— Васильевна.
— Ангелина Васильевна, я бы рад, но у меня другой приказ.
— Вы привезёте Наталью домой, — даю нажима в голос. — Пусть делает, что хочет — бежит из города или остаётся. Мне плевать. Прятать мы её не будем.
Отдаю телефон дяде альфе. Он смотрит на меня с уважением и даже с гордостью.
— Ты слышал Ангелину, Каир? — строго спрашивает он бету. — Какие, бл*ть, могут быть вопросы?! — рычит. — Тебе приказала первая самка стаи. Выполняй!
Первая самка стаи — звучит непривычно, режет слух, но эффект что надо. Я не протестую.
Дядя завершает звонок, а я снимаю халат и достаю из шкафа одежду. Джинсы и майка подойдут.
— Хочу прогуляться, — бросаю с безразличием, даже не смотрю на Рамиля.
А он смотрит. На меня. С прищуром. С недобрым таким прищуром.
— Я с тобой, — дядя собирается встать.
Но я кладу ему руки на плечи:
— Нет. Мне надо подумать.
— О чём? — у Рамиля в глазах паника.
— Я просто хочу побыть одна.
Он несколько секунд смотрит на меня растерянно, а затем кивает. Прекрасно. Хоть в этом мы достигли взаимопонимания. Я беру сумочку и хромаю в прихожую обуваться.
— Ты права, кнопка, — слышу тихий голос дяди из зала. — Для меня желание мстить как желание пожрать — норма. Ты ангел, а я зверь. Этого не изменить.
Господи боже ты мой! Изменить можно всё! Было бы желание…
Хочу ответить дяде, но понимаю, что мы снова скатимся к ругани. Надо выдохнуть.
* * *
Я топаю по улице — ноет нога, и сердце тоже ноет. Всё в обычном режиме — ни черта не изменилось. Хорошо хоть я не подсела на неодиночество, как Рамиль когда-то на Плей.
Или подсела?
Мне больно осознавать, что дядя смотрел, как я мучаюсь, извожу себя из-за сестры и молчал. Я бы так не смогла, не выдержала. А он… Он просто гнул свою линию, забив на мои чувства. Вот что по настоящему меня калит!
Я захожу в торговый центр — единственный в Падалках — и брожу по нему бесцельно. В сумочке есть деньги — из тех, что заплатил Жека, я почти ничего не потратила. Мы с Рамилем жили на аванс, который он получил на овощебазе. Нам хватало.
При всей любви к роскоши дядя альфа запросто приспособился к жизни в глубинке. Да что там в глубинке?! Он смог избавиться от своей зависимости, встал с колен. Рамиль сильный духом мужчина, настоящий лидер, но в отношениях косячит, словно подросток неопытный.
Почему, чёрт возьми?! Хоть убей, не понимаю.
Выхожу на улицу. Жара отпустила — на небе собираются тучи. После жуткой духоты, которая стояла больше недели, нас ждёт потоп. Стою, гляжу на чернеющее небо и не знаю — домой пойти или обратно в торговый центр нырнуть.
— Привет, Геля!
Отличница… Та самая, которая встала на мою сторону в споре с Ленкой. Девушка шагает ко мне, широко улыбается и машет рукой.
— Привет, эм-м… — я не могу вспомнить её имя.
— Здорово, что я тебя здесь встретила! — тараторит заучка. — Гель, помоги, умоляю! — она жалобно сводит брови.
— Чем помочь? — растерянно смотрю на неё и делаю шаг назад, под козырёк.
Небо над головой крошится от молний, грохочет. Выбор не в пользу пойти домой — очевидно. По крайней мере, ливень лучше переждать здесь.
— Помоги выбрать платье для открытого концерта. Пожа-а-а-алуйста, — отличница обескураживает меня просьбой.
Что там выбирать-то? И зачем?
— Надень то, в котором играла в прошлом году, — я примеряюсь взглядом к фигуре заучки.
— Толик… — тихо произносит заучка, и я всё понимаю.
Что Толик делает в музыкалке, для всех — загадка. По-хорошему, его давно должны были исключить за прогулы и не только, но почему-то не исключают. Может, взятки даёт преподам… Кто его знает. Одно ясно — хороших девушек как магнитом тянет к плохим парням. Отличница наша крупно влипла.
— Ладно, — я вздыхаю, — пойдём искать платье.
У заучки в глазах сверкают искорки счастья. Наивная девочка. Мне остаётся только развести руками. Не учить же мне отличницу жизни. Поэтому я иду гулять с ней по отделам с одеждой. Заодно и время скоротаю, пока на улице льёт как из ведра.
Глава 30
Стою на балконе, напрягаю слух, нюх и интуицию. Гелик гуляет по нашему району — я слышу её шаги, чую слабый запах розы и ощущаю её эмоции. Моей паре больно и обидно. В этом я виноват. Мудак.
Хотел как лучше, а получился — пи*дец. Думал, перепишет Наталья квартиры, спрячу её в глухом селе, и потом всё расскажу моему ангелочку. Нормальный ведь расклад получался — никто не обижен. Просчитался я. Не о том думал…
Что если Геля вернётся домой и скажет — дядь, мы расстаёмся… Страшно, бл*ть! Ангелочек имеет право злиться на меня. Я мудак. Я заслужил. Но потерять её — это конец всему.
Прокололся на каком-то, сука, смартфоне! Как лох последний… Закинул его в бардачок и забыл. А Гелик нашла — и пи*дец теперь.
Возвращаюсь в комнату, сажусь на диван. Пять минут подожду и поеду за Ангелиной. Возвращать её надо, пока не нагуляла мыслей каких страшных.
Не могу без неё. Не могу!
Моё терпение на исходе — нос щекочет нежный аромат розы, и нервы звенят. Нах*р пять минут! Надо ехать, иначе я с ума сойду. Встаю с дивана, хватаю ключи от машины, и в дверь звонят.
Кто там, бл*ть?
Смотрю в глазок и охреневаю — оборотни и, судя по форменной одежде, это товарищи от жрецов. Какого чёрта?
Открываю дверь.
— Асманов Рамиль Закирович? — интересуется рыжий мужик в рясе.
— Я Асманов, — отвечаю с хрипом.
— Обыск, — заявляет его лысоватый товарищ — тоже в рясе.
Волки суют мне в руку какие-то бумаги и заходят в хату.
Какого х*ра происходит, я не знаю. Знаю только, что ничего запрещённого у меня нет. Пусть ищут и валят. Мне за Ангелинкой надо.
Однушку переворачивают вверх дном — я злюсь так, что челюсти сводит. Хочется перекусить горло хотя бы одному из гадов. Уюту в квартире — конец. Мамай, сука, аккуратнее набеги совершал.
Зал, коридор, ванная раскурочены — оборотни идут в кухню. Я стою на пороге и внимательно наблюдаю за ними. Волки достают из шкафов посуду, проверяют духовку и даже фиалку из горшка вытряхивают.
— Основания для обыска какие? — я не выдерживаю.
— Почитайте документы, Рамиль Закирович, — надменно гнусавит рыжий и сдёргивает с обеденного стола скатерть.
На пол что-то падает — звук такой, словно пуговицы рассыпались.
— Есть контакт, — заявляет оборотень с залысинами и что-то поднимает с пола.
Я фокусирую взгляд на его пальцах, и мотор в груди почти останавливается. Это, мать его… Плей! Сука!
Под ногами у волчары лежат цветные пастилки. Штук десять — не меньше.
Оборотень подносит наркоту к носу и шумно вдыхает. Плей пахнет слабо, чтобы учуять его запах, надо пастилку едва ли не в ноздрю себе запихать. Чем волк и занимается.
— Наркотик, — он констатирует невероятный факт. — Снова употребляете, Рамиль Закирович?
— Я не знаю, откуда это здесь, — говорю и понимаю — звучит банальнее некуда.
Представители власти мне не верят. Я бы тоже не поверил.
— Собирайтесь, Асманов, поедем к жрецам, — рыжий делает мне предложение, от которого нельзя отказаться. — Вас ждёт досрочный суд.
А это совсем плохо. Моя реабилитация не закончена, в хате находят десяток доз наркоты, на которой я плотно сидел. Шансы, что досрочный суд при таком раскладе вынесет альфе-наркоману оправдательный приговор, мизерные. Доверие, которое мне оказали жрецы, подорвано.
Плей точно не сам под скатерть заполз, и без наводки жрецы в Падалки оборотней не отправили бы. Я пытаюсь анализировать, но в голове стоит плотный туман, и кости ломит…
Бл*ть, я превращаюсь! На адреналине, не понимая, что делаю.
— Прекратить! — волк с залысинами направляет на меня боевой амулет.
За сопротивление высшей власти эти «мальчики» имеют полное право казнить меня на месте. И не только право — все возможности. Кошусь на амулет. Эта штука далеко не огнестрел… Красный камень трещит, гудит и переливается агрессивными багровыми тонами. Я встряхиваюсь, как пёс, отменяя оборот. Желание сопротивляться беспределу — нереально сильное, но инстинкт самосохранения пока на месте.
