это работает, — она села назад. — Подожди, заработает, я силу в тебе вижу, только она глубоко, немного нужно подождать.
Милена благодарно кивнула:
— Спасибо.
— Не переживай, хотя мы тут задницы себе уже основательно отморозили, мы тебя ни разу не торопим, детка, — при этом Хэла начала подмигивать Миле, что та снова прыснула со смеху.
На кострах было классно. Их устраивали на площадке перед главными воротами в замок. Костров Милена насчитала около тринадцати, вокруг них стояли скамьи, чтобы удобно было сидеть. Какие-то были разведены рядом друг с другом, какие-то по одному. На кострах были в основном взрослые, хотя с самого начала, еще до того, как разожгли костры, были и маленькие дети, которые бегали между сложенных поленьев и получали от слуг замка что-то очень похожее на сладости.
Когда начало темнеть, появился феран и разжёг первый костер, от которого уже разожгли все остальные.
Их костёр, костёр серых, был самый последний в очереди. Как и они сами, пришли тихо и расселись вокруг на лавках, их костер был конечно один, ни с каким другими не соединялся.
Костры сложены были в форме круга и, когда Милена осмотрелась, то поняла, что от костра, около которого сидели феран, митар, бронар и другие видимо знатные воины, их “серый” костер отделял лишь ещё один — около него было слуги и кое-кто из примелькавшихся её глазу стражников.
Милену усадили на лавку, завернули аж в три плаща сверху и в один укутали ноги. С одной стороны от неё сидела Карлина, с другой Хэла. Сначала все мирно разговаривали, на дальних кострах были те воины, которые должны были отправится на границу вслед за тем небольшим отрядом, который ушёл совсем недавно. Как поняла Милена — это был отряд разведки, а вот следом выдвигался уже большой отряд, основной, который сменит в одной из крепостей на границе другой отряд и тот отправится домой. Ну или что-то в этом роде.
Несмотря на то, что в семье Милены по линии отца все были военные, она во всём этом ничегошеньки не понимала. Некоторые даже удивлялись её непониманию устройства армейской службы. Но папа Милена был учёным, связал себя с наукой, а не с армией, чем вызвал негодование своего отца и других родных, только бабушка Милены, мама её отца, поддерживала сына. Впрочем папа, как помнила Мила, никогда о своём выборе не жалел.
Она сидела и смотрела на этих суровых мужчин вокруг неё. Было внутри понимание, что все они воевали и значит убивали. И сами могли умереть, как братья её папы, которые погибли на двух разных войнах и остались лишь лицами на чёрно-белых фото. Молодые, красивые. На глаза навернулись слёзы.
— Будешь реветь — отправлю спать, — шепнула ей на ухо Хэла.
Милена посмотрела на неё и чёрная ведьма ей очень по-доброму подмигнула.
Присутствие серых, хоть Хэла и переживала, но никого не смутило, а кое-кто был откровенно рад. Если с одной стороны от их костра была стража и домашние слуги, то с другой — молодые воины и стражники, у которых, как поняла Милена, не было пока жён и детей. Их ничего не удерживало от откровенного флирта с серыми. Правда Милена знала, что дальше этого было нельзя, но почему бы и взаимно не построить друг другу глазки? Они флиртовали и в сторону девушек из прислуги.
И совсем не надо говорить о том, что воины все без исключения были в восторге от “огненной воды” Хэла, да и от самой чёрной ведьмы. А уж как она их строила… Это надо было видеть — было чувство, что любой ради чёрной ведьмы, готов убиться.
Сначала было всё тихо и мирно, но только до тех пор пока к каждому костру стража не поставила сделанный Хэлой алкоголь, а слуги не вынесли заготовленное мясо, и другие яства для приготовления на костре.
Всё ожило и зашевелилось.
У кого-то из воинов были музыкальные инструменты — в основном какие-то дудки и рожки, но они неплохо на них играли, а ещё пели свои песни, которые Милене были не знакомы. А потом запели серые. Оказалось, что петь умели многие из девочек. Они пели свои песни — весёлые и грустные, иногда даже на странных языках. Хэла подпевала, она знала их все, но не солировала.
В процессе пения возле Хэлы словно ниоткуда появилась девчушка — маленькая, хрупкая, симпатичная на лицо, но простоватая. Девочка всегда улыбалась и Милена знала, что чёрная ведьма называет её кукушкой, хотя девочку звали Найта и она была местной дурочкой, которую очень любила Мита.
— Хэла, спой, Хэла, — попросила девочка.
Чёрная ведьма улыбнулась и запела:
— Песен ещё не написанных сколько?
Скажи, кукушка, пропой… [1]
И конечно Милена знала эту песню с детства — Колька слушал русский рок. А Хэла его отлично пела.
Слушая её в полной тишине, Мила восторженно понимала, что женщина поёт невероятно хорошо. Понятное дело, что как Цой не спеть, но и нового видения этой песни Хэла явно не принимала. Про себя Милена повторяла все слова, но спеть вместе с Хэлой так и не осмелилась.
— Милка, споёшь? — глянула на неё чёрная ведьма, когда закончила петь. Вот прям с места в карьер.
— Что? — выдохнула девушка. — Я не умею.
— В первый день, пела как миленькая, — улыбнулась ехидно Хэла. — Так что давай, мы знаем, что ты можешь.
Милена с трудом вспомнила, что когда Хэла напоила её в первый раз, то Мила действительно пела какую-то песню Короля и Шута, но только потому что Хэла её спросила, потом сказала “пой” и девушка запела… боже!
— Хэла, ну, правда, — она покраснела от воспоминаний.
— Давай, дружок, первое, что в голову придёт, — поддела её чёрная ведьма, — пой, а я помогу.
— А вдруг ты не знаешь песню? — попыталась выкрутиться Мила.
— А ты попробуй, — ухмыльнулась та.
— Давай, — легонько подбодрила её Карлина, тронув за локоть.
Девушка вздохнула:
— Замученный дорогой, я выбился из сил
И в доме лесника я ночлега попросил… [2]
Слабо, словно на автопилоте, запела белая ведьма и чёрная ей лукаво подмигнула и потянула дальше — ведь, кто не знает этой песни? И как Хэла играла голосом. И несмотря на то, что Милену было почти не слышно, но всё же она попала в это настроение.
Может для такого случая песня, по мнению девушки, была и некстати, но она видела, что никто не был против, а серые девушки одобрительно кивали и даже подпевали, оказывается знали эту песню.
Чувство, что заполнило Милену,
