Теперь я помнила тот случай так, будто сама его пережила. Но еще в первый день моего появления здесь, о нем вспоминала Мэй.
Погруженная в мысли, я стояла в стороне от девчонок и бездумно скользила взглядом по куче ветвей. Пока не наткнулась на металлический отблеск.
Яйцо?
Оно было зарыто в хвою так глубоко, что его никто не заметил. Да и я случайно. Если бы сидела на корточках, как девочки, вряд ли бы что-то увидела.
И это яйцо каким-то образом оказалось на другой стороне гнезда. Откатилось?
Я хотела позвать Лин или Лиссара, но в последний момент передумала.
Нет, не передумала. Я сознательно не стала их звать. Почему? В тот момент я не задавалась этим вопросом, он мне даже в голову не пришел. Просто это было что-то сильнее меня. Какой-то инстинкт, что внезапно проснулся во мне, всколыхнул разум и душу, заставил молча обойти вокруг гнезда и присесть у самого края.
Я сделала это, не отдавая себе отчет, позабыв о предупреждении Нуэра, да и обо всем остальном.
Перед глазами стоял только тусклый металлический блеск драконьего яйца — и ничего, кроме этого.
Голоса сестер, треск скорлупы и писк анкров отошли куда-то на задний план. Постепенно затихли. Я будто очутилась в гроте одна…
Может, все так и было. Не знаю.
А потом — как во сне.
Опускаюсь на колени. Медленно. Осторожно. Хрупкие и ломкие ветви трещат под моим весом, молодая хвоя пачкает платье. Она пахнет свежей живицей, лесом…
Я машинально втягиваю ее аромат.
Зачарованная, не в силах отвести глаз, смотрю, как по гладкой скорлупе яйца расползается паутина тонких трещин. Еще не родившийся анкр отчаянно пробивает дорогу наружу. Но, кажется, он еще слишком слаб. Нужно ему помочь.
Тянусь рукой. Завороженная, охваченная единым желанием — коснуться хоть кончиком пальца. Почувствовать. Уловить биение крошечной жизни.
Касаюсь.
Яйцо оказывается удивительно теплым.
Осторожно сжимаю в ладонях.
Оно очень маленькое. Гораздо меньше других… Как среднее яблоко. Немного шершавое, плотное. Кожистое.
Отгибаю ногтями лопнувшую верхушку.
Не успеваю даже вдохнуть, как в мой палец впиваются острые зубки. Боль возвращает меня в реальность.
Что же я натворила?!
Резко отдергиваю руку, но поздно. Кровь уже выступила, птенец глотает ее, и его тонкая тщедушная шейка дергается при каждом глотке.
Бездумно смотрю, как птенец, помогая себе крыльями, забирается мне на ладони. Он почти ничего не весит. И надо же, теплый. Он тоже дрожит. Стоит, пошатываясь на подгибающихся лапках. Наверное, замерз. Я должна его срочно согреть, чтобы он не погиб!
Он поднимает плоскую голову.
Наши взгляды встречаются.
Миг — и меня накрывает. В мой разум вторгается что-то чужое. Чужие эмоции захлестывают, накрывают лавиной. Внутри просыпается что-то очень древнее и очень могучее, гораздо опаснее, чем этот птенец.
Оно отзывается в моем подсознании. То, что спало там сотни лет. Спало и ждало, когда я приду его разбудить…
Меня всю трясет. Кидает то в жар, то в холодный пот. На лбу выступает испарина.
«Шеннасайн! — слышится тихий шепот, похожий на шорох моря в раковине, приложенной к уху. — Шеннасайн!..»
И мои губы бездумно шепчут в ответ:
— Нарекаю тебя Шеннасайн… Душа Дракона…
Под ногами дрожит земля. По стенам грота пробегает вибрация. Сверху сыпется мелкий песок и осколки камней.
А потом вижу яркую вспышку. В голове будто что-то взрывается. Удар — и я падаю навзничь, прижимая птенца к груди…
* * *
— Рори! Гхаррова женщина! Не смей умирать! — кто-то целует мои щеки и веки.
Я чувствую кожей твердые губы и жаркий, лихорадочный шепот.
Габриэль… Это его голос. И так приятно слышать в нем обеспокоенные нотки. Но…
Откуда он здесь? И «здесь» — это где?
Открываю глаза.
Обвожу вокруг взглядом, но все словно в тумане. Склоненное надо мной лицо Габриэля почему-то расплывается. Воздух пахнет поднятой пылью и каменной крошкой.
— Где я? — шепчу ссохшимися губами.
И понимаю, что Габриэль сидит на каменном полу пещеры и прижимает меня к груди. Его руки поглаживают мою спину. Сверху нависли знакомые сталактиты. Часть из них упала и разбилась на куски. И эти куски валяются вокруг в виде острых обломков.
— В гнезде. Точнее, теперь уже бывшем гнезде, — Габриэль усмехается. Но в его лице ни кровинки.
— А что случилось?
Все тело болит.
Я вспоминаю яйцо, дракончика и то, что случилось потом. Воспоминание захлестывает меня порывом холодного ветра. Подношу руки к лицу. На пальцах засохла кровь, но дракончика нет.
— Обвал, — коротко констатирует Габ.
— Святая Праматерь! Девочки? Где они? — пытаюсь вскочить.
Дарг удерживает меня на месте.
— Они в безопасности. Я как раз подоспел, когда их уже сажали на анкров. В суматохе не сразу заметили, что тебя нет. Иви сказала, что ты осталась в пещере. Я бросился за тобой и…
Не договорив, Габ пожимает плечами.
Зрение постепенно фокусируется.
— Иви?
Она ведь не любит меня… Почему же решила спасти?
— Да, она сказала, что видела, как на тебя упал камень.
— А птенцы?
— Девочки всех забрали.
— Всех — это сколько?
Сердце замирает в ожидании ответа. Не знаю почему, но для меня это очень важно!
— Шесть малышей.
— Семь, — говорю очень тихо, скорее сама себе. — Птенцов было семь. Значит, седьмой где-то здесь. Нужно его найти!
Делаю еще одну попытку вырваться из крепких рук.
— Нет, в этой кладке было шесть яиц. Я лично проверял.
— Ты ошибаешься! Было седьмое. Пусти!
Почему он держит меня? И вообще, почему мы все еще в этой пещере?
— Тише. Яиц было шесть. Анкры не откладывают больше шести, успокойся.
Вместо того чтобы помочь мне подняться, Габ начинает укачивать меня, как ребенка.
— Да что происходит? Дай мне найти птенца — и будем уже выбираться отсюда.
— Мы не можем.
— Чего не можем? — с удивлением и подозрением смотрю на него.
И мне очень не нравится выражение его глаз.
— Обвал, — повторяет он флегматично. — Выход полностью завалило.
— А…
Застываю с открытым ртом.
Как же я сразу не поняла, что все изменилось. Чистенькая и ухоженная пещера усыпана обломками скалы. Гнездо раскурочено, а там, где раньше находился проход, теперь лежит груда огромных камней.
Меня охватывает тихий ужас. Мы погребены в недрах скалы. Живьем.
— Габ, — шепчу в состоянии шока, — а ты ничего не можешь сделать? Ты же… дракон?
И снова кривая усмешка:
— Могу. Обернуться и пробить гору. Но, боюсь, тебя просто завалит, пока я сделаю выход. К тому же я не могу летать.
— Не можешь? — с удивлением уставилась на него. — Почему?
— Старая рана.
Похоже, он не склонен откровенничать передо мной.
— И что же нам делать?
— Ждать. Нуэр знает, что мы здесь. Он доставит детей в безопасное место и вернется за нами. Нужно дождаться помощи.
Дарг ласково убирает с моего лица прилипшую прядь.
Нет, здесь что-то не так.
Почему он говорит со мной как с ребенком. Боится, что я начну истерить?
Странно, но с каждой минутой я, наоборот, все больше беру себя в руки. А еще странно то, что я вижу, как днем. Все предметы яркие, четкие. Хотя люминесценции на стенах больше нет…
А еще я чувствую странные запахи. Слышу странные звуки.
Это запахи горных пород в толще земли…
Шорох песчинок в трещинах свода…
Медленное стекание капель по сталактитам…
Шум крови, несущейся по жилам Габриэля. Стук его сердца. Насыщенный, терпко-пряный, мужественный аромат его кожи и волос…
А внутри растет, раскрывается как цветок ощущение странной наполненности.
Что-то изменилось во мне. И оно меня не пугает…
Пока я внезапно не вспоминаю: Эмма, химера, агрон.
Эта мысль проползает холодной дрожью по телу, сдавливает горло, превращает воздух в легких в раскаленный песок.
