формально, пока не скоплю достаточно денег, чтобы уехать отсюда и начать свое собственное дело. А пока я хочу, чтобы Жан Поль и миссис Аурэлия ничего не узнали. Они были очень добры ко мне, и я хочу завершить то, что начал здесь, в Монкере.
– Где вы будете жить?
– Рядом с конюшней есть маленькая комната, где мне будет удобно. Могу я оставить вещи здесь, чтобы Деверо ничего не заподозрили? И могу ли я положиться на вас в том, что вы ничего не скажете своему брату?
– Не знаю, как это может отразиться на Дайане и ее девочке, но пока я согласен ничего не говорить Жан Полю и Аурэлии. Особенно Аурэлии. Моя невестка так слаба…
– И эта молодая женщина тоже! Она только что родила ребенка и чуть не умерла от родовой горячки, – заявила Джулия, натянув на плечи девушки одеяло и потрогав ее лоб. – А этот ребенок ни в чем не виноват, и его нужно будет покормить утром. Поэтому я прошу – нет, требую, чтобы вы оба ушли отсюда и занялись своим делом. А я позабочусь о своей Диди и ее крошке. И если я услышу в ее адрес хотя бы одно грубое слово от вас, Шон, я смогу с вами разобраться до того, как уеду из этого дома!
Слабо улыбнувшись, Дайана сказала:
– Джулия, я бы хотела, чтобы ты никогда не уезжала из Монкера! А сейчас я хочу взглянуть на свою малютку.
Джулия закрыла дверь за обоими мужчинами.
– Я только хочу, чтобы у этой крохи был настоящий отец.
Она передала девушке маленький сверток.
– Ты знаешь, Андрэ не получил того письма. Наверное, Лилиан забрала его себе.
– Ты не сказала Андрэ, что Эрни его дочь?
– Нет, пока это не мое дело. – Джулия особенно выделила это «пока». – Хотя мне очень хотелось это сделать, когда я увидела, как ведет себя Шон. Этот мальчик явно изменился.
– Шон уже не мальчик, Джулия. А изменился он, когда начал понимать, что я не люблю его и никогда не любила.
– Ну, ты была ему хорошей женой.
Джулия обратилась к ребенку, которого больше интересовал завтрак, а не эти взрослые разговоры.
– Ах ты, моя малышка! Твоя мама сейчас между молотом и наковальней. Если она скажет Андрэ правду, разразится большой скандал из-за того, что она замужем за другим. А если не скажет и Шон бросит свою семью… Андрэ был бы таким хорошим отцом!
Дайана засмеялась. Она чувствовала себя гораздо лучше и была убеждена в том, что это благодаря Джулии.
– Я не так уж в этом уверена! Он напоминает мне моего отца.
Она рассказала Джулии о Райли О'Ши и об их с Андрэ случайной встрече в Колорадо.
– Ты можешь поверить, он прислал деньги, которые был должен Андрэ! Они в ящике. Пожалуйста, возьми их. Ведь именно ты заплатила мой долг.
Джулия отказалась, заявив, что хочет, чтобы эти деньги были отложены для маленькой Эрни. Затем она настояла на том, чтобы Дайана ложилась спать.
– Тебе очень много пришлось вынести, дорогая. Отдыхай и ни о чем не волнуйся. Я останусь здесь, пока буду нужна тебе.
Джулия вернулась в Нашвилл очень не скоро, а маленькая Эрни была здоровым восьмимесячным ребенком, которого сильно баловали Пруди и Летиссия.
Дайана и Шон сохраняли гражданские отношения, которые всем казались вполне нормальными. Никто, кроме Андрэ, который делал все, чтобы помочь Жан Полю вернуть Монкеру былую финансовую стабильность, не знал, что Шон и Дайана не живут больше как муж и жена.
Горное виски Дайаны имело большой спрос во всей округе. Они с Руфусом почти каждый день развозили его по разным магазинам и лавкам.
Когда они проезжали в своей повозке, люди останавливались и показывали на девушку пальцем. Для своих поездок она надевала один и тот же, уже порядком поношенный костюм: кожаные юбку и куртку, ботинки и кожаную шляпу. Она всегда брала с собой хлыст, которым мастерски щелкала над головами лошадей. Дайана провела бесчисленные часы, обучаясь пользоваться этим хлыстом, потому что знала – настанет такой день, когда это ей может очень пригодится.
Однажды в лавке Дональда Була – месте сбора всех сплетен о нарастающих волнениях на Юге – девушка узнала, что Абрахам Линкольн избран президентом Соединенных Штатов.
В тот вечер Дайана возвращалась домой с тяжелым сердцем, думая о том, как теперь будут разворачиваться события на Юге.
– Руфус, я все думаю, как это отразится на Монкере. Если мы все же примем участие в войне, как поговаривают, то Жан Поль первым вступит в армию, потом Шон, да и Андрэ, конечно, не останется в стороне. Как мы будем управлять домом?
Старый негр грустно покачал головой.
– Не знаю, миссис Диди, не знаю… Миссис Диди, там кто-то перекрыл дорогу.
Увидев группу мужчин, собравшихся вокруг перевернутой повозки, она взяла в руки свой кнут.
– Только ничего не говори, Руфус.
Дайана сразу же обнаружила две опасности. Во-первых, в центре группы был Лем Джо Бартоу, а во-вторых, все мужчины были пьяны.
– Эй, Бартоу, – закричала она. – Убирай свою повозку с дороги.
– Ох, да будь я проклят, если это не сама королева виски! Да, это она. Ну а что, если я скажу тебе, что мы не очень-то довольны этим ублюдком в Вашингтоне, который стал президентом, и собрались здесь обсудить, что нам теперь делать?
– А что, если я скажу тебе, что тороплюсь домой и, если ты не уберешься с моей дороги, я поеду прямо на вас?
– Ах, какие мы грозные, одна женщина и старый негр!
