Глава 40
Что это могло значить? Что всё это вкупе могло значить? Ну давай. Давай, Эревин. Признайся хотя бы себе. Ты ведь никогда не бежал от правды, какой бы тяжёлой она ни была.
Но, очевидно, всё когда-нибудь бывает в первый раз.
Он закрыл глаза и едва сдержался от того, чтобы простонать вслух. Браслет не мог подействовать на оборотня. В этом он убедился, пока дрался с ним. Обод раскалился, когда…
Да, да. Именно тогда. Когда ворожея бросилась спасать его от верной смерти.
В груди разверзлась чудовищных размеров дыра, которая засасывала в себя все чувства и мысли. Оставляла после себя лишь онемение и тупую боль.
И еще четверть часа назад волновавшие его раны уже будто бы и не имели никакого значения.
Как же так вышло, что он ни на миг не заподозрил?.. Ведь подсказки наверняка кружили вокруг, стоило только присмотреться и прислушаться. Но всё, что он делал, это смотрел в её глаза и слушал её голос.
Лежать без движения, беспомощной грудой мяса, над которой воронами пировал чёрные мысли, становилось невыносимо.
Но никогда не стоит недооценивать горькую иронию судьбы, как будто говорящую: «Да что ты знаешь о невыносимости?»
Из передних комнат донёсся шум, обрывки разговора, а вскоре после этого и приближающиеся шаги.
— Ах, как я вовремя! — раздалось у него над головой, и Арес пожалел, что не успел притвориться спящим. — Нет-нет! Не вздумайте, лежите. Я ненадолго. Только чтобы убедиться, что вы идёте на поправку.
Расфуфыренный Анхель Ирнар встал напротив кровати, поправляя рукава своего бархатного, расшитого золотой нитью дублета. До чего же нелепо выглядел его наряд в этой обстановке.
— Прелестная госпожа ворожея сообщила мне, что вы совсем недавно пришли в себя и всякая опасность миновала.
Ничего, из того, что сообщила ему «прелестная госпожа ворожея», сейчас не могло считаться правдой.
— Так вы пришли справиться о моём здоровье?
Ирнар тряхнул золотистыми кудрями.
— И это тоже.
— И что бы это значило?
Генерал закатил глаза и, оставив в покое манжеты, принялся поигрывать свисавшим с пояса шнурком, на конце которого крепилась массивная золотая печать.
— Как я вам и сказал, стремлюсь быть полезным по мере своих скромных возможностей. Пока вы рыщете по лесам, рискуете жизнью, я помогаю в городе. Вот, отрядил своих солдат на помощь многоуважаемой Тусенне — она отправилась в селение по соседству за недостающими травами. Вокруг неспокойно — негоже отпускать пожилую знахарку одну.
Сегодня выслушивать разглагольствования Ирнара было особенно тяжело — мысли были заняты куда более важными вещами. От них не удастся отмахнуться, не выйдет забыться, их не получится заспать.
— Очень благородно с вашей стороны оказать Тахтару свою помощь.
Ирнар растянул губы в улыбке.
— Это меньшее, что я могу сделать. Но скажите, что стряслось в лесных развалинах? Я пытался расспросить вашу верную сиделку, но она, мне кажется, слишком опекает вас. Заявила, что вы сами расскажете мне всё, что посчитаете нужным рассказать. Удивительно! Столицы вам мало. Вы и тут умудряетесь покорить все женские сердца.
Арес не краснел. Никогда за ним подобной привычки не водилось. Наверное, просто от долгих разговоров и тяжких раздумий к нему вернулся жар.
— Меня вас нечем особенно порадовать. В руинах одной из Башен на нас что-то напало. Это вы и без меня знаете. И это что-то — одна из главных причин нашего здесь пребывания. Как только я окончательно поправлюсь, мы вернёмся в лес и завершим начатое.
Он внимательно следил за холёным лицом Анхеля Ирнара, чуть кривившего свои капризные губы, будто вынужденные держаться уголками вверх. И оттого его вежливая полуулыбка превращалась в гримасу вымученного благодушия.
Но, видимо, у него была причина нанести этот визит и она была достаточно веской, чтобы от неё не отказываться.
— Есть предположения, что это могло быть?
— Есть.
Ирнар кашлянул и снова дёрнул себя за манжету:
— Не поделитесь?
— Пока рано делать какие-то выводы. Я собираю улики. И если их окажется достаточно для того, чтобы подтвердить мои подозрения, я вам о них обязательно расскажу.
— Вы всё-таки предполагаете, что в Башнях могли засесть недобитки? Враждебные Империи обладатели дара?
Какая прелесть… Ирнар никак не хотел сдаваться. Так и кружил стервятником в надежде хоть на какую-нибудь, пусть даже крохотную поживу.
— Разве не за этим мы сюда направились? Кажется, никто из этого секрета не делал. Здесь последний родовой оплот бунтовщиков. Самые глухие и отдалённые их гнёзда расположены в южных лесах. Конечно, это повод подозревать, что если где-то они и скрываются, то наверняка в этих местах. Не находите?
На душе и без того было паршиво, а этот пустой разговор и настырность Ирнара грозили окончательно его испоганить.
Генерал притворился, будто обдумывал его последние слова, прежде чем кивнуть:
— Полагаю, вы правы. И вы наверняка уже смогли отыскать какие-то свидетельства их возможного возвращения в Башни?
Арес поднялся на локтях и, стараясь не обращать внимания на разгоравшийся в левом боку пожар, опёрся спиной о подушку. Сидеть не сидел, но уже не ощущал себя таким беспомощным, лёжа пластом.
— Сказать откровенно, меня слегка удивляет ваша настойчивость. Вы так жаждете влиться в расследование? Так, может быть, и у вас есть чем со мной поделиться?
Стоило отдать ему должное — Ирнар сумел сохранить лицо и отступить на прежние позиции, не понеся потерь. Развёл руками и с искренней печалью качнул головой:
— Увы, мой друг. До ваших навыков мне слишком далеко. И многие тахтарцы подобно вам, путают моё любопытство с назойливостью. Я потому, пожалуй, и настойчив с вами сверх всякой меры, за что прошу меня извинить. Неопределённость угнетает. И я пока не чувствую здесь себя полезным. Но я уверен, это временно.
Он хотел сказать что-то ещё, но его витиеватый монолог, призванный замаскировать отступление, прервали.
— Генерал Ирнар, я вынуждена попросить вас оставить генерала Эревина. Ему требуется уход и покой. Прошу вас.
На пороге стояла Велена с деревянной коробочкой и ворохом свежих повязок в руках. Комната, по которой гулял лёгкий ветерок, снова наполнилась едва слышным ароматом мяты.
Глава 41
Она говорила мало. Точнее, не произнесла ни слова с тех пор, как выпроводила за дверь Анхеля Ирнара, всю дорогу до выхода ворковавшего о её блестящих целительских талантах и невероятной силе ворожейских навыков.
Маленькая дурочка. Ведь если даже Ирнару такой впечатляющий прогресс показался удивительным, то что говорить о том, кто знал, насколько тяжело был ранен. О чём она только думала? Неужели надеялась, что ему с концами память отшибёт?
— Садиться вам ещё рано, — пробормотала она, осматривая его повязки.
Будто разбуженный звуком её голоса, он только сейчас обратил внимания на её руки.
— Что это?
Она подняла на него непонимающий взгляд.
— Ваши ладони. Что с ними?
Ворожея потупилась.
— Ерунда. Почти зажило. Даже шрамов не останется.
Он хотел возразить, потребовать не уходить от ответа. Хотел прямо сейчас вытрясти из неё чёртово признание, но… её израненные ладони коснулись кожи над повязкой, и мысли безнадёжно спутались.
Он невольно втянул в себя воздух, и она отпрянула.
— Больно?
Очень. Ты даже не представляешь себе, как, маленькая ведьма.
— Продолжайте.
Нежные пальцы снова коснулись его кожи, но на этот раз он был худо-бедно готов. Сцепил зубы и прикрыл глаза, стараясь не забыть, как дышать.
— Генерал… часто захаживал?
Она молчала, и он приподнял веки — девчонка осторожно сдвинула край повязки, внимательно рассматривая верхние края раны.
— Был здесь несколько раз до того, как вы пришли в себя. Справлялся.
Он кивнул.
— О чём-нибудь спрашивал?
Она заметно нахмурилась.
— Только о том, каковы прогнозы и как скоро вы очнётесь. А так всё больше отирался поблизости. Зачем-то цветы приносил, — она наморщила лоб. — Это какой-то столичный обычай?
