— На халяву, — поддакнула я, подмигнув. — Нужда прошла, а привычки остались.
— Заметь, — приосанилась стройная женщина в брендовом костюмчике. — Полезные привычки: опять таки, экономия! Ну что, согласна?
— Ладно, — безразлично пожала я плечами. — Пить, так пить…
— Сказал котенок, когда понесли его топить, — рассмеялась Леля, сдернув с меня спортивную кепку.
Ох, я даже забыла головной убор снять, хотя подругу это не удивило: Леля привыкла еще не к таким чудачествам. Она медленно стянула резинку, распуская мои волосы:
— Поверить не могу — как они выросли за это время, — восхищенно произнесла Леля. — Уже Жозефину Павловну переросли! Красота! Зачем ты такую роскошь постоянно в хвост прячешь?
— А ты попробуй походить в парике подобной длины пару летних дней — узнаешь, — буркнула я, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза: всегда любила, когда причесывают мою гриву. — Вот цваки, название которых ты до сих пор запомнить не можешь, решают этот вопрос радикально. И, оцени: пришлось отказаться от прекрасного принца, ради сохранения шевелюры!
— Ценю, — рассмеялась Леля и взяла в руки костяную расческу.
Ту самую, которую я случайно стырила в свой первый визит, вместе с шелковым платьем. Второй прошел менее продуктивно: мне достался лишь черный плащ Роже. Хранитель не дала времени даже исподнее одеть. Хорошо, хоть в дом закинули, а то хороша была бы в таком виде, допустим, посреди леса: бедные грибники за сексуальную маньячку бы приняли.
— Эх, пропал в тебе художник, — тяжело вздохнула Леля, проводя гребнем по волосам.
— Так это ты его сейчас ищешь? — усмехнулась я. — Никто во мне не пропал, не переживай. Художник из меня так себе. Это просто от безысходности я вновь взялась за карандаши. Подожди, пройдет еще годик, за масляные краски возьмусь — все отсюда сбежите. Запашок там… мечта таксикомана! Сколько там натикало унов?
— Через полчаса занятие, — посмотрела Леля на маленькие изящные часы, не проявляя удивления: она давно привыкла к кепрйским словечкам и знала их значение.
— Тогда возвращай мне хвост, пойду им покручу, — я с наслаждением потянулась. — Разогреюсь перед занятием, да подумаю: чего бы такого высокоинтеллектуального выдать вечером.
Махнув Леле, задумчиво разглядывающей рисунки, я быстро сбежала по ступенькам вниз и ворвалась в прохладный зал. Жалюзи поднимать не стала — солнце слишком быстро нагреет воздух, а так хоть кондиционер попозже включим. Леля права: мы еще не привыкли, что можно теперь не экономить. Включив свет, проскользнула в тренерскую — переодеться.
Натянув эластичный топ и удобные штаны-мотню, вышла в зал. Включив погромче медитативную музыку, позволила телу совершать такие движения, какие оно само захочет, полностью освободив разум от мыслей. Динамическая медитация минут на пятнадцать прекрасно подготавливала тело и мозги к серьезным нагрузкам, к тому же позволяла отвлечься от всех проблем. Завершила разминку несколькими любимыми асанами.
Начал потихоньку подтягиваться народ, а йога любит тишину, поэтому пришлось закругляться. Поднявшись, я включила музыку поритмичнее. Проверено: слыша попсу, девочки и переодеваются быстрее, и в более веселом настроении приступают к работе. День обещал быть весьма суматошным.
В семь я почувствовала, что немного притомилась. Нужно передохнуть, ведь вечером предстояло выступление. Днем домой вырваться не удалось, поэтому придется восстанавливать силы так — без мягкого дивана. Махнув на прощание девочкам из танцкласса, я медленно поплелась в свой кабинет. Коврик для йоги умещается где угодно, — даже в маленькой комнатушке, если стул поставить на стол, — так что за полчаса при закрытых дверях и берушах в ушах я стану практически новым человеком, способным танцевать всю ночь без передышки.
Примерно за четверть до восьми часов я была уже в форме. Вынув беруши, сразу услышала, что в дверь отчаянно ломятся. Спокойно, стараясь не расплескать равновесие, поднялась и открыла дверь. В комнату влетела взбешенная Леля с вытаращенными глазами. От эмоций, бушующих в маленькой женщине, со стен повалились рисунки.
— И незачем так орать, — с сарказмом сказала я подруге: та хватала ртом воздух, не в силах вымолвить ни одного приличного слова. — Успеем, как всегда.
— Да ты что! — Прорвало девушку. — Выход уже в девять, а надо еще переодеться, накраситься, распорядиться с музыкой, — сама знаешь, как нелегко объяснить диджею то, что от него требуется… — Леля в панике металась по комнате. — А еще надо девочек настроить, котята сегодня новый танец показывают, волнуются…
— А еще надо доехать, — намекая на время, поддакнула я. — Да не переживай ты так — все будет в лучшем виде! Когда нас вовремя выпускали — вспомни хоть один случай… вечно проволочки с этими корпоративами. Ну, ладно, я за костюмом, а ты девочек обзвони. Кто нас сегодня повезет? Мы же вроде собирались отметить юбилей, так что ты за руль, надеюсь, не полезешь?
— Ой! — схватилась за голову Леля. — Точно! Надо еще и с машиной договариваться…
Оставив подругу улаживать организаторские вопросы, я торопливо спустилась в костюмерную, поскольку за весь день так и не подумала — какой бы танец показать сегодня. Вошла в длинное узкое помещение: не представляю, в каких целях можно было еще использовать эту несуразную комнату, а вот под костюмерную она подходила идеально. Оставалось только протянуть между двух стен штангу, на которую нанизались вешалки с костюмами. Внизу стояла обувь. На широком подоконнике я расположила сценическую косметику, накладные ресницы, парики, большую вазу с бижутерией и увеличительное зеркало с подсветкой.
Пока Леля договаривается, я надену костюм и приведу себя в надлежащий вид, чтобы сразу быть готовой к выступлению, поскольку всегда возникают какие-то проблемы да задержки. А остаться до выступления незаметной мне поможет огромный черный плащ Роже. Я осторожно прикоснулась к чуть мерцающей ткани: на ощупь она была прохладной, хотя грела даже в тридцатиградусный мороз — проверено на практике.
Теперь я знала, что именно буду танцевать. Этот номер родился из измученного сердца. Всю боль потери, всю невостребованную страсть я вложила в этот танец. Я стянула с вешалки комбинезон из биэластичной ткани и, спешно скинув тренировочные шаровары, натянула на тело костюм. Большое, почти во всю стену костюмерной, зеркало отразило худощавую девушку с грустными голубыми глазами, чье тело было охвачено бушующим пламенем.
Сложную задумку костюма портниха весьма успешно претворила в жизнь: на комбинезоне из ткани телесного цвета кроваво-красными пайетками и стразами вышиты языки яростного огня. В танце при определенном освещении иллюзия была настолько правдоподобной, что иногда меня пытались тушить чуть подвыпившие граждане. Так что костюм приходилось часто стирать: запах спиртного долго не выветривался…
