нее украл Люциус, срывающий маску, заставляющий быть собой. Вой сорвался с ее губ, по щекам текли кровавые слезы. Сейчас она ненавидела, но не Сарга, а саму себя. Ненавидела что сама позволила этому случится, что позволила войти в свое сердце, что забыла все то, чему учил Дмитрий. Айда швыряла подушки, сорвала с кровати одеяло. Люциус был прав ей не хватало места, как же она хотела быть сейчас не здесь. Она ревела, осев на пол.
— Тише. Я тут. Тише.
Как оказалось Люциус лишь вышел из ее комнаты, на мгновение задержавшись, приводя свои мысли в порядок. И когда услышал вой, что сорвался с губ Айды, тут же влетел обратно. Он впервые видел у нее настолько сильные эмоции. Как же много скрывал этот черный омут, как же она разочаровалась в вечности, что не доверяла никому, пряча все под этой толщей льда, своего неукротимого характера. Он сел рядом с ней и крепко прижал ее к своей груди, а она, пытаясь освободиться, ревела и бессильно била кулаками по его плечам.
— Уходи. Мне никто не нужен. Никто не нужен. Не нужен.
А он лишь еще крепче прижал ее к себе и гладил ее черные волосы. Теперь он понимал, почему Айда не подпускала его к себе, теперь он был уверен что в ее сердце уже кто-то живет.
— Как он мог? Как? Это не может быть правдой.
Люциус ничего не спрашивал, он знал что вопросы будут лишними, знал что они причинят лишь больше боли.
— Я… если ты действительно хочешь… я могу уйти…
Он слегка отстранил от себя Айду и провел пальцами по ее, перепачканным кровавыми слезами, щекам.
— Не уходи. — прошептала она.
Да и разве он действительно мог сейчас уйти? Разве мог оставить ее в таком состоянии, даже если бы она сказала уйти? Люциус ловко подхватил ее на руки, и вместе с этой невесомостью, аккуратно встал. Уложив ее на кровать, он поднял с пола подушки и одеяло. А затем, сняв кроссовки и расстегнув рубашку, лег рядом с ней, притянув ее голову к себе на плечо.
— Не уйду. Только при одном условии.
Айда приподняла голову и посмотрев ему в глаза ледяным голосом сказала.
— Целовать тебя не буду.
— Эх а я размечтался. — проговорил он вновь прижимая ее голову к своему плечу. — Нет. Я просто хотел что бы ты что-нибудь рассказала из своего прошлого. Что-нибудь что отвлечет тебя от мыслей, унесет тебя от здесь и сейчас.
Айда задумалась. Это была хорошая идея. Но что рассказать, ведь по сути вся ее жизнь была пропитана болью и смертью, была пропитана тьмой.
— Не знаю. Сейчас мне кажется что все дороги вели именно к сейчас. Все повторяется, и я вновь убеждаюсь что я была права. Хотя… Есть воспоминания в которых я была почти свободной. Я не сразу узнала что я аниморф. Когда я очнулась вампиром рядом со мной никого не было, я не знала кто я, где, почему меня мучает такая жажда и что вообще со мной происходит. И никто мне не мог рассказать и объяснить. Пришлось все узнать самой.
Люциус слушал не перебивая, лишь поглаживая ее черные волосы, а Айда продолжала рассказ.
— В первую свою ночь я растерзала небольшую стаю волков и очень испугалась самой себя. Может быть тогда с наступлением утра все и закончилось бы, если бы не инстинкт выжить. Обожженная лучами солнца, я укрылась в пещере и не выходила оттуда, меня сковал страх. Я боялась саму себя, боялась того что могу сделать, боялась того, что могут сделать со мной. Боялась что не вспомню кто я и почему оказалась тут. Сколько точно прошло не знаю, но уверена что не меньше пары дней. Жажда во мне вновь стала не выносимой и я боролась между желанием выйти и найти крови, и желанием исчезнуть. Жажда заставляла меня метаться по пещере, мое платье совершенно пришло в негодность, волосы стали похожи на солому, но меня беспокоила лишь жажда. Это потом мне объяснили что первое время после пробуждения жажда крови колоссальная и даже истинный вампир не всегда может ее контролировать, а я к тому же не помнила, была ли я человеком или была рождена такой. В тот день, да именно день я совершила первое свое убийство. Жажда стала настолько не выносимой, что когда недалеко от пещеры прошли несколько мужчин, охотившихся в этом лесу, я не смогла сопротивляться порыву и выбежала из пещеры, далеко не сразу осознав, что бегу на четырех лапах, и что с моих губ срывается кошачий рык. В один прыжок я напала на одного из мужчин и перегрызла ему горло. От его крика ко мне кинулись другие, но я была так голодна, что и сама не помню как, но растерзала еще троих. Хотя и мне тогда досталось. Но удивляло меня другое мне было не больно под солнцем. Наевшись, я утащила тело одного охотника в пещеру, ходила по ней кругами и не могла понять как это работает. Я так устала что легла и просто уснула, а когда проснулась, то снова была с руками и ногами, в разорванном платье, а на улице стояла ночь. Я по-прежнему чувствовала себя разбитой, уставшей, и попыталась выпить уже остывшей крови. Это было отвратительно. Осознав произошедшее мне захотелось убежать оттуда, быть где угодно, но не там. Выбравшись из пещеры я бежала куда глаза глядят, но мне было этого мало, я хотела улететь и спрятаться среди звезд. Я не знала как этим управлять но, как ты понимаешь, обратилась совой. Пока я научилась нормально летать, пару раз ломала крылья, но оно того стоило. Небо, ветер, дают мне ощущение свободы. Там я забываю о том, что оковами держит меня на земле. Там я не думаю о том кем была и о том кто я есть. Там..
— Настоящая ты, не прикрытая ледяной маской. — закончил он за нее, чуть повернув голову и поцеловал ее в лоб. — Спасибо.
— Но ведь завтра все станет как прежде.
— Не думай об этом. Сделаем вид что нам это приснилось. — и он снова поцеловал ее в лоб. — Обещаю когда закончится день меня здесь не будет. Все это останется только как память о чудесном сне. До твоего отъезда я не покажусь тебе на глаза, и никогда не
