— Зря ты так стремишься к титулу. Тут есть свои… — Ларион мельком взглянул на Амелию, — ограничения.
— С титулом или без, я хочу иметь возможность стать самим собой, а не быть бесправной марионеткой отца. Он требует от меня абсолютного послушания. Я много чего достиг в надежде, что родители признают меня, оценят, поймут, что совершили ошибку. Но теперь мне не нужно их участие, я просто хочу жить своей жизнью. Я не получил любовь и принятие в семье, но надеюсь найти их… — Кит осёкся и с мольбой посмотрел на меня.
На его лице было столько боли и обречённого отчаяния, что я не выдержала, подошла, взяла за руку, спрятала мокрое от слёз лицо на его плече.
Рофальд отделился от группы и молча подошёл к нам. Кит напрягся. Я, не зная чего ожидать, забеспокоилась.
— Зря ты это. Очень зря, — мягко сказал Рофальд и положил руку на плечо Кита.
— Спасибо, — прошептал Кит и опустил голову.
Амелия, надув губы, заворчала:
— Ну и дурачок же ты, Кит! Мог бы и рассказать. Что-нибудь придумали бы. — Она подбежала к Киту, порывисто обняла его и добавила: — Молодец, что не умер!
— Ой. — По лицу Тови опять текли слёзы. Она утирала их ладошками, силилась что-то сказать, а потом обхватила и Кита, и меня, и Амелию одновременно, прижала к себе. Спустя несколько мгновений Рофальд и Ларион присоединились к нам. Так и стояли мы большой обнимающейся кучей, и в центре её был Кит.
41
41
Треск костра разносился далеко вокруг. Огненные искорки взлетали вверх и бледными угасающими бабочками таяли в темноте. Все очень устали, голодные как дикие звери набросились на еду. Тут-то и пригодилось умение Лиатрис стряпать из подножного корма.
— Ничего вкуснее не ел, — заявил Ларион.
— А разве эта кухня не слишком примитивна для тебя? — лукаво спросила Трис, припомнив Лариону его же слова.
Ларион перестал жевать и с чувством сказал:
— В ней есть своё очарование.
Я тихо рассмеялся, умеет всё-таки Ларион жонглировать словами и одной болтовнёй выпутываться из неприятных ситуаций.
— А откуда взялась пятнистая тень? Та, которая отвлекла ведьму? — спросил я. — Рофальд, твоих рук дело?
— Нет, — с хитрецой ответил он и бросил ликующий взгляд на Тови.
— Я чего-то не знаю?
— Не знаешь, Кит. Среди нас, оказывается, маг иллюзии. — Ларион театральным жестом показал на Товианну. — Только скрывший свои способности из-за нежелания их развивать.
Тови смутилась, но по блеску в глазах было видно, как она довольна.
— Вот оно что. Признаюсь, я удивлён.
— Не меньше, чем ведьма, — усмехнулся Ларион.
Я покачал головой:
— Вельхотар не ожидала иллюзий. Я не говорил ей о таких способностях Товианны. Я просто не знал о них.
От упоминания ведьмы снова вернулись воспоминания, чувство вины, боль совершённой ошибки. Кошмар прошедших часов комом подступил к горлу.
Когда я пришёл в себя в Айгенграу, ведьмы рядом не было, на моё счастье, или, скорее на её. Я содрогнулся как от холода, вспомнил гробовую тишину, ужасные тени прошлого. «Где явь, где наваждение, карусель из кошмаров, снов и несбывшихся желаний. И Трис отправилась в этот кошмар. Ради меня. Несмотря ни на что. И мои друзья ей помогали». Я переводил взгляд с одного лица на другое. Все продолжали смеяться и перешучиваться. А я как наяву снова видел промелькнувшую тень, лютую ненависть на лице ведьмы, чёрный провал портала.
Я вздохнул и решился на вопрос, меня мучивший. Не стал ходить вокруг да около и спросил в лоб.
— Что дальше? Вы сообщите, что я сотрудничал с ведьмой?
— А ты сообщишь, что мы воспользовались запрещённой магией и открыли портал? Мы теперь соучастники. — Ларион подмигнул мне.
— Да. Мы теперь банда! — с гордостью воскликнула Амелия. — Нам срочно нужно название. — Она призадумалась. — Предлагаю «Кристалл». Кит, Рофальд, Товианна, Амелия, Ларион, Лиатрис. Из первых букв получается «кристалл».
— А буквы и, с? — с издёвкой спросил Ларион.
Амелия потёрла лоб.
— Ну не знаю. Заведём новых друзей с нужными буквами. — И сама рассмеялась сказанной глупости.
— Необходимо подумать, что можно для тебя сделать. — Ларион серьёзно смотрел на меня.
— Ларион, не надо ничего делать. Теперь у меня всё есть.
Я всмотрелся в лица. Никто не смотрел на меня с укоризной, не избегал моего взгляда. «Смогу ли я хоть когда-нибудь отплатить им за доброту и понимание? Какой же я дурак! Надо было намного раньше открыться перед друзьями. Так хорошо чувствовать себя свободным, разделять тревоги с ними и любимой. Кстати, я задолжал очень важный разговор одной прелестнице».
Я встал. Ноги уже не дрожали, отдых и лечение делали своё дело.
— Трис, могла бы ты уделить мне немного времени.
— Конечно. — Она так мягко, так нежно улыбнулась мне, что сердце на мгновение замерло и пропустило удар от счастья. Я отозвал её в сторонку, под синюю тень деревьев.
— Повтори, — тихо попросил я.
— Что повтори?
— То, что ты сказала мне там, в Айгенграу. Скажи ещё раз.
Лиатрис, моя хрупкая нежная Лиатрис, смущённо заулыбалась и залилась краской. Помедлила немного и уверенно сказала:
— Я тебя люблю.
Искренняя теплота в её глазах, когда она смотрела на меня, красноречивее слов говорили об этом. Я больше не сомневался.
— Я люблю тебя, — медленно прошептал я, провёл пальцами по её щеке, коснулся шеи. — Ты моё спасение.
Нарочито неспеша наклонился — я наслаждался моментом — поцеловал заплаканные глаза, спустился ниже к ласковым послушным губам. Мир в душе, ощущение счастья заполнили грудь и негой растеклись по телу.
Часть 4. Возвращение
42
Городок Ва́рошер, в котором мы остановились, выбравшись из Леса, был богат. Мощёные центральные улицы, добротные каменные здания, бойкая торговля на рынках и площадях красноречиво говорили об этом. Варошер нам нравился. Город утопал в цветах: покрытые бутонами кусты и клумбы украшали почти каждый дворик. Мы уже три дня как жили в постоялом дворе «Бочка солёных русалок», ожидали подходящий транспорт для долгой дороги до столицы. Вообще-то, транспорта в городе было достаточно, в том числе несколько карет для дальних поездок, но они не устраивали Лариона. Поэтому мы ждали большой комфортный дормез, который должен был прибыть через два дня.
Пока коротали время как могли. Товианна крепко задумалась о своих магических способностях и даже взялась заниматься. В конце концов, маги иллюзии могут принимать участие в оформлении праздников. Или создавать портреты-миражи. Тови эта идея пришлась по душе, ей всегда нравилось рисовать. Рофальд стал молчаливым как никогда и проводил много часов в одиночестве или тренировках. У Кита будто крылья выросли, он частенько витал в облаках, то пел, то пританцовывал, чем безгранично умилял нас.
Вечерами он звал меня на свидания, и мы бродили где-нибудь, пока звёзды не загорались высоко в небе. Кит без утайки говорил о прошлом и обо всём, что раньше не мог обсуждать. О чём бы Кит ни начинал разговор, он каким-то неведомым образом заканчивал его долгими поцелуями, поэтому с прогулок я возвращалась с пылающими щеками, припухшими губами и странными острыми ощущениями.
Ларион часто ссорился с Амелией. Она злилась, а в перерывах между бесконечными жалобами на Лариона приводила свои записи о Лесе в порядок. Ларион, насколько я успела узнать его, всегда со своеобразным настроением, а в последние дни так вообще был часто не в духе. Кит намекнул, что возможно, он очень не хочет расставаться со своими друзьями, особенно женского пола, особенно с той, кого зовут Амелия, поэтому так расстроен, что путешествие окончено.
С утра обычно я с Тови и Амелией ходили кругами в парке около постоялого двора. Нередко нас сопровождал Рофальд к неподдельной радости Товианны. Правда, Рофальд, в основном, молча ходил за нами. Пока я и Амелия не додумались делать вид, что оживлённо обсуждаем друг с другом то гусеницу на травинке, то наряды мимо проходящих мари, то облака на небе, то цены на чеснок. Тови скучала, и Рофальду ничего не оставалось, как развлекать её. Но он не выглядел недовольным, кажется, его интересовало всё, что она говорила.
