Дом Амалии располагался в двух кварталах от моего. Мне нужно было упорно карабкаться вверх по горке, но зато с того места, где жила Амалия открывался прекрасный вид на Зеленый город и даже было видно стену на горизонте всполохами серебристого сияния.
Стена – это силовое поле, которое почти не увидеть, если находиться радом. Ее без особенных проблем могут перелетать птицы, проходить мелкие звери. Олени прекрасно живут в огороженной территории, а крупные хищники в Зеленых городах не водятся. Исключение – три Зеленых города в Африке, там львы есть, но в заповедниках. Я знаю, меня туда возили в детстве на поезде.
Дом у Амалии был скучной бетонной коробкой с плоской крышей и размещенными на нем солнечной батареей и небольшим ветряком. Возможно поэтому Амалия и начала рисовать – невозможно было созерцать эти уродливые серые стены на фоне великолепия, открывающегося внизу. Родители Амалии -- твердые семерки с надеждами на будущее были людьми спокойными, дружелюбными, но такими скучными, что беседовать с ними и не словить зевоты было практически невозможно.
Когда я нажала озябшем пальцем на звонок, то на мгновение испытала постыдное желание сбежать. Амалия отворила дверь тут же, перемазанная серой краской с кисточкой, заправленной за ухо. Только увидев ее, я осознала, как по ней скучала.
Вместо слов извинений подруга обняла меня и сжала так, что кости затрещали.
– Как я рада тебя видеть! Идем, покажу, над чем работаю.
Она схватила меня за руку и потащила наверх в свою комнату, не дав мне произнести ни слова. И понятно. В конце концов о чем мы могли говорить под бдительным оком камер. Комната Аделины была единственным цветным, безумным пятном во всем ее доме. Больше всего она любила работать на планшете, но в последнее время все чаще и чаще бралась за карандаш и краски. Когда я вошла в комнату Аделины, то поняла, что она превзошла сама себя. Вся мебель была передвинута так, чтобы одна стена оставалась ничем не занятой. И из нее выступал город. Серый бетонный ад, напомнившей мне Красный город, над которым мы пролетали на дирижабле. Картина была нарисована одним только серым цветом, светлее, темнее, его оттенки перемежались, заставляя меня чувствовать, будто город вдруг разрастется и поглотит меня, Аделину, весь наш мир. Голова закружилась от этого ощущения, а может от того, что Аделина забыла распахнуть окно, не желая впускать холод. И теперь вся ее комната пропахла акриловой краской.
– Это мурал! – гордо промолвила она, показывая мне расписную стену. – Я назвала его «Мой ад». Мурал значит рисунок на стене.
Торопливо добавила она. Я пошевелила губами, запоминая новое слово, чтобы при необходимости блеснуть перед Тео. Из-за того, что мой парень – лучший среди класса, приходилось соответствовать и тоже чуть больше читать и узнавать. Я протянула руку вперед, в неясном желании прикоснуться к темным глубинам подсознания своей подруги.
– Только ты могла поместить самое ужасное воспоминание своей жизни на стену своей спальни. – Я быстро взглянула на Рейтинг Аделины, он был в полном порядке. И просмотров хватало. Видимо ее уровень бунтарства удовлетворял Зрителей. – Прости меня, что не зашла раньше.
– И ты меня. За все. – Голос ее звучал тихо, а в глазах, ее обычных глазах, не украшенных магией контактных линз, были видны слезы. Она раскаивалась в содеянном, был ли ее поступок обусловлен ревностью, или злостью на меня, она раскаивалась.
Навряд ли я когда-нибудь смогу снова полностью доверять Амалии, но самый сложный шаг навстречу друг другу мы сделали.
– Давай все же откроем окно. А то меня начинает звать вот та тень в оконном проеме. Тень с длинными волосами действительно оказывала на меня призывное действие. Быть может в сером бетонном монстре прячется Мист? Или Анастасия пробралась в картину на стене, а потому и пропала из моей жизни. Не известно.
Амалия распахнула окно, впуская в комнату зимнюю свежесть и иллюзия развеялась. Я собственно вспомнила, зачем пришла к подруге и о чем мы поведем беседу в угоду Зрителям:
– Я хочу перейти на новый уровень отношений. Ну ты понимаешь. Тео мой парень и я его люблю, – последнее было ложью. Я влюблена в Тео, класса эдак с пятого. Но любовь? Любовь у родителей, любовь это когда ты готов принести в жертву свои мечты. Кажется.
– Подрууугааа, – протянула Амалия. Она отбросила краски в сторону, запрыгнула на заваленную вещами кровать и приготовилась слушать и конечно же, давать советы. Все-таки у Амалии было больше опыта по части личных отношений.
***
Тео пришел к моему дому за три минуты до назначенной встречи и неловко мялся перед дверью. Откуда я это узнала? А от того, что моя мама внезапно перенесла свой марафон по магазинам и задержалась дома, что заставляло меня изрядно нервничать. Она то и увидела Тео перед входной дверью, пока я тщетно пыталась сфокусироваться на книге, замерзая в библиотеке. Нужно было плевать на свой внешний вид и надеть вязанный свитер, а не сидеть с голыми плечами в зеленом топе в мечте произвести на Тео впечатление.
– Гель, там мальчик стоит. Почти десятка, даже не думала, что такое возможно – она оценила его рейтинг и присвистнула. В последнее время мы с Тео держались на заоблачных вершинах Рейтинга. Конечно, долго так продолжаться не могло, но было приятно. Я подчеркнуто медленно отложила заказанный для меня журнал по психологии и как можно более невинным голосом произнесла.
– Это мой парень. Тео. Я его пригласила, – фамилию я специально называть не стала. Мне не хотелось, чтобы мама провела параллель между Анастасией и Тео Рейснер. Конечно, она уже и сама могла обратить внимание на его фамилию, но я сомневаюсь, что она это сделала. Рейтинг 9.6 – привлекает к себе куда как больше внимания, чем увлечения, внешность или даже фамилия. Человек с рейтингом 9.6 становится красив в глазах окружающих автоматически. Он может ковыряться в носу, у него могут быть грязные волосы, он может быть попросту безобразен, что бы он ни делал при рейтинге свыше 9, он чудесен. Мама быстро сложила два плюс два. Парень перед дверью, я в топе без лифчика, мои волосы, рассыпанные по спине огненной волной. Журнал, в котором я рассматриваю одну страницу уже с пол часа в недвижимой позе.
– Совсем забыла, меня позвала в кафе Адрина, я побегу. Хорошего вам провести время! – Она бросила на столе горячую чашку чая и рассыпанный мандалу-пазл, который непременно хотела собрать уже как с пол года, но все никак не находила времени. Иногда моя мама просто поражает своей проницательностью. А с другой стороны, ничего поразительного в ее поведении как раз таки нет. Мама сильна в том, что называется социальными навыками. Она каким-то удивительным образом умеет считывать настроение вокруг себя и подстроиться. Под папу, меня, Мист, наших друзей. Быть может она даже слишком хороша в том, чтобы под всех подстраиваться.
Мама окликнула нашего лабрадора Маффина, и тот опрометью бросился за ней, покряхтывая и поскуливая от того, что колени его болели от лишнего веса. Кто бы что не говорил, вегетарианский корм – не лучший выбор для крупных собак. Они выскочили через заднюю дверь, так чтобы не смущать Тео. Спасибо, мама!
Я отложила журнал, расправила волосы по плечам, прикусила губы для того, чтобы они опухли и покраснели. Естественность во внешности в моде. На короткий, возможно мимолетный срок, но естественность в моде. Дверь я отворила тут же, как только раздался звонок в дверь. Не хочу притворяться, что не ждала его. Тео замер, сканируя меня взглядом, не знай я его и себя лучше, подумала бы: как кролик перед удавом. Но какой из меня удав?
– У тебя я дома уже была, а ты у меня нет, – я показала нашу большую гостиную, остановилась в библиотеке возле камина. Сама себе я напоминала милого экскурсовода с торчащими от холода сосками. На самом деле я неплохо справлялась. Голос не скакал, а Тео следовал за мной послушно и задавал вопросы, на которые я ухитрялась отвечать. Самое интересное, конечно, ждало нас в моей комнате. Мы поднялись туда по деревянной лестнице, блестящей от того, что она была натерта маслом. Ни в коем случае не лаком. Лак не экологичен. Дверь отворилась с едва заметным скрипом, мы вошли в мою комнату и только сейчас я вдруг подумала, а насколько эта комната моя?
