пикси, привычно следующих за Жрицей.
Звук открывающейся двери прозвучал как выстрел. Дело было не только в тишине, ведь наличие звуков в этой комнате было относительным. Может быть, просто отвыкли от того, что кто-то из тех, кого все считают своим, входит в парадную дверь. Но этот посетитель всегда делал то, что считал нужным.
Мужчина был высок. Выше любого в этой комнате. С очень коротко стрижеными седыми волосами, которые странно смотрелись на фоне молодого лица. Гибкий, как хлыст. Казалось, он состоит из одних мускулов, наброшенных на скелет талантливейшим из скульпторов и только по божественному желанию покрытых теплой живой кожей. Впрочем, он не был похож ни на одну из тех перекачанных кукол, которых показывают на соревнованиях по бодибилдингу. Потрясала именно внутренняя мощь, аурой расползавшаяся от него по комнате.
Лицо его представляло собой маску совершенной и изящной красоты, которую можно было наблюдать только на обложках журналов. Странный контраст с телом, сплошь покрытым шрамами. Но ни точеный профиль, ни широкий подбородок, ни твердый изгиб совершенных губ не могли скрыть ту холодность и отстраненность, которую излучали все его черты. И глаза. Серые омуты отпугивали любого, кто осмеливался посмотреть туда, обещая муки и страдание. Настоящее безумие полыхало в них лишь иногда, но в эти моменты мужчину боялись даже его приближенные, предпочитая держаться подальше. Эти глаза выражали бесконечную гордость и легкое пренебрежение ко всем живущим. Взгляд короля. Взгляд Жреца.
– Дарен… – в одном хриплом выдохе Ану выразилось столько, что мужчина вздрогнул.
– Ану… – в его тихом голосе будто звучал голос дудочки гаммельнского крысолова[28], действующий только на одну женщину в этой комнате.
Точки его черных зрачков переместились на замершую в углу фигуру Жрицы, и что-то изменилось. В выражении его лица появилась странная мягкость, плечи слегка опустились, будто сбросив некую тяжесть. Дарен улыбнулся. Ану плавно двинулась к нему, завороженная той нежностью, которую излучал взгляд Жреца. Мужчина же остался неподвижен, будто хотел дать ей самостоятельно выбрать – приближаться к нему или нет.
Жрица остановилась на середине пути и снова назвала его имя просящим, почти умоляющим тоном. Дарен хищно пошел на звук ее голоса, не отрывая взгляда от тонкой женской фигурки. В его правом ухе, отражаясь светом многочисленных свечей поблескивало несколько бриллиантов, вставленных в серебристую оправу металла. Он остановился прямо напротив Ану, встав на колени и протянув руки к ней вверх ладонями. Золотистый от загара. Мускулистый, как дикий зверь. Белый тигр, вот как его называли в тех кругах, где он привык вращаться. Опасный для всех, но не для нее.
– Да-арен… – женщина будто погладила его голосом, прежде чем сделать последний шаг и захватить лицо мужчины в плен своих ладоней.
Он поглядел на нее с восхищением, прежде чем притянуть к себе, обвив сильными крепкими руками. Ану его не боялась. Совершенно. Что бы он ни делал, как бы себя не вел. Она спасла его давным-давно, когда надежды уже не осталось, и постоянно напоминала о том, кем Дарен является, снимая все его маски.
Легкое касание губ постепенно превратилось в глубокий обжигающий поцелуй. Дарен забылся настолько, что даже не сразу понял – те мягкие мурлыкающие звуки выходят именно из его собственного горла. Они оба пропустили момент, когда вспыхнули занавески на окне.
– Черт! – близнецы наперегонки помчались к огню, на ходу захватив плед, лежавший на диване и плотную кожаную куртку Эккарта, небрежно сброшенную на кресло.
Глава 14
Если честно, последние три недели время после наступления темноты было похожим. Эта ночь была такой же холодной, как и предыдущая. Зябкая, морозная, с обязательной утренней корочкой льда на частых лужах. Инеем, оплетающим голые ветви деревьев. Будто не весна, а холодная осень.
Фир плотнее запахнула кожаную куртку, которую Эккарт накинул ей на плечи. Ох, Богиня! Они еще не были уверены в беременности, но этот мужчина уже стал проявлять повышенную заботу. «Одевайся теплее. Держись поближе. Ты должна хорошо питаться. Может быть, ты останешься в доме сегодня?» Нет, Ллариг нравилось, как любимый вел себя. Просто, представляя предстоящие восемнадцать месяцев беременности, она начинала мысленно стонать. Эккарт мог быть настоящим тираном, если это касалось сферы их общих интересов.
– Конхенн, проверь южную часть сада. Маккон, на тебе север, – его голос четко и выверено произносил приказы, – мы следим за домом и воротами. В центр не ходить.
Верно. Именно в сердце дубовой рощи, в центральном месте сада находились сейчас Дарен с Ану. Фир совершенно не хотела знать, чем они там заняты. Особенно, когда вспоминала тяжелый густой запах крови, которым к утру пропитаются оба – и Жрец, и Жрица. Более того, Шапка готова была сделать ставку, что никто не хотел бы этого узнать, хотя Беленус мог бы рассказать. Именно он был предыдущим Жрецом и знал наверняка, что именно происходит там, в роще.
Близнецы синхронно кивнули и исчезли в противоположных сторонах сада. Шапка подошла к своему волку и обняла руками за талию, прижавшись всем телом. Такой теплый! Фир потерлась щекой о его плечо, готовая отступить в любую секунду, чтобы, если понадобится, они оба могли тот час же сорваться с места. Никто не должен помешать Жрецам – вот за чем следили телохранители. По небу разнесся рокот грома. Эккарт накрыл тонкие длинные пальцы любимой своими теплыми ладонями. Легонько, как перышко, щекочущее кожу ребенка. Фир знала, что именно сейчас вервольф внимательно вслушивается в окружающие звуки. Принюхивается, пытаясь распознать любую возможную опасность. Шапка и сама внимательно смотрела по сторонам, понимая, что сравниться с ним в слухе и обонянии не сможет. Но она могла быть глазами для них обоих.
Ветер шевелил голые ветви деревьев, тени которых под светом располневшей луны были похожи на причудливо изогнутые руки. Мимоходом Фир подумала, что скоро полнолуние, а значит,
