идут.
Я слушала Эдмонда и тихонько мотала головой, не желая мириться с услышанным. Он снова сделал это без моего разрешения! Конечно, я рада, что меня спасли, но вот о последовавших за спасением изменениях я такое сказать не в силах.
— Мне все понятно, — с досадой ответила я, освободившись из его хватки и отведя в сторону разочарованный происходящим взгляд. — Спасибо за спасение, но не мог бы ты сейчас уйти? Я хочу побыть одной.
Эдмонд потянулся, чтобы погладить мою щеку, но я лишь раздраженно отстранилась. Сейчас мне меньше всего хотелось даже видеть его, а уж про прикосновения и вовсе молчу. Злоба о случившемся, приправленная ужасом и страхом после пережитого, словно сдавливала меня, закутывала в объятия. В комнате резко стало невыносимо тесно для нас двоих…
— Хорошо. Надеюсь, ты придешь на ужин?
— Постараюсь, — голос мой был непривычно холоден, преисполнен равнодушием и злостью.
— Тогда встретимся в столовой. Выздоравливай. — не успела я глазом моргнуть, как Эдмонд, растерянно убрав руку, вновь исчез из поля моего зрения, будто его и не было.
Неловко прикусив губу, я снова села за стол и взяла в руку приборы. Есть и правда почти не хотелось, но, пересилив эмоции, я все же засунула себе в рот немного еды. Перекусив, я потом отошла от стола и рухнула в кровать, уставившись на огромную, поблескивающую в лучах света люстру. Как-то неловко получилось… Эдмонд вроде как хотел мне помочь, и я осознавала это, но горечь от моего странного преображения никак не давала покоя.
Я же и правда выгляжу как чудовище! А что, если я стану такой же, как тот маньяк? Бесчувственной, жаждущей лишь крови…
Б-р-р, лучше уж смерть, чем этот ужас!
На ужин я тоже не явилась. Мне банально не хотелось, чтобы меня хоть кто-нибудь видел. Даже от заглядывающей в мою комнату прислуги я пряталась за занавесками на балконе. Пыталась отвлечься, устроив себе урок магии и тренировку с предметами, но, разумеется, на эмоциях все получалось не так хорошо, как могло бы. В итоге я не нашла себе досуга лучше, чем пойти в музыкальный зал. Огромный черный лакированный рояль, украшенный золотыми виньетками, словно так и звал меня сейчас излить в музыку всё горе. И я не устояла…
Горькая, пробирающая до слез мелодия разносилась по залу, пальцы словно сами гуляли по клавишам, передавая окружающим мое настроение. Музыка проникала в душу и отдавалась глухими стонами в сердце, иногда заставляя слезы течь тонкими струйками и забирать с собой горести. Пальцы не отрывались от клавиш ни на секунду, создавая удивительные, душещипательные аккорды, но как-то неожиданно у мелодии сменилось звучание. Среди моих мотивов стали прослушиваться другие, более бодрящие и яркие, а потом силой своей магии я почувствовала, как пальцы обдало едва уловимым потоком воздуха. Не отвлекаясь от игры, я посмотрела в сторону источника и увидела хозяина замка. Вампир сидел рядом и молча продолжал игру, создавая со мной дуэт. Теперь на свободу вырвалась куда более удивительная музыка — каждый аккорд пропитывала не только моя горечь, но и страсть Эдмонда, смешанная с недоумением. Краем глаза я видела, как кто-то из прислуги стоял у входа и слушал наш небольшой концерт. До самый последней ноты, пока оба члена дуэта не выбились из сил, они наблюдали за происходящим, а потом, как музыка стихла, еще и осыпали нас аплодисментами.
— Ладно, отвлеклись и хватит. Продолжаем работу. — жестом руки Эдмонд дал слугам приказ, и, когда те ушли, повернулся ко мне. Я сидела на черной отделанной кожей банкетке и растерянно смотрела в сторону в надежде избежать разговора, но, понятное дело, не получилось.
— Анайя, что тебя гложет? — шагая пальцами по клавишам, вампир аккуратно коснулся моего мизинца. — Сначала ты не пришла на ужин, а сейчас горечь и боль в твоей музыке не услышал, разве что, только самый глухой житель замка.
— Никак не могу успокоиться, — призналась я, немного отодвинув руку. — Может обращения не случилось, но что если я стану такой же, как тот маньяк? Кровожадной тварью, сеющей ужас в глазах жертв… Жестокой убийцей, отнимающей жизни!
— Глупости, любой вампир в этой стране тебе подтвердит, что обращения не случилось. Не веришь мне — обратись к графу Владэусу, он тебе подтвердит. — Эдмонд мягко взял мою руку и погладил ее. — Да, новый внешний вид тебе может показаться непривычным, но знай, что и в таком облике ты все равно по-своему прекрасна.
Такие странные слова… Зачем он мне их говорит?
— Спасибо, конечно, но… Как мне тогда перестать видеть в отражении чудовище? — пожаловалась я, сжав губы в линию.
— Не каждый недуг проходит для человека и его души бесследно, но лишь от тебя зависит окончательный результат. — вампир мягко соединил наши руки в замке. — Помни, что в этом мире всегда есть те, кому ты нужна. Нужно продолжать жить хотя бы ради них.
— Я никому не нужна. — в сердцах возразила я, замотав головой. — Мои родители, как и жених, отреклись от меня, прознав о вампирском даре. Их не интересует моя душа. Думаю, если бы я умерла, то они бы даже не расстроились.
— Неправда, — возразил собеседник. — Как минимум ты нужна мне.
Услышанные слова заставили меня замереть в удивлении и позабыть о дыхании. Эдмонд тоже резко затих, словно побаиваясь, что сболтнул лишнего. Ловким движением правой руки он, не расцепляя пальцев из замка, расстегнул левый рукав рубашки. Белоснежная ткань немного приспустилась, оголив его запястье, которое, словно черный браслет, огибал странный магический символ. Никогда не видела ничего подобного. Что он мог бы значить?
— Зачем я тебе нужна? За моей спиной нет теперь ни богатства, ни важного статуса. Даже прежней красоты я лишилась. Так зачем?
Не расцепляя хватку, Эдмонд придвинулся ближе. Места на банкетке стала еще меньше и теперь у меня не было выбора, кроме как повернуться к нему, чтобы не упасть.
Свободной рукой он провел по моей щеке, по которой намеревалась прокатиться досадная слезинка. Наши взгляды встретились настолько близко, что казалось, будто я могла сквозь вампирскую красноту разглядеть настоящий цвет его глаз.
— Может, ты еще не чувствуешь этого, но нас соединила судьба. Я хочу слушать твои песни и разговоры, есть с тобой за одним столом, дышать одним воздухом и быть рядом!
Я молчала, лишь иногда шевеля дрожащими губами. Он так говорит как будто… Но разве это возможно?
— Н-но…
— Ты видишь себя чудовищем, жалким человеком, а я вижу сильную девушку, которая пусть иногда и дает слабину,
