Эккарт станет более раздражительным и агрессивным, чем обычно и – о, да – более нежным и ласковым только с ней одной. Как будто оборотень что-то брал от любимой, необходимое, чтобы не сорваться, сохранить себя, не разбив на мелкие кусочки. Подпитывался от прикосновений, касаний и самого ее дыхания, чтобы выдержать еще немного.
В какой-то мере Эккарту везло. Он не был привязан к луне так сильно, как обычные обращенные оборотни, которые совершенно не могли противиться ее зову. Однако полный лик ночной небесной Богини все еще манил волка, спящего в крови мужчины. Близнецам в этом случае было гораздо проще. Рожденные оборотнями, они точно знали, кем являются, и хорошо научились этим управлять. Их превращения не сильно зависели от фаз луны или каких-то природных факторов и ни один из парней не делил себя на волка или сидхе – оба были и тем, и другим одновременно. Полные природных сил и древней магии, каждый из близнецов представлял собой настоящее чудо, созданное самой Богиней.
С очередным раскатом грома открылась дверь особняка, выпуская наружу Беленуса. Высокий, прекрасный, с развивающимися волосами и легким сиянием, исходящим от его кожи. Шапка с удивлением поглядела на свои руки, обвивающие оборотня. Их тела тоже слегка светились в темноте, понемногу теряя матовость. Гламор – магия, которой пользовались все сидхе, чтобы изменять свою внешность давным-давно перестала быть необходимостью. Еще с тех самых пор, как исчезло это маленькое напоминание, из-за которого люди принимали их всех за богов. Возвращение такого количества волшебства немного пугало. Если так пойдет, то они все начнут сиять магической силой, как много веков назад. Кто-то слабо, кто-то сильнее …
Бывший Жрец быстрыми шагами приблизился к парочке, аккуратно неся в руках продолговатый предмет, завернутый в темную тряпицу, цвет которой Шапка не смогла рассмотреть в темноте.
– … … …!! Я опоздал! – на лице Беленуса разочарование смешалось со злостью и, как показалось Ллариг, с толикой страха.
– Не ругайся рядом с моей женщиной, – лениво рыкнул на него Эккарт.
– Она превзошла меня в этой науке, – хохотнул в ответ бывший бог природы, – но извини, я и правда не должен был. Ану забыла свой атам[29]. Это нехорошо. Очень.
– Почему? – Фир снова потерлась щекой о плечо Эккарта.
– Ну, скажем, – Беленус запустил правую руку в волосы на затылке, потер шею, – представь, что ты решила поехать куда-то на машине. Садишься и вспоминаешь, что ключи остались дома. Так вот атам – это своеобразный ключ.
– Плохо.
– Судя по тому, что от нас всех начинает исходить сияние – очень, – длинноволосый сел прямо на землю, положив рядом с собой нож, обернутый тканью. – Как же курить хочется!
– Ты же бросил, – заметила Шапка.
– Да, Аили не нравился запах, – Беленус неопределенно махнул рукой, – Ану наверняка решила провести второй вариант церемонии, раз уж эта штучка осталась в доме. Ритуал же нельзя прервать, когда круг уже поставлен.
Прошло всего пару минут, с тех пор, как Беленус вышел из дома, но бывший бог природы просто преобразился. Его кожа в свете растущей луны отливала мягким теплым золотистым светом, достаточно ярким, чтобы отбрасывать нежные блики. Глаза превратились в озерца ярчайшей зелени, будто отражая летние, купающиеся в солнце луга. Волосы, вместо обычного коричневого цвета приобрели тысячи оттенков – от темного густого шоколада, до светлого сладкого латте.
– Так вот откуда это неприятное ощущение, – фыркнул оборотень.
– Какое? – Ллариг прижалась к нему ближе, пытаясь уловить изменения в состоянии своего мужчины.
– Будто с меня одежду сняли… Я кожей чувствую ветер от каждого из вас.
– Неприятно? – Шапка нахмурилась, чуть отстранившись.
– Нет… – шепчет вервольф, повернувшись к ней лицом и прижавшись губами к нежному женскому ушку, – ты теплая, мягкая, сладкая… От тебя – это очень приятно…
Его язык прошелся по мочке и скользнул вниз, оставляя влажную дорожку на шее Фир. Ллариг втянула воздух, пытаясь добыть из него хоть немного внезапно пропавшего кислорода. Но, не в силах удержаться, тут же томно выдохнула:
– А-а-ах!…
– Беленус, шел бы ты… в дом, – хриплый ленивый голос Эккарта обвился вокруг девушки в его объятьях. В этот момент ей даже было неважно, что он говорит, лишь бы говорил. И не останавливался, целуя ее горящую кожу.
– О, да, – ответил брюнет, – второй вариант всегда действует ТАК. Я почти забыл. Мне лучше быть с Аили. Конечно.
Текущим движением Беленус поднялся вверх, изящно подобрав нож. Казалось, даже его действия изменились, став плавными и легкими. Как будто мужчина получил не только прилив магических сил, но и что-то невидимое, давно потерянное.
– Верну атам на место, и мы тоже будем славить Великую Мать и Великого Отца, – мурлыкнул он, сладко прикрыв глаза. – Ану выбрала за всех нас сегодня, но мне понравится. Из-за Аили, я уверен…
Тихо напевая древнюю молитву, славящую Даннан, он направился в дом. Когда мужчина открыл наружную дверь и попал на свет, стало заметно, как сильно на него подействовало даже начало церемонии. Кожа сида отливала ярким золотом, глаза пылали весенней зеленью. Волосы его выглядели как кора дуба, с темными прожилками и светлыми сколами, создавая полную иллюзию древесной поверхности, если Беленус стоял неподвижно. Фир не заметила этого, опьяненная собственным чудом.
Эккарт был прекрасен. Конечно, для Фир он всегда был красив, но магия, разлившаяся по телу вервольфа, изменила его. Кожа мужчины светилась, волосы отливали чисто белым, похожим на шерсть животного, в которого он
