поставим чуть позже, пока у меня обед не переварился. Есть риск, что я блевану.
Меня не могли пристроить ни на одно мало-мальски существенное направление школы Ронетт. На пути Астрономии я засыпала от усталости, путь Душеведства отвергла из принципа. Дора сразу же доложила госпоже Клариссе, что если ей придется учить меня пути Механики, то не избежать смертоубийства, а про мои успехи на пути Зелий и пути Растениеводства, думаю, вы уже все поняли из первого блока. В итоге мне удалось удержаться на пути Прорицания, потому что я видела сквозь морок, но это не было мне по душе.
— Третье око — одновременно дар и проклятие, милые сестрички! — с драматичным подвыванием сообщила старшая сестра Далия со своей кафедры. — Вас ждет несладкая доля, дорогие мои!
— Да куда уж слаще, — пробормотала я, кутаясь в кардиган, надетый поверх свитера.
Занятия обычно проходили по вечерам в самой дальней и самой холодной части школы. Источниками света были магические шары, излучавшие слабый лиловый свет. В классе постоянно пахло тошнотворно-сладкими благовониями. Неудивительно, что у меня каждый раз до жути раскалывалась голова.
— Сестра Далия! — позвала ее одна из самых восторженных учениц, жадно ловившая каждую бредню. — Кажется, мне только что было видение…
Преподавательница охнула и побежала к девочке, словно курица-наседка к цыплятам. Я же сосредоточилась на чтении — скорее на тупом рассматривании — расплавленного воска на блюдце.
Отчаянно хотелось спать. Дым благовоний, тихие перешептывания на заднем фоне, полумрак — вся обстановка буквально умоляла меня положить ручки под щечку и заснуть. Даже холод, пробивавшийся сквозь слои одежды, никак не бодрил.
Золотой свет, пронзающий словно тысяча лезвий.
Лепестки роз у ног
Отчаянно-горько-злобная ухмылка на обескровленных губах
— Юная сестра! — ощутила я мягкий толчок в бок. — Что с тобой?
Далия нависла надо мной. Ее маленькие черные глазки, как пара жучков бегали по мне, выискивая и выпытывая признаки пробудившегося Третьего Ока.
— Голова закружилась, — пробормотала я, не желая признаваться, что заснула на уроке.
Она недоверчиво склонила голову набок. И без того похожая на насекомое своим невысоким ростом и массивной фигурой, Далия напомнила мне агента ФБР. Но вдруг почти у половины учениц пятна воска сложились в «картину неминуемой кончины», и та была вынуждена успокаивать их, приговаривая, что «Мир за завесой тайны субъективен».
Однако так легко я не отделалась. После урока Далия поманила меня в свой кабинет-каморку за классом и усадила за пыльный стол, уставленный уже почерневшими от чая чашками, контейнерами с пучками трав, полуоплавленными свечами и другими материалами для уроков
— Как тебе осколки? — спросила она, наливая мне отвар, которым отпаивала всех замерзших.
— Простите? — осторожно поинтересовалась я, все еще надеясь уйти от ответа.
— Осколки, — повторила преподавательница, пододвигая чашку ко мне, — образы и символы из будущего, что посланы тебе из-за Завесы.
Ей невозможно было соврать, как, впрочем, никому из ведуний. Даже если они не могли копаться в мыслях, то считать эмоции, малейшее смятение или злой умысел — на раз, два, три.
По крайней мере, мне так казалось.
— Фигня какая-то, если честно. Словно кадры в фильме заели.
Далия расхохоталась, откинув голову назад. Ее русые волосы с сединой выбились из-под черного бархатного обруча и обрамили лицо забавными локонами.
— Первый раз на моей памяти слышу такое сравнение, — ответила она, — видишь ли, Маргарита, осколки не просто кадры. Это послание, которое ты должна считать. Магия поможет тебе в этом.
Я поежилась. Как раз-таки магия у меня не шла. В один день на уроках госпожи Клариссы я могла заставить канделябр порхать вокруг стола или превратить белый цветок в розовый, а в другой — не могла и открыть силой мысли учебник на нужной странице.
— Старшая сестра Далия, а можно ли отказаться от магии? — вежливо поинтересовалась я.
Ее густые брови стремительно взлетели вверх. Она прижала руку к груди и выдохнула:
— Отказаться? Как ты себе это представляешь?
— Ну, чик, и все! — изобразила я пальцами лезвия ножниц.
Старшая сестра Далия посмотрела на меня так, словно у нее спросили, каким способом удобнее разделывать людей. Придя в себя, она вкрадчиво произнесла:
— Магию ни в коем случае нельзя отвергать от себя. Скажи, можно ли заставить свою кровь охладеть? Или поменять местами сердце и желудок?
Эти иносказания вывели меня из себя. Я нуждалась в ответах, но никто не спешил мне их давать.
— Я была нормальной! А потом вдруг с бухты-барахты меня объявили ведуньей и отвезли сюда! Так что это точно не моя природа!
Преподавательница сощурилась и произнесла уже не таким благодушным тоном, каким разговаривала со мной мгновение назад:
— Ты считаешь нас ненормальными? А кто, позволь спросить, нормален? Твоя прелестная Куратор, отродье семьи кровопийц?
— Не смейте так говорить об Элине! — заорала я. — Она уж куда добрее вас!
Далия в ответ лишь усмехнулась. Она забрала у меня чашку и указала на дверь со словами:
— С глаз моих долой. И подумай хорошенько над своими словами!
На следующий же день путь Прорицания был для меня закрыт. Пришлось бороться со сном на пути Астрономии, куда меня все же взяли скрепя сердцем.
Преподавательницы школы Ронетт были хорошими, я не соврала ни в едином своем слове. Но существовал парадокс:
Никто из них не мог помочь мне перестать бояться самой себя
* * *
Блок третий: Друзья
Еще давным-давно школьный психолог рассказал нам, что для первокурсника, оказавшегося в чужом городе без семьи, друзей и любимого пледика с медвежатами, нет ничего хуже социальной изоляции, потому надо не стоять в сторонке, а идти на контакт, даже если не хочется. Каждый созвон с мамой заканчивался советом не замыкаться в себе и не быть одинокой.
Мамуля могла быть за меня спокойна: от одиночества я точно не страдала, потому что за все описываемые полмесяца еще ни разу не оставалась с собой наедине.
Капитан Горн исправно привозил мне вещи из дома. Каждые три дня мы встречались в специальной комнате для свиданий. Он приходил невероятно уставший, ругавшийся сквозь зубы на всех и вся, сетуя на то, что может поговорить всего ничего, но в конечном счете задерживался на целый час. А один случай вообще махом сблизил нас.
— Сандра умоляла везти этот груз со всей осторожностью, — пропыхтел Адам, вручая мне перемотанный в кучу тряпья сверток, — Колись, мелюзга, что там? На чемодан не похоже.
Я лишь заговорщицки улыбнулась и принялась аккуратно разворачивать драгоценную поклажу. Медленно, но верно, сверток приобретал все более и более знакомые очертания.
— Быть не может! — выдохнул капитан. — Это…
Я держала в
