Отталкиваюсь от стола. Разворачиваюсь и иду прочь быстрым шагом. На хрен. Пока не пришиб кого-то.
Ноги сами приносят в бывшую комнату Ланы. Не зажигаю в ней свет. Драконье зрение отлично видит и в темноте.
На полках у стены разбросаны разноцветные погремушки. Поднимаю с пола упавшего серого вязаного зайца.
Прячу руки в карманы брюк, обхожу вокруг дивана, подхватываю с чайного столика незаконченную вышивку.
Вращаю её в руках, подношу к лицу, закрываю глаза и жадно вдыхаю. Пахнет сладкой ванилью. ЕЮ.
Прохожу к изножью кровати и устало сажусь. Вращаю в руках деревянный круг, на который натянута вышивка. За мутным стеклом в предрассветном небе мерцают холодные звёзды. Видишь ли их ТЫ сейчас?
Думаю о своём и не сразу замечаю, что уже не один. Матрас за спиной прогибается под чужим весом. Меня со спины обвивают женские руки. Чужие губы настойчиво впиваются в шею, пальцы зарываются в волосы.
– Я соскучилась, ммм, чувствуешь? – с похотливым придыханием.
Не двигаюсь с места. Даже реагировать на это – лень. Откладываю вышивание Ланы рядом на кровать.
Гьера успевает расстегнуть несколько пуговиц у меня на рубашке и пробирается пальцами под ткань. Перехватываю её запястье. Останавливаю.
– В чём дело? – от её голоса несёт обидой.
– Какой Бездны ты здесь? – решаю утрясти всё по-доброму. – Я приказал тебе убраться и не показываться!
– Потому что мой муж здесь, – шипит оскорблённо.
Ах, да, её старик входит в Чрезвычайный совет, он действительно был здесь сегодня, видно, и жену прихватил.
– Вот и иди к нему, Гьера, – снимаю её цепкие влажные пальцы со своих плеч и встаю.
Иду к окну, не оглядываясь. Застываю и смотрю на тёмное небо, которое начинает сереть на востоке. За спиной раздаются шаги. Гьера снова оказывается передо мной. Льнёт всем телом, обвивает шею руками:
– Пожалуйста, Сардар, в последний раз, – просит хриплым грудным голосом. – Мы так давно не виделись, твоя девочка соскучилась.
– Моя девочка, – цежу сквозь зубы, – сейчас хрен знает где! – сдавливаю её запястья и грубо отбрасываю, не церемонясь на этот раз.
Гьера отшатывается на пару шагов и поражённо на меня смотрит. Сощуриваю глаза:
– Мне стоит намекнуть лорду Силу, чтобы лучше смотрел за своей женой? Или мы друг друга поняли? Всё давно кончено, ясно тебе?
– Так уж и давно? – шипит, наступая на меня. Её кружевная накидка съезжает в сторону, обнажая плечо.
Инстинктивно смотрю туда.
– Кого ты обманываешь, Сардар? – несколькими резкими движениями Гьера раздирает завязки и сбрасывает на пол кружевную накидку, оставаясь в тонкой тряпке на тонюсеньких лямках. Очерчивает пальцами грудь, демонстрируя товар лицом. – Помнится, мы неплохо провели время, пока твоя жена рожала. Вот и сейчас её нет, почему бы нам…
– Что ты несёшь? – выплёвываю зло, внутри клокочет. – Совсем рехнулась? Понятия не имею, с кем ты там проводила время, не со мной точно!
– Но поцелуй…
– Бездна! – морщусь, сдавливаю переносицу. – Заткнись уже! Ты только унижаешь себя этим разговором.
Убираю руки в карманы брюк, отступаю назад. Смотрю на бывшую раздражённо и холодно:
– Не было поцелуя. Ты обслюнявила мне рот, я вышвырнул тебя из комнаты. Всё. А теперь…
Достала. Хочу сказать, чтоб проваливала к мужу, но вдруг застываю на месте. Чувствую, как глаза непроизвольно расширяются, а затем зло сужаются до узких щёлочек.
В пару шагов оказываюсь рядом, дёргаю со всей дури тряпку на её груди. Слышу жалобный треск рвущейся ткани и испуганный вскрик Гьеры. Чувствую её гладкую кожу под своими пальцами и вижу багровые полосы, которые сам же и оставляю.
– Что это? – встряхиваю Гьеру за плечо.
Мы оба с ней смотрим на чернильно-чёрный пятилистник с заострёнными краями, от которого в разные стороны расходятся шипы. След тёмной магии. На мне таких следов до хрена, но на ней-то откуда?
– Это п-просто рисунок, ты же его видел! Он у меня давно!
Продолжая сдавливать плечи Гьеры, пытаюсь припомнить, когда, вообще, был с ней в последний раз. Давно. Когда Лана только приехала.
Насмотрелся тогда на неё, и стояк был каменный, а Лана беременная, да и вообще всё было иначе тогда. Пришлось сбрасывать пар по привычке с Гьерой. На тот момент никакого цветка на ней не было. Он появился после. И я, кажется, догадываюсь, когда.
Гьера пытается высвободиться, изворачивается, как змея на раскалённом песке. Прихватываю её за волосы на затылке и заставляю смотреть мне в глаза:
– Это сделала ТЫ, – не спрашиваю, просто констатирую факт.
Её глаза испуганно расширяются, тело начинает вонять липким трусливым потом.
– Я… не… понимаю… – пищит жалобно.
Напрягаю ментальную силу, давлю на её сознание. Запрещённый приём, вот только плевать я хотел на запреты:
– Правду, – цежу сквозь зубы, – го-во-ри!
– Да! Это сделала я! Я подменила её сорочку, когда все ушли!
– Защита замка?
– Я… отключила её.
– И с Тайтоном её свела.
– Дыааа, – Гьеру бьёт мелкая дрожь. – Но, Сардар, всё это ради нас! Я люблю тебя! А она пусть убирается! Ей здесь не место!
– Это тебе. Здесь не место. Где она? – рявкаю на неё так, что стёкла в окне вибрируют. – Мне следовало раньше догадаться, то ты опять снюхалась с братцем! Где он держит её? Отвечай! Или, клянусь Драконьим Богом, я заставлю твои мозги закипеть прямо сейчас!
– Я скажу! Скажуууу! – всё лицо бывшей в слезах и соплях, белки глаз покрылись красными трещинами. – Но это не поможееет! Никому не добраться на Чёрный утёс живым!
Чувствую, как угол рта нервно дёргается при этом слове. Разжимаю пальцы. Гьера обессиленно оседает на пол.
Чёрный утёс – неприступная крепость посреди Сумеречного моря. Укреплённая, вооружённая, с отличным обзором во все стороны. Подлететь или подплыть к ней незаметно – невозможно.
– Тебе никогда её не вернуть, Сардар, – хрипит Гьера. – Подстилка Тайтона вернулась к своему хозяину, где ей и место.
– То есть, ты даже не раскаиваешься, – проговариваю спокойно.
– Раскаиваюсь? Да я её ненавижу! Пусть она сдохнет, наконец! И пусть всё будет как раньше!
– И не угомонишься.
Чувствую тьму. Тьма чувствует, что я не сдерживаю её больше. Засовы открыты, железные двери распахнуты настежь. Она ползёт сначала несмело, будто поверить не может в то, что не держу. Отпустил.
Чёрные всполохи тянутся от солнечного сплетения вверх по груди, обвивают шею, застилают глаза. За окном вовсю разгорается рассвет, а у меня перед глазами густеет тёмная пелена. У кончиков пальцев клубится чёрный дым.
Гьера смотрит на меня снизу вверх глазами-плошками и отползает на заднице назад, будто это поможет:
– Сардар, что это? – тычет в меня пальцем и трясётся, будто чудовище увидела.
– Видишь ли, Гьера, – усмехаюсь, а голос мой и не мой одновременно. В нём железо, злость и нечто иное. – Если долго всматриваться в Бездну, то Бездна начинает всматриваться в тебя. Мы живём в таком месте, что не всматриваться не получается. И я подумал, что, если не можешь победить тьму, стоит примкнуть к ней.
– Что… взамен?
– Ты ведь уже и сама догадалась.
Тени в углах приходят в движение, сгущаются, формируя высокие силуэты с рваными краями. Пошатываясь, они движутся к жертве, обступают её.
Разворачиваюсь и иду прочь, не оглядываясь. Визг Гьеры разрывает предрассветный сумрак и глохнет с первыми лучами солнца над горизонтом.
Алана.
– Ну, здравствуй, жена, – мутно-серые глаза Иниса взирают отстранённо и холодно.
С опаской смотрю на него, пытаясь предугадать реакцию. В нашу последнюю встречу он был нежен и добр. Был? Или хотел казаться?
– Инис, – заставляю себя собраться, и чтобы голос не дрожал.
Сжимаю пальцы в кулачки, чтобы не видно было, как они дрожат. Прижимаю их к груди.
– Ты здесь, чтобы спасти меня? – спрашиваю с надеждой.
Он приближается. В безупречном белоснежном камзоле. Такой неуместный и роскошный в окружающей нас убогости.
