В какой-то момент мне показалось, что Локи исчез, использовал свой плащ, чтобы покинуть меня. Вместо облегчения, я испытала липкий страх. Что если, я больше никогда его не увижу. Но вдруг совсем рядом со мной раздался его голос. Он был ближе, чем мне того хотелось.
– Мой плащ действительно довольно интересен. А касательно всего остального…Ты сама себе не веришь, когда говоришь это, маленький друг. Я же говорил тебе, кто я. Я же рассказывал, как и всем остальным. Хугин, Мунин, если бы они были только моими друзьями… К несчастью, они мои надсмотрщики. Самое забавное, Гель, это то, как перепутались ваши имена. Ведь это ты запуталась в тумане, а она зовет тебя моим голосом. Выбирайся, Гель. Нам пора встретиться по-настоящему. Тебя здесь ничего хорошего не ждет, никого не ждет.
С этими словами, Локи удалился, вслед ему доносилось рассерженное карканье. Словно Вороны, которые появлялись вместе с ним на сцене, выражали свое неодобрение. Хугин, Мунин – это ведь имена воронов из мифологии. И почему он сказал, что меня не ждет здесь ничего хорошего? Почему он хочет, чтобы я покинула Зеленый город? Что ему с того? От мыслей голова шла кругом, поэтому, когда явились два работника клуба, из тех в чьей груди бьются настоящие сердца, я последовала за ними безмолвно и послушно. Будто овца на убой. На убой меня вовсе не вели, а вывели на улицу, где среди нескольких, отчаянно желавших попасть в Джаз-поэт клуб, был и Тео. Его руки подхватили меня, опустошенную, расстроенную, и мне не нужно было ничего говорить, чтобы он понял, на выступление Локи мы сегодня не попадем.
Он взял меня за руку и повел в сторону от толпы, туда, где находилась автобусная остановка. Снег все также шел стеной и вскоре Джаз-поэт клуб скрылся с глаз, на его месте были видны лишь зеленоватые огни. Наш автобус должен был подойти через десять минут, я глядела на серьезное и красивое лицо Тео и мне хотелось что-то ему сказать, но я не смела, помня о том, что за нами всегда наблюдают.
– Мне жаль, – произнесла я в конце концов: – Локи немного с придурью.
– Значит, хорошо, что мы с ним не встретились, – в голосе Тео прозвучали нотки… ревности? Надеюсь, что нет, потому что ревновать меня к Локи было бы по меньшей мере глупо. Тео обнял меня, так, словно хотел согреть в своих руках. Его рука нашла мою и принялась ласково гладить.
– Закрой глаза, – попросил Тео. Я прикрыла веки, полностью сосредоточившись на ощущениях и вдруг поняла, Тео указательным пальцем пишет на моем запястье, медленно выводит букву за буквой, так, что получаются слова.
«Хотел поговорить», – написал он. Я распахнула глаза и кивнула, потрясенная, что не догадалась о таком способе коммуникации раньше. Тео улыбнулся, его глаза вспыхнули синевой. Он был так красив в освещении неяркого фонаря на фоне падающего стеной снега, что на мгновение я потеряла дар речи и способность воспринимать то, что он пытался «сказать мне».
«Я тоже», – написала ему ответ.
«Нужна слепая зона».
Я закивала, соглашаясь. Но Локи отказал нам. Значит нужен другой способ. Неизвестно, когда Чин-Лу объявит классный час. А на приеме у психолога мы будем сидеть поодиночке.
«Библиотека» – начала было выписывать я.
«Закрыта» – я так удивилась от того, что Тео была известна тайна библиотеки, что удивленно распахнула глаза. Он выписал: «Анастасия сказала». Мысли об Анастасии заставили меня помрачнеть. Как я хотела узнать, что с ней случилось! Пусть она использовала меня, пусть не сказала о своей дружбе с Мист, я больше не могла злиться. По крайней мере Анастасия не пыталась намеренно навредить мне, и она была искренна в своем желании раскрыть тайны Зеленого Города.
«Есть еще способ» – написала я у него на руке робко. В ответ Тео вывел на моей ладони знак вопроса. Я распахнула глаза, поцеловала его тем холодным, красивым поцелуем, который предназначался камерам.
– Я думаю, что готова. – сказала ему томно, – давай в следующую субботу поедем ко мне.
Тео понял, что я на самом деле имею ввиду, но все равно покраснел.
– Хорошо.
Наш автобус подъехал как раз в тот момент, когда мы перестали целоваться. Я зыркнула на Рейтинг, они продолжали находиться на вершине. Количество просмотров также было высоко. Ничто так не пробуждает интерес Зрителей, как первый раз.
Глава 5. Что-то позволительно, что-то недопустимо
В жизни каждой девушки, да и не только, наступает тот особенный день, в который она собирается лишиться девственности. С 12 лет у нас начинались уроки полового воспитания.
Многие из моих одноклассников начинали практиковать разные виды близости с 13 лет, кто-то, напротив, хранил себя до 18, чтобы сорвать максимальное количество просмотров в свой первый раз. Мне повезло родиться в семье, где родители любят друг друга, а потому я мечтала о близости с человеком, которого буду любить всем сердцем. Тео я любила, но пожалуй не всем своим сердцем. Поэтому и близость, к которой я готовилась с преувеличенной тщательностью, на самом деле состоится не сегодня.
Сегодня мы наконец-то поговорим. Не о школе, любимой музыке или том, где лучше провести выходные, а о чем-то настоящем, сегодня я узнаю, кто такой Тео Рейснер на самом деле. А он узнает о том, кто такая Гель Эллис. И как знать… возможно мы понравимся друг другу еще больше.
Я подобрала белье одного оттенка, сама накрасила ногти на ногах и руках, измазалась кремом с ног до головы. Хотела придать глазам томный блеск, но потом передумала и отложила принтер, печатающий разные контактные линзы в сторону. Амалия подарила мне его пару лет назад, но я так и не решилась воспользоваться ее подарком. Мои глаза слезились от линз, да и Зрители любили меня за естественность. Интересно, как там Амалия? Я легла на кровать, уставилась в потолок. Несколько раз моргнуть, расширить глаза сощуриться и вот я видела ее профайл. Среди фотографий, которые она выкладывала в сеть, был мой портрет, нарисованный простым грифельным карандашом. На нем я выглядела потерянной, взгляд блуждал в пустоте, уголки губ опущены. Кажется, таким было мое лицо, когда я узнала, что она предала меня. Под портретом значилась подпись «В ожидании прощения». Я закрыла глаза, вздохнула. Нелегко просить прощения, еще сложнее его дать. Тео придет вечером, и у меня еще много свободного времени. Да и будет лучше, чтобы Зрители еще раз услышали о моих планах на вечер. Пусть я не простила ее, я скучаю.
– Я к Амалии, – крикнула родителям, прежде чем покинуть дом. Сомневаюсь, что они обратили на меня много внимания. Мама готовила печенье для всего штаба отца. Предвыборная кампания начиналась с понедельника. От нашего Зеленого города требовалось двадцать Законников, более престижной не сыскать. Стать Законником почти невозможно, ведь для этого нужен не только идеальный рейтинг, но и свободное место. Люди ждут годами, чтобы получить возможность баллотироваться. Они каждый день просматривают некрологи, чтобы узнать счастливую весть: кто-то из старых законников упокоился. В этом году это был Нгамба Абиг, занимавший свой пост без малого пятьдесят лет, поэтому открылся конкурс на место нового Законника. У отца были все шансы занять это место, встать на одну ступень с отцом Тео. Папа был молод, но опытен, был на хороших счетах на своей прежней работе. Он отличался модной нынче маскулинной привлекательностью, да и наша семья была украшением его предвыборной кампании. Единственным пятном на репутации отца, единственным камнем, который могли бросить в него была Мист. Но мама решила взять удар на себя. Два дня назад она во всеуслышанье заявила, что сама виновата в том, что у ее дочери случился нервный срыв. Она плакала и говорила, что убедила дочь взять слишком большую внеклассную нагрузку. Потому та и сломалась. Мне было так противно слушать мамины слова и видеть лживые слезы, что я закрылась у себя в комнате. Мист сама брала внеклассную нагрузку. Никто не неволил ее, не заставлял. Ей нравилось учиться, заниматься спортом, программировать, рисовать. Я вспомнила, как они с Анастасией сделали для меня мультфильм, где рыжий кот гонялся за нарисованной желтой птицей. Мне было так смешно, что я со стула свалилась. Тогда Мист и Анастасия пообещали мне, что следующий мультфильм будет о неуклюжей рыжей девчонке.
