Я собиралась сказать, что стоит дождаться прибытия клетки и ружья-транквилизатора. Как хорошо, что не успела договорить.
— Уйти, — прошептала я.
Уголки его губ слегка приподнялись.
— Лучше останься, cher.
Он настолько красив, что просто не может быть человеком.
Я спрятала за спину руку с ножом, когда Адам пересек комнату. Позволила ему подойти ближе, обнять меня за талию, прижаться ко мне всем роскошным телом и поцеловать. Несколько секунд наши языки сплетались. Эй, если мне суждено его убить, пусть хотя бы умрет счастливым. Я стянула с него футболку.
А потом, пока он целовал мою шею и поглаживал грудь, в то время как его член набухал, упираясь в мой живот, отчего я почти забыла о маленьком неудобстве, я быстро подняла нож.
Нет, я не могла его ударить. Я не убийца. Поэтому я просто приложила серебро к его руке.
Адам с шипением меня оттолкнул, и сердце, казалось, остановилось. Я посмотрела на руку Адама, ожидая увидеть дымок, но ничего такого не разглядела.
Черт, нужно попробовать снова. Я покрепче стиснула рукоять, но тут Адам ударил меня по руке. Я даже не заметила его движения. Нож вылетел из пальцев. Адам схватил меня за запястье и заломил руку за спину.
— Что за черт? — прорычал он. — С ума сошла?
Хватка усилилась, и плечо заныло.
— Это ты лу-гару? — выпалила я.
Адам отпустил меня так быстро, что я рухнула на колени, глядя на него сквозь массу спутанных волос. Он ответил мне бесстрастным взглядом и коротко бросил:
— Нет.
— И я должна тебе поверить?
— Ты спросила, я ответил.
— Нож серебряный. Ты дернулся.
— Это нож, Диана. Думаешь, я позволю вонзить его в меня и посмотреть, не взорвусь ли я?
— Откуда ты знаешь, что оборотни от серебра взрываются? — прищурилась я.
Он выругался по-французски, подошел к валяющемуся на полу ножу, поднял его и приложил лезвие плашмя к обнаженной груди.
Ничего не произошло.
Ловким отточенным движением он подбросил нож, поймал его за острие и протянул мне рукоятью вперед. Встав, я взяла оружие и положила его на стол.
— Всем известно, что оборотни боятся серебра, — произнес Адам.
— Всем?
— В этой местности.
Я поколебалась, не уверенная, что сделать или сказать.
— У тебя есть и другие вопросы. Задавай.
— Твоя семья проклята?
Он пожал плечами:
— Некоторые говорят, что да.
— На твоего предка наложили проклятие, чтобы он обращался в волка под ущербной луной?
Голубые глаза Адама — глаза волка из моего сна, мое дурное предчувствие, мое резкое прощание с действительностью — смотрели прямо на меня.
— Нет, — ответил он.
Я пыталась понять, говорит ли он правду, но ничего не получалось. Возможно, с этим мужчиной я разделила больше, чем с любым другим за исключением моего мужа, но я его не знала и не могла ему доверять.
— «Рюэлль» в переводе с французского обозначает «легендарный волк», — выпалила я.
— Совсем как «Диана» обозначает «богиня луны». — Он склонил голову, и прядь волос закрыла один глаз. — Может, и мне стоит задаться вопросом о тебе и серебре, а?
Он взял нож, и меня пробрал страх. И какого черта я его положила?
— Иди сюда, — поманил он меня клинком.
Я покачала головой и попятилась.
— Никогда не беги, cher. Волкам нравится погоня.
— Адам, не смешно.
Но он и не смеялся. Как и я. Мы оба тяжело дышали. Смотрели друг другу в глаза. Погоня. Отступление.
Я врезалась спиной в стену. Уголки губ Адама лишь слегка приподнялись.
Не уверена, боялась ли я до чертиков или была возбуждена сверх меры. Возможно, и то и другое.
Он подошел ближе, надвигаясь на меня, и уперся вставшим членом в живот. Я не могла пошевелиться. А хотела ли?
Секунду я попыталась бороться, но он только теснее прижался ко мне. Теперь я скорее терлась об него, чем пыталась оттолкнуть. Когда я замерла, он тоже остановился.
— Не надо, — прошептала я.
Он смотрел на мои груди под туго натянутой майкой, которую я надела в жаркий день. Потом встретился со мной взглядом, одновременно приблизив нож к вырезу.
Одним ловким движением он разрезал ткань. Хлопок скользнул по моему телу, бессильно повиснув на бретельках. По груди потекла струйка пота. Соски пульсировали под простым белым лифчиком.
— Не надо что? — прошептал Адам, прикладывая прохладное лезвие к моей разгоряченной коже.
— Прекращать.
— Так не надо? — Он осторожно шевельнул ножом, чтобы меня не зацепить, и поддел перемычку, соединявшую чашки бюстгальтера. — Или прекращать?
Он очень умело обращался с ножом. Несомненно, прошел сверхсекретную подготовку в армии, хотя вряд ли пускал оружие в ход таким способом. Но опять же, а вдруг ему и приходилось. Может, он со всеми своими подружками такое проделывал.
При мысли о других женщинах в его жизни меня затошнило, что было глупо. Между нами всего лишь секс, не любовь, и это наш обоюдный выбор.
Я смотрела на его лицо и видела только мужчину, который желал меня не меньше, чем я желала его. Подозрения стали бездоказательными, обвинения теперь казались дурацкими.
— Не надо прекращать, — выдохнула я.
Он потянул нож на себя, и лифчик разошелся. Будь мои груди большими, они точно врезались бы в его грудь. А так они просто скользнули по его обнаженной коже — ощущение приятнее, чем мороженое в жаркий июльский день. Одновременно облегчение и желание, сладость и грех.
Я вцепилась в его волосы достаточно крепко, чтобы он застонал, и притянула его к себе.
Нож со стуком упал на пол.
Я ожидала обычного безудержного секса и потрясающего оргазма. Но Адам не торопился, и я сгорала от желания.
— Идем. — Он взял меня за руку и куда-то повел.
Я послушно последовала за ним, опьяненная сладостью его губ и запахом кожи. Мне показалось, что мы идем к дивану, и я была на это согласна, но когда я остановилась посреди комнаты, Адам повернулся и покачал головой.
— Не сегодня. Сегодня мы сделаем все правильно.
Разве прежде он делал что-то неправильно? Да ладно?
Кровать была заправлена, отчего я удивилась. Адам не выглядел человеком, который утруждается такими мелочами. Но опять же, после казарм с накрахмаленными белыми простынями, возможно, это вошло в привычку.
Как кое-что другое вошло в привычку у меня. Конечно, теперь ясно, что он не злое бездушное создание и не ходячий мертвец. Но даже если бы это оказалось правдой, смогла бы я сказать ему «нет»? Вряд ли.
Адам забрался на постель, не выпуская мою руку. Неужели он думал, что я сбегу? Далеко убежать бы не получилось. Даже в человеческом облике он легко бы меня догнал. Тем более что я бы с радостью позволила.
