мечтаю о ребёнке, но я бы хотел, чтобы он у меня родился, а не чтобы я на нём женился. Конечно, то, что вы в первом браке не забеременели, могло бы меня отпугнуть и заставить усомниться, способны ли вы принести мне наследника. Но, зная возраст вашего покойного супруга на момент брака, я не считаю, что в этом есть ваша вина. Да и, беря в жены юную девицу, я ведь тоже не получаю гарантий, что она сможет забеременеть и родить. Внешне вы меня тоже вполне устраиваете — хотя, при всех остальных ваших положительных качествах, на это я смотрел в последнюю очередь. Ну и, кроме всего прочего, вы — единственная, кто нормально реагирует на мой шрам. Остальные леди смотрят на него с брезгливостью, неприязнью, а то и вовсе с ужасом, а у вас я видел только любопытство — да и то поначалу. А теперь вы его будто и вовсе не замечаете.
Зина слушала герцога и испытывала двойственные эмоции: с одной стороны, ей было приятно, что он выделил её среди всех этих кумушек, а с другой — слишком уж деловой у него подход к женитьбе. Словно не жену, а товар выбирает. А как же чувства? Любовь? Зина рассматривала герцога и понимала: ведь красивый мужчина, даже шрам и глазной протез его не портят — при этом он ещё и в общении приятный. Вполне мог бы жениться по любви, но почему-то выбирает сделку. Ведь иначе, как сделкой, его предложение назвать нельзя. Девушка поймала себя на мысли, что действительно, глядя на герцога Монтеберского, она уже почти не обращает внимания на шрам. Ну есть и есть, что дальше? Она видит его лицо в целом, наблюдает его мимику, слушает его слова — и этот шрам словно бледнеет, уходит на второй план.
— Ладно, — выплывая из своих мыслей и вздыхая, произносит Зина. — Зачем вам жена и почему вам на эту роль нужна именно я, мне понятно. Но зачем это нужно мне?
Теперь настала очередь герцога непонимающе хлопать глазами — Зина даже немного позлорадствовала в душе по этому поводу.
— Простите? — наконец выдавил из себя герцог.
— Вы предлагаете мне договорной брак, верно? Потому как вряд ли вы могли влюбиться в меня без памяти за те несколько встреч, что у нас были. Да и то, как вы описывали свою выгоду от нашего брака, сложно назвать признанием в любви. Но договор между двумя людьми означает обоюдную выгоду. Ваша выгода мне понятна. В чём моя выгода?
— Странный вопрос, хотя от вас я мог бы и ожидать чего-то подобного, — хмыкнул герцог, глядя на Зину с такой теплотой, что она невольно смутилась. — Любой другой женщине было бы достаточно герцогского титула и богатства.
— Любой другой — может быть, — пожала плечами Зина, — меня ваш титул не привлекает, мне вполне достаточно своего. Что касается богатства — это, конечно, хорошо. Но это ваши деньги, а не мои. Первый раз я выходила замуж тоже за очень богатого и знатного человека, а что в итоге? А в итоге я еле свожу концы с концами, и мне никак в этом не помогает мой титул — скорей уж, мешает. Так бы открыла свой салон причёсок — и зарабатывала спокойно, но кто подобное позволит леди?
— Но, тем не менее, вы нашли выход, — произнёс герцог с таким искренним восхищением, что у Зины на душе потеплело. — А если я предложу вам брачный контракт, в котором будет прописана пожизненная сумма на ваше содержание, которая сохранится за вами даже в случае нашего развода или моей смерти?
Зина задумалась. Предложение герцога поистине щедрое — настолько щедрое, что видится какой-то подвох. Зачем ему обещать ей такое? Неужели она и впрямь ему так подходит? Или просто у него денег куры не клюют, и ему не жаль выделить часть из них ради достижения цели?
— Милорд… — начала Зина, мысленно подбирая слова.
— Зовите меня Жак, — предложил герцог.
— Милорд, — упрямо повторила Зина, — ваше предложение весьма щедрое, и я его оценила по достоинству, но… Мне бы не хотелось, чтобы меня покупали.
Герцог хотел что-то сказать, но Зина подняла руку, останавливая его.
— Я всегда мечтала выйти замуж исключительно по любви. То есть, после первого неудачного договорного брака, — поправила себя девушка, вспомнив, что сейчас она Эжения, которая вообще-то уже была замужем. — Я боюсь, что ваши условия мне не подходят.
Зина замолчала, герцог тоже молчал, только продолжал смотреть на неё изучающе. Зина не выдержала взгляд мужчины и опустила глаза. Она не знала, правильно ли поступила, отказав ему. С одной стороны, это замужество полностью решило бы все её проблемы — как в плане финансов, так и в плане маячившего на горизонте монастыря. Никто не заподозрит жену одного герцога в попытке убить жену другого. Да и права отправить чью-то жену в монастырь нет даже у короля. Это может сделать только муж. Но, с другой стороны, чем то, что предлагает герцог, лучше монастыря? И так, и так Зина лишается свободы, только в случае договорного брака она еще и принципами своими жертвует. Ведь ей придётся жить с нелюбимым человеком, спать с ним, рожать ему детей — герцог чётко дал понять, что брак, хоть и договорной, будет настоящим, а не фиктивным. Бросив украдкой взгляд на строгое лицо герцога, Зина подумала, что вполне могла бы и влюбиться в него — а это вообще была бы катастрофа. Ведь не факт, что мужчина ответит взаимностью. Но, помимо всего перечисленного, есть ещё кое-что: на самом деле она — не Эжения. Она Зина, попаданка. И, если она права, и её закинуло в этот мир лишь временно — пока не закончиться книжный сюжет, то потом Зина вернётся обратно, в свой мир, а замужем за герцогом окажется Эжения. Вряд ли та расстроится, конечно, но это всё же как-то неправильно. По отношению к обоим — и к герцогу, и к Эжении.
Первым молчание нарушил герцог Монтеберский:
— Не спешите отказываться, Эжения. Я ведь не завтра зову вас под венец. Мы можем заключить помолвку, за время которой узнаем друг друга получше. Вы нравитесь мне — я думал, что это понятно из моих слов. И я вижу, что
