и поэтому вынужден искать для себя занятие вне семьи.
У меня почти тоже было с Сержем, вторым сыном. Он увлекался рисованием, а мой первенец Келвин, и оба старших Рудольфа, Норберт и Роджерс подтрунивали над ним, считали витающим в облаках романтиком, я поддерживал это увлечение рисованием, не видя в этом ничего плохого, считая, что он имеет право на собственную судьбу, в результате он заканчивает академию художеств твердым середнячком и хорошо осознает это. Я недавно беседовал с ним, и понял свою ошибку — надо было сразу переговорить с ним по душам, тогда бы я понял, что все его потуги стать выдающимся художником — просто попытка доказать семье, что он что-то из себя представляет и вне ее. Можно было найти применение его увлечению и в рамках семейного дела и сейчас мы бы имели отличного дизайнера, или рекламщика. Так что подумай, что можно придумать для Эльриана, что бы он не чувствовал себя лишним.
Эвальд несколько секунд молчал. Альберт уже пожалел о своей откровенности, но император рассеял его сомнения.
— Спасибо, Альберт. Я подмечал, что в последние два года с Эльрианом не все в порядке, но никак не ожидал, что дело в том, что он считает себя лишним. Да, я не привлекал его к делам по управлению планетой, так, как старших, давал возможность заниматься тем, что мне казалось его увлекает, но не потому, что считал лишним, просто хотел, что бы у него детство и юность были более веселые, чем у братьев, а он, оказывается, воспринимал это совсем по-другому. Спасибо еще раз за откровенность и предупреждение. Мне, я уверен, он бы не признался. Постараюсь исправить, что возможно.
— Тогда давай прощаться. Если будут какие-нибудь новости, я сообщу, надеюсь взаимно.
— Конечно, Альберт, будем держать руку на пульсе, пока все хорошо, смотрим, что будет дальше.
С этими словами два высокопоставленных заговорщика распрощались друг с другом.
Эллана, Эстинова.
Окончив разговор с Альбертом, Эвальд несколько минут сидел неподвижно, смотря на давно погасший экран видеосвязи. Его не покидали мысли о только что услышанном.
Сейчас он корил себя за недальновидность, за то, что не понимал, что творится с его младшим сыном, что его желание облегчить ему жизнь, дать по-возможности нормальное детство, хоть частично смягчив полное пренебрежение родной матери, было воспринято юношей как свою ненужность, как доказательство того, что в семье он «лишний». Да и как мог Эльриан чувствовать себя иначе, если, особенно последние два года, постоянно слышал от матери о своей никчемности, ненужности, бездарности, а от старших братьев — прозвище «Малыш» и постоянное подтрунивание над его увлечением пением, разговоры, пусть в шутку, что они могли бы петь и получше, если бы у них было время на такие глупости. Наверное, поэтому он и полез петь большую оперную партию в неполные 18 лет, чуть не потерял голос навсегда, а когда голос восстановился, попробовал поднять вопрос о профессиональном обучении в консерватории, и лишь получив категорический отказ, заговорил о Морионской академии. И что теперь делать? Как дать понять мальчишке, что он нужен на своей планете? Еще эти рекомендации психолога девятилетней давности. Да, они помогли решить одну проблему, но создали другую…
Эвальд забыл даже об ожидающих его старших сыновьях. В голове вертелось несколько вариантов, которые можно было бы предложить младшему, но нужный не находился, слишком надуманными и искусственными они были. Явно специально готовились под него. Он напряженно думал:
— Что-то связанное с космосом, он собирается признаться в учебе на втором факультете, значит нужно какое-то дело, в котором ему могут помочь эти знания. Космодром? Нет, тот уже спроектирован и почти построен. Частный грузовой терминал на Истриме, который начали строить? Тоже нет, там спецы из Холдинга Лански — Грасс… Так, стоп, Лански, если Ри влюблен в дочь Альберта и заранее покупает кольцо за полмиллиона, значит, надеется на взаимность. Что у нас общего с Холдингом? Фридоний! В первую очередь фридоний — это космос, присадка в топливо для космолетов, маяки для входа-выхода в субпространстве. Поручить Ри более глубокое изучение фридония, что бы потом он стал одним из представителей Элланы в проекте «Копи Соломона»? Не выйдет, тогда надо было настаивать на Инженерном факультете с упором на специалиста по топливу, а это, кроме всего прочего, вредно для здоровья. Что еще? Какие у нас новые проекты? Армия! Точнее — военно-космические силы! Нашел! Эрвин — хороший министр обороны…для мирного времени, а сейчас приходиться модернизировать всю армию, готовясь защищать планету от желающих заполучить наше сокровище. Военно-космические силы — это совершенно новое направление для Элланы, никто не удивится, если его возглавит молодой специалист в нужной области, пусть пока учится с прицелом возглавить космический флот, а потом, когда Эрвин состарится — и все Министерство обороны. Только придется посвятить Ри в наличие фридония на планете, взяв обещание о неразглашении. Что бы яснее был смысл армейских реформ и необходимость защиты планеты. Вот тогда он и проникнется своей ответственной ролью на Эллане. Решение найдено, осталось продумать детали.
Довольный Эвальд вспомнил, что его давно уже ждут старшие сыновья, и как раз для разговора о младшем. Он нажал кнопку вызова секретаря и попросил пригласить принцев в кабинет.
Эдмонд и Эльдар шагнули в кабинет почти одновременно, благо ширина двери позволяла. Оба высокие, широкоплечие, очень похожие друг на друга, разнились только глаза, у Эдмонда зеленовато-карие, как у матери, у Эльдара — серо-голубые, зато волосы были темнее, чем у брата. Поклонившись отцу, как положено, оба принца устроились на длинном диване, приготовившись услышать от отца причину их срочного вызова. Эвальд сел в одно из двух кресел, стоящих напротив.
— Извините, что задержал, был большой разговор как раз по теме, которую я собирался с вами обсудить. Эльдар, что тебе известно о бурной деятельности, что развел в последнее время старый придурок Эстибальд? Ко мне сегодня ворвалась ваша матушка с грудой совершенно фантастических обвинений против Эльриана.
— Я как раз хотел об этом с тобой переговорить, папа. Ты же сам меня просил организовать негласное наблюдение за Малышом, когда дал ему разрешение учиться на Морионе. И там было все спокойно, ну за исключением мелких шалостей в виде второго факультета или устройства на работу. Немного непонятно стало во время этой поездки на Терру, которую ты ему разрешил. Танцевал на балу с чужой невестой, не поехал со всеми вместе смотреть ночную Москву, неизвестно, как и с кем провел эту ночь,
