В голове возникла картинка: на спине Снежинки маленькие настоящие крылышки. Мыслеобраз! Снежинка шлёт мыслеобраз!
- Май, у неё крылья прорезаются! Я Зарину вызову.
- Не может быть! Это чудо какое-то! – Майя кинулась смотреть остальных наших лошадок.
- «Зарина! Зарина! Ты срочно нужна в конюшне Майи. Бросай мозги загружать! Я жду!».
- Хватит кричать, я уже тут, – Зарина зашла в стойло к Снежинке. – Снежиночка, ты нам приготовила сюрприз, да? Что делать, Ань?
- То же, что и делали. Начинаем.
Мы принялись за дело. Сначала «солнечный» массаж. Снежинка подёргивает кожей. Пропальпировала. Вот! Под пальцами на месте уплотнения прощупывается бугорок. Его не было!
- Зарин, чувствуешь?
- Это невероятно! Он увеличивается!
- Сильно массировать не надо. Очень осторожно, мягко. Майя, яблоки, отвар вероники белой, настойку чигиря. Точнее в обратном порядке. Настойку для примочек. Хватит бутылки. Отвара – ведро. Яблоки после родов.
Майя засмеялась.
- Я подумала, что настойку вам.
И убежала. Мы с Зариной продолжали массировать вспухшие и увеличивающиеся в размере места крепления крыльев. Вот кожа натянулась над чем-то твёрдым. Снежинка взвизгнула. Из разрыва кожи полезло с сукровичной жидкостью тёмное «крыло». «Крыло общипанной курицы». Крыло выходило медленно, вырастая в размерах. Оно было гибкое, хрящевое. Но оно росло.
Прибежала Майя. Замерла в удивлении.
- Что стоишь?! – прикрикнула Зарина. – Смотреть потом будешь. Готовь примочки.
Майя стала смачивать кусочки ткани и подавать нам. Мы наложили примочки на края лопнувшей кожи. Снежинка постанывала.
- Девочки, у неё роды начинаются, – сообщила нам Майя.
В конюшню вошёл Волес.
- Ну, вы даёте. И крылья отращиваете и рожаете! Всё одновременно!
Мы возились с крыльями, обрабатывали настойкой. Волес с Майей приняли двух малышей, какого-то мышиного цвета. На спинках жеребят болтались безвольно маленькие мягкие крылышки. Снежинка косила на них глаза, тихонько всхрапывала, «мурчала». Зашёл конюх. Они с Волесом подхватили жеребят и вынесли из конюшни. Майя пошла с ними. Понесли к Граалю. Снежинка заволновалась, тревожно заржала.
- Снежинка, золотко, – обратилась я к лошадке, – не волнуйся. Их скоро принесут. Ты молодец! Ты замечательная. Я люблю тебя.
Приговаривала я, обласкивая свою лошадку и посылая ей мыслеобразы. Принесли остужённый отвар, и я поставила ведро перед Снежинкой. Она потянулась мордой к ведру, понюхала, посмотрела на меня.
- Пей, девочка, это тебе нужно для крылышек.
Снежинка начала осторожно цедить питьё, потом смелее и выпила всё.
- Умница! – похвалила я Снежинку, посылая мыслеобразы. – Отдохни пока. Тебе принесут ещё водицы, яблочки и твоих малышей. Слушайся Майю. Мне нужно возвращаться. Меня ждут мои малышки. Я завтра приду, посмотрю на твоих малышей и на твои крылья.
Зарина с улыбкой наблюдала за нами.
- А ты что стоишь? К своей лошадке не пойдёшь?
- Я сходила, ты просто не обратила внимания. Ей ещё месяц до родов. Крылышки у неё тоже будут прорезаться.
Тут заволновалась Танина Подружка.
- Ну, что, Зарина, справимся или позвать двоих? – спросила я, зная ответ.
- Зачем звать. Я совсем не устала, а ты?
- Нет. Пошли.
Когда пришли Волес с Майей, мы уже работали с «крыльями» Подружки. Нас хватило и на третью лошадку.
Домой мы вернулись порядком уставшие и счастливые, порадовав всех новостями.
День рождения Тани и Милы мы отпраздновали традиционно, не придумывая ничего нового. Самый главный подарок Таня получила утром – крылья Лебеди. И второй подарок ей сделала её Подружка. Завершился праздник объявлением Бориса – теперь Таня его веста. Косу ему плести они ушли в кабинет, потому что на башне очень ветрено и холодно. Олев тоже объявил Милу вестой. Плести косу они отправились в библиотеку.
***
Зима. Гомозулень. Самый ненастный месяц с холодными дождями. Авроре и Ольхе девятый месяц. Приучаю их к бане. Пою им колыбельную, которую сама сочинила. Не шедевр и, даже, не ахти, зато своя.
Детки спят, закрывши глазки, *
Баюшки-баю.
Стану сказывать им сказки,
Песенку спою.
За горами, за долами
Да в глухом лесу
Серый Волк несет Ивану
Девицу-Красу.
Где неведомы дорожки,
Там живет Яга,
Дом ее на курьих ножках,
Черный кот слуга.
Спит Емелюшка на печке,
Видит чудный сон:
Будто выловил из речки
Чудо-щуку он.
А на острове Буяне
Чудеса живут –
Орешки белочки щелкают,
Песенки поют.
Гуси-лебеди летели,
Сладкий сон несли.
Колыбельную пропели
Крошкам журавли.
Гомозулень – месяц зимних каникул. Студенты и школьники – обитатели Терема – стараются не высовываться «почём зря» на улицу. Рассредоточились, кто в библиотеке засел за изучением древних манускриптов, кто в читальном зале размышляет над шашечными и шахматными партиями. Группа будущих научных сотрудников – химики и физики – во главе с Елисеем устроились в кабинете, что-то там мудрят с теоретическими решениями. Меня не зовут, значит, справляются сами.
Сима с Ярунком и с ребятами из Дарвении копаются с какой-то конструкцией в лаборатории. В общем, все заняты делом, кроме меня. И я расслабленно, лениво слоняюсь по Терему. Нет, мне не скучно. Я отдыхаю, пока спят дочки.
Прошла в танцевально-концертный зал, села на диванчик и смотрю на свинцово-серую небесную хлябь, кисею дождя. Что-то вспомнилось, в голове всплыли, когда-то давно, в другой жизни, написанные мной строчки:
Плачет осень вдовой безутешной, *
Над своею судьбою рыдая,
Ярких красок палитру поспешно
На унылую серость меняя.
Хляби серые, с неба стекая,
Над землёй кисеёю повисли
И небес беспросветность глухая
Стережёт невесёлые мысли.
Так…, а как там дальше? Не помню…, но возникли другие:
Капля стукнула в стекло, *
За ней – вторая...
"Как быстро время потекло,
Помчались дни, друг друга обгоняя".
Стучится дождь в моё окно,
Пылинки со стекла смывая...
"Кажется, всё было так давно...
И, может, то не я была – другая?..".
А дождь надолго зарядил,
Хандрою душу наполняя.
Сад, что, напротив, по стеклу размыл...
"С хандрой что ж делать мне? Не знаю.
Вот привязалась!". Настроенье – ноль.
Всё непроглядно серым стало.
И на душе о чём-то боль...
"Вот, проклятущая, достала!".
Хандры нет. Так, не понятно о чём, тоска, грусть….
Что это там такое? В пруду кто-то бултыхается, пытаясь выбраться из воды. Надо пойти, посмотреть. Бррр!
Накинула защиту от дождя с подогревом, вышла через стеклянную дверь в сад, поспешила к пруду. Какая-то крупная серая птица пытается выбраться… Птица? А где крылья? Она цепляется за каменную кромку берега двумя, совсем не птичьими, лапками. Я присела, ухватила за лапки и, выдернула «птицу» на берег.
Странное существо, похожее на очень крупного ежа, или ехидну, только в перьях. «Птица» посмотрела на меня большими глазами кота из мультфильма «Шрек». Странно… откуда у меня эти сравнения? Ладно, потом разберусь. Нужно позаботиться об этом недоразумении.
– «Игорёк», – мысленно позвала племянника Бориса. – «Игорёк, ты чем занят? Не можешь прийти в сад к пруду? Тут какое-то существо обнаружилось в воде».
- «Бегу», – отозвался Игорёк.
Стеклянная дверь открылась и на крыльцо, выходящее в сад, выскочил Игорёк. Вот торопыга! Даже защиту от дождя не набросил.
- «Кто тут у тебя?».
Взглянул на «птицу». Я же быстренько накинула на него защиту с просушкой. С «птицей» то же самое проделала чуть раньше.
