Оказывается Тео был тем еще мечтателем. Леон Бернар нам рассказывал про здоровых людей, которые хотели построить новый мир, где все равны. Кажется коммунисты они назывались. Ничем хорошим эта история ни в первый, ни во второй раз не кончилась. Впрочем ни один из больших проектов человечества не заканчивается обычно ничем хорошим. Вместо того, чтобы обсуждать личные побуждения Тео, я поинтересовалась:
– А под куполом тебе жить будет не страшно? Вдруг упадет какая-нибудь комета, астероид там и все! Все погибнут…
Тео рассмеялся.
– А мы разве с тобой живем не под куполом? Не за стенами, которые не можем преодолеть. И если в эти стены попадет достаточно большой камень, разве они не разлетятся на осколки, Гель?
Он был по-своему прав. Этот честный, немного мрачный Тео нравился и не нравился мне одновременно. Он разбил мою фантазию о себе, как о несбыточной мечте: атлет, отличник, сын Законника. За этой красивой маской настоящий Тео был разочарованным в жизни и в своей мечте, загнанный, уставший от притворства. Как и я.
Мы оделись и еще немного полежали на кровати, обнявшись. Каждый из нас думал о своем, но оба знали – это не последний наш разговор.
– Я дома, – раздался снизу пронзительный мамин голос, заставивший нас обоих вздрогнуть. Мы переглянулись с Тео и тихонько рассмеялись.
– Ну что, герой-любовник, полезешь через окно или спустишься по лестнице как честный и порядочный человек и познакомишься с моей мамой?
Тео был верен образу хорошего парня, он мужественно взял себя в руки, готовый идти в пасть к дракону. Ну то есть к моей маме.
***
Этой ночью я долго не могла уснуть. Крутилась в кровати, хихикала, прокручивая в голове разговор мамы с Тео. Я не сомневалась, что он покорит ее с первых минут общения. Наверное, лучшего парня для своей дочери и представить было нельзя. Мама млела, улыбалась, и когда Тео, наконец, покинул наш дом, выразила мне свою полную поддержку и одобрение и намекнула, что было бы не плохо пригласить Тео на ужин. Пусть с папой тоже познакомится.
Когда я в конце концов успокоилась, время на часах перевалило за полночь. Сердце замедлилось, каждая мышца расслабилась и погрузилась в блаженное состояние между сном и бодрствованием, которое напоминает полет в пропасть собственного разума.
Мне редко снятся сны. Еще реже они бывают четкими и осмысленными. В этом была Мист, она бродила по огромному замку и держала в руке старинный подсвечник, вроде тех, что показывают в фильмах про средневековье. Пламя одинокой свечи дрожало, в бессильной попытке хоть как-то разбавить окружающую темноту. Я пыталась поймать сестру, но каждый раз она ускользала. Она будто и не замечала вовсе, что я за ней гонюсь, но в то же время все время оказывалась на шаг впереди меня, растворяясь в темноте коридоров из серого камня.
– Мист, Мист! – кричала я, срывая голос, но она не слышала. Вместо нее услышал кто-то другой.
– Бесполезно звать ее, – голос Локи раздался прямо у меня в голове. Я знала, что если обернусь, то увижу темную фигуру в плаще. Но оборачиваться я не желала. Я замерла, испуганная. Всем своим существом понимая, что что-то, происходящее со мной неверно. Неправильно. А Локи шептал: – Ты должна отправиться за ней. Ты должна разорвать все свои связи с Зеленым городом и отправиться в Красный. Брось мальчишку, оставь родителей. Они не любят тебя, ты не нужна им. Беги отсюда, беги.
Слова его сладким ядом проникали в мой разум, но что-то мешало мне в них поверить. Почему мне снится Локи? Мист – понятное дело. Но почему Локи? Я посмотрела на свои руки, их размывало в темноте замка. Разум не успел создать пальцы и вместо них я увидела расплывчатые пятна. Усилием воли я приказала себе открыть глаза и когда открыла их, картинка из моего сна наложилась на изображение моей комнаты в темноте.
Я не спала, Локи поймал меня в то мгновение, когда разум вот вот отключится. Он каким-то образом транслировал изображение на линзы, установленные в моих глазах. Гаденыш. Это было незаконно и попросту аморально.
– Что ты делаешь в моей голове? – спросила я как можно строже. Удивление за черной маской было не наигранным. Он ничего не ответил, а только рассмеялся. Звонко и радостно, словно его маленькая Гель приятно его удивила. Локи толкнул меня в грудь и я полетела прочь из замка. Картинка, навеянная им, растаяла. Я открыла глаза тяжело дыша. В груди болело, голова раскалывалась на части. Если бы я была привычна ко снам, я бы возможно не поняла, что этот был и не сном вовсе. Что кто-то попытался бессовестно залезть в мою голову, транслировал изображение и звуковое сопровождение прямо мне в уши. Какого черта, Локи? Зачем тебе нужно, чтобы я разорвала связи с семьей? И с Тео?
Этой ночью я больше не смогла заснуть, мучаясь от бессонницы я делала домашнее задание, смотрела фотографии со своим парнем, вывела упирающегося Маффина на прогулку в четыре часа утра. Уже в пять на ноги поднялась мама. Она ставила булочки в духовку, выглаживала и чистила отцовский костюм от несуществующих пятен. Во время всех этих действий, она раза два или три глотала таблетки из своей секретной шкатулки-пудреницы, о существовании которой, по ее мнению, я не знала. Я наблюдала за ней с улицы и невольно задумалась над своей возможной судьбой.
Мы останемся с Тео вдвоем, быть может даже будем счастливы. Мы отучимся, поженимся. Свадьба будет красивой, среди гостей сплошь элита нашего города. У нас родится двое детей, которые также станут девятками, когда подрастут. И их ждет такая же безоблачная жизнь. А я … Скорее всего я начну заедать стресс как тетя Фрея или начну прикладываться к бутылке как бабушка, или буду есть пачками разноцветные таблетки и улыбаться, улыбаться, улыбаться.
Маффин издал невнятный звук, то ли рыкнул, то ли пукнул, но внимание к себе привлек. Я погладила косматую голову в наростах. Этот Маффин был клоном бабушкиного, с которым росли мама и тетя Фрея. Что-то в процессе прошло не идеально, поэтому на голове у пса время от времени образовывались шишки, которые удалял собачий хирург. Не все в мире было совершенно и шло по плану, но и такого Маффина мы любили. Я привела собаку в дом, обняла маму. Она почувствовала, что я на взводе, но не стала задавать вопросов. Когда проснулся папа, мы уже выпили по одной чашке кофе. Две – было утренним максимумом, за лишние Зрители могли спустить Рейтинг. Вроде потому, что кофейные плантации вредят экологии. Или из-за экономии воды… точно не помню. Да это и не важно.
Папа уже переоделся в безупречно белый костюм. Сегодня ему предстояла игра в гольф. С начала предвыборной кампании папа взял перерыв от юриспруденции. Он только говорил с «правильными» людьми, находился в «правильных» местах и надевал «правильную» одежду. Интересно, а он знает о том, что Законники ничего не делают? Или его ждет огромное разочарование?
– У Гель сегодня контрольная по математике, Чин-Лу писала, что она делает большие успехи. А еще я пригласила парня нашей девочки на ужин, – она потрепала меня по щеке. Папа только одобрительно кивал. А что ему еще оставалось делать, когда мама не давала ему вставить ни слова? Кстати о своих успехах в математики, я сейчас слышала впервые. Что заставляло задумать о мотивации Чин-Лу. Папино лицо сейчас смотрит на нас с каждого столба, плаката, рекламного баннера. Слоган «За будущее детей» стал знаковым.
– Я встречаюсь с Тео Рейснером, – призналась я ему. Посмотрела в глаза, наблюдая реакцию. Папина улыбка стала ярче на несколько Ватт, он узнал фамилию.
– Было бы здорово пригласить и его родителей. Будем дружить семьями, … раз уж вы вместе с этим, несомненно, серьезным молодым человеком, – сказал он мягко, наблюдая за моей, маминой реакцией. И конечно же реакцией Зрителей. Почти все его поддержали. Кроме меня. Мой тест он провалил. Близкое знакомство с четой Рейснер было для папы слишком лакомым кусочком, чтобы упустить его. Пусть он даже поставит тем самым свою дочь в неловкое положение.
