На этот раз я покоряюсь по-настоящему.
Кайм отстраняется и смотрит мне в глаза.
Не боясь, я поднимаю взгляд. И вижу совершенную тьму в его глазах. Его лицо мерцает и расплывается, и на мгновение я почти вижу, как его лицо превращается во что-то другое, но меня это особо не волнует, потому что я уже привыкла к подобным вещам.
Но его глаза никогда не меняются.
Это чистая тьма.
Вечность.
Не человек.
Мне плевать.
Это он.
Момент, который должен был принадлежать императору, украден убийцей.
Он снова меня целует, на этот раз яростно, касаясь зубами моих губ. Он что-то шепчет мне на ухо на древнем иони, его дыхание ласкает мочку моего уха.
Затем он входит в меня, и мое сознание разбивается на миллион крошечных светящихся точек.
Удовольствие смешивается с болью по мере того, как он продвигается все глубже и глубже, пока полностью не погружает себя внутри меня. Из его горла вырывается низкий резкий звук, сливающийся с моими тихими отчаянными криками.
Я закрываю глаза и позволяю ему унести себя. Он обнимает меня за шею, двигаясь все быстрее и быстрее, его тело двигается мощно и гибко. Я провожу руками по его спине, впиваясь ногтями в голую кожу, пока он меня трахает.
Его движения становятся жестокими. Я в его могучих объятиях.
Мне плевать. Это слишком хорошо.
Он трахает меня, пока я не задыхаюсь, пока мои ноги не превращаются в желе, пока не остается ничего, кроме него: его тепло, его запах, его чистая сила.
А потом происходит нечто невозможное.
Узел удовольствия формируется у меня внутри, растягиваясь, как струна, натянутая на катушку, усиленную хитрым маленьким металлическим кольцом над моим клитором. Мне нужно мгновение, чтобы понять, что мягкое отчаянное хныканье в ушах на самом деле исходит из моих собственных губ.
Напряжение нарастает.
Мой голос становится громче.
Я вонзаю ногти глубже в спину Кайма, проводя ими до низа, царапая кожу и плоть.
Тихий стон.
Он рычит. Моя жестокость, кажется, заряжает его энергией. Он целует меня в шею, и его губы уступают место зубам.
Он нежно кусает меня, даже когда жестко трахает.
Узел внутри меня сжимается еще немного.
Кайм проникает глубже.
Сильнее…
И все же, действительно ли он мог сломить меня, но уже не до этого, потому что это самая изысканная и мучительная вещь, которую я когда-либо чувствовала.
Мне нужно освобождение.
— Пожалуйста, — хнычу я. — Кайм, пожалуйста.
Он погружается в меня, крепкие руки обхватывают мою голову.
И когда я боюсь, что уже не смогу больше выдержать это напряжение, узел внутри меня распускается.
Из моего горла вырываются дикие звуки — звуки, которые я даже не знала, что способна издавать.
Меня охватывает удовольствие. Все мое тело вздрагивает. Я качаюсь из стороны в сторону, провожу пальцами по его волосам, когда он выкрикивает свое освобождение.
А когда все кончается, я лежу под ним, не чувствуя свое тело, истощенная и совершенно удовлетворенная, закрываю глаза и наслаждаюсь его теплом, пока он осыпает меня нежными поцелуями.
Таким образом, проклятие Метки снято. Я больше не принадлежу дворцу. Мидрианцы никогда не получат того, что им не принадлежало.
Впервые в жизни я чуствую себя цельной.
И я больше не боюсь.
Глава 28
Амали
Я глубоко вздыхаю. Мой нос заполняется сладким дымчатым запахом тростника. Глаза резко открываются. Я смотрю вверх и вижу оранжевое пламя, лижущее нижнюю часть крыши.
— Кайм? — медленно сказала я. — Ты это видишь?
— Хм? — Он уткнулся носом в мою шею, не обращая внимания на угрозу вверху.
— Крыша горит.
— Должно быть, это искра, подхваченая ветром, — бормочет он, не проявляя ни капли беспокойства.
— Кайм! — Я мягко толкаю его в грудь. — Крыша горит. Ты меня не слышал? Мы должны убираться отсюда. Она сгорит полностью за удар сердца воробья.
Он целует меня и улыбается.
— Итак, мы возвращаемся в реальность.
Я ошарашенно смотрю на него.
— Пожар, — выпаливаю я, не в силах составить связное предложение.
— Действительно, — бормочет он, нежно поглаживая мои волосы.
— Ты сумасшедший, Кайм.
Он приподнимает бровь.
— И посмотри, кто меня таким сделал.
На мгновение мой страх улетучивается. Я ничего не могу с собой поделать — просто улыбаюсь. Паника не заменит этого прекрасного чувства. Я парю. Это так волнующе.
— Это было?.. — Хорошо? Как ты ожидал?
— Это было все, — бормочет он, медленно удаляясь от меня. Поначалу мое тело безмолвно протестует против его отсутствия, но когда он прожигает меня этим нежным пронзительным взглядом, дрожь охватывает все тело. — Теперь все по-другому.
— Ч-что ты имеешь в виду?
— Увидишь. — Выражение его лица становится загадочным. — А пока нам нужно идти.
Пламя над нами становится выше. Огонь начинает шипеть. Нас окатывает волна тепла. Кайм поднимается на ноги и наклоняется, протягивая покрытую татуировками руку.
Пойдем со мной.
В этом жесте есть сила. Я кладу свои пальцы на его, и он поднимает меня на ноги.
— Я-я едва могу ходить после всего этого. — Мои ноги словно желе.
И пока над нами пылает огонь, а снаружи лежат мертвецы, Кайм просто улыбается.
Это широкая яркая улыбка, которая полностью меняет его лицо.
Мое сердце переворачивается тысячу раз.
— Теперь все по-другому, — повторяю я.
— Да. — Он обхватывает мою щеку грубой ладонью.
— П-пора идти. — О Селиз, этот человек слишком заводит. Боюсь, я никогда не смогу ясно мыслить, когда он будет рядом со мной.
— Твои люди меня боятся. Ты должна объяснить им, что на самом деле я не бог смерти.
— А ты не он? — С моих губ срывается мрачный смех. — Думаю, все люди боятся тебя. Не волнуйся. Я разберусь с ними.
— Ради бога, лучше сделай это. Я плохо справляюсь с сельскими жителями, охваченными паникой.
— Ты ни с кем не ладишь. Только никого не убивай, — нервно говорю я.
— Я не убиваю без разбора, — фыркает он, как будто его это задело. — Пока они не делают ничего глупого, им нечего бояться меня. — Кайм пробирается к стене и забирает свою одежду и оружие. Он молчалив и грациозен, как волк. Восхищаюсь его тугой голой задницей.
Как смешно. Подумать только, дом горит, а я смотрю на его зад.
Он начинает одеваться.
— Как бы мне ни нравилось видеть тебя обнаженной, я не хочу делиться этим ни с кем другим. Тебе лучше одеться потеплее. Мы идем через горы.
— Через Таламасса? — Никто больше не ходит по горам. Те, кто попробовал совершить переход, редко возвращаются.
— Не бойся. Я чуствую себя как дома в горах. И присмотрю за тобой.
— Конечно же. — Я закатываю глаза и смотрю вверх. Сейчас горит целая секция крыши. — И ты скажешь мне точную причину, по которой спас меня из дворца.
— Ты будешь разочарована, — загадочно говорит он. — Это всего лишь цена королевства.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
— Поехали, — рычит он, его тон становится резким. — Я объясню позже.
Дым летит в мою сторону, вызывая кашель. Впервые меня охватывает реальное чувство срочности.
Я гляжу в ту сторону, куда смотрел Кайм, и вижу груду одежды в углу. Видимо, что-то от Саны и должно мне подойти.
Кайм быстро натягивает рубашку, прикрывая свое великолепное тело. Перевязанная рана на плече, похоже, его больше не беспокоит. Наверное, будет лучше, если он скроет эти устрашающие чернила на руках. Мои люди не поняли бы, что с этим делать.
Он начинает крепить оружие по своему телу. Я теряю счет, сколько клинков у него на самом деле. И, конечно же, его длинный меч, висящий в ножнах на поясе. Мягкий звук раздражения исходит от него, когда Кайм поднимает свой короткий меч с того места, где я бросила его на пол.
Он явно заметил кровь на лезвии, но решает ничего об этом не говорить.
