По дороге в «Красную розу» Рейер решил поговорить о моей «жене», хотя это была последняя тема, которой мне сейчас хотелось касаться.
— Так что у неё за дар, Делагарди? Весь Гратцвиг только о ней и говорит. Ну и с сегодняшнего дня о бедолаге Стенбоке, конечно, — с горькой усмешкой добавил напарник.
— Про дар скоро узнаешь.
— Интригуешь?
Нет, просто никак не придумаю, какой силой, неинтересной и безобидной, стоит «наделить» Женю.
Что, если её попросят продемонстрировать способности? Она, конечно, не выпускница гимназии и приём в её честь — не экзамен, но кто-то из приглашённых вполне может заикнуться. Попросит, чтобы леди Делагарди похвасталась своим новообретенным талантом, и что тогда? Заставить её, конечно, никто не заставит, но вопросы появятся. И сплетницы вроде Данны с удовольствием назовут её не только пустышкой, но и обманщицей.
— Давай лучше сосредоточимся на деле, — сказал я явно ожидающему ответа Рейеру и услышал тихий смешок.
Наверняка тоже считает, что Раннвей обманщица.
Женя Исаева
Не успели мы закончить с обедом, как звон колокола объявил о появлении мисти Ливен. Я облегчённо выдохнула: если честно сомневалась, что она вернётся после вчерашнего. Эдвина же состроила такую гримасу, словно учить её пришла болотная кикимора. И в классную комнату уходила, старательно делая вид, что её отправляют на казнь или как минимум на жестокие пытки.
Неужели настолько ленива? Или ей и правда так сильно не нравится гувернантка? Может, мне стоит поприсутствовать на паре занятий? Правда, не уверена, что Эдвина обрадуется такой компании.
— Давай сегодня обойдёмся без сюрпризов, — попросила её, прежде чем отпустить на урок.
На что наследница Фарморов лишь раздражённо фыркнула и, буркнув себе под нос что-то вроде: «Не твоё дело!», выскочила из столовой. Наверное, следовало её задержать и объяснить, что так отвечать нельзя, но к столу неожиданно подлетела Вильма. Судя по возбуждённо горящим глазам, ей удалось что-то разузнать. Возможно, о… Вольмаре? Почему-то я была уверена, что незнакомец с фотографии и друг Раннвей, о котором утром упоминала Шанетт, — один и тот же мужчина. Дрожь, прокатившаяся по коже при одном лишь звучании его имени, была примерно такой же, что и тогда в… эмм… ванной.
Тряхнув головой, чтобы из неё выскочили бредовые мысли о дрожи и обо всём из неё вытекающем, я поспешила наверх, а Вильма полетела следом.
— Не поверишь, где я была! — гудела она, пока я быстро, насколько позволяли многослойные юбки, поднималась по лестнице. — Ни за что не поверишь!
— Выкладывай, — попросила я, и старушка тут же с готовностью завела:
— Я решила, как говорится, начать с истоков — с родового имения Фарморов. Оказывается, они были теми ещё конспираторами. Чуть ли не на каждой комнате охранное заклинание! Ими буквально весь дома опутан… Но! — Вильма довольно ухмыльнулась. — Чарам уже не один год, их явно давно не напитывали. Мне удалось найти лазейки и побывать в некоторых помещениях. Жаль, что не во всех… — печальный вздох. — Может, через пару-тройку лет. Или вот…
— Что-нибудь нашла? — вернула я призрака в нужное русло, пока мы не углубились в магические дебри.
— Всего понемногу, — кивнула Вильма. — Коробку с письмами, вроде той, что стоит у тебя, но, как ты понимаешь, открыть её не смогла. Только внутрь разочек заглянула… И, кстати, в доме Фарморов о-о-очень много фотографий! А в комнате Раннвей есть одна весьма интересная. Такая в нарядной серебряной рамке и…
— Вильма!
— В общем, на ней Раннвей, какая-то мелкая курносая блондинка, смазливенький мужик и вот тот красавчик, о котором ты рассказывала.
— Эта блондинка? — Я как раз вошла в спальню и, достав из коробки фото, на котором были запечатлены Шанетт с Лейфом, показала его доморощенной разведчице.
— Она самая! — радостно воскликнула старушка. — Мелкая, тощая, смазливая, а взгляд — хи-и-итрый. И вот эта лисья улыбка…
Я повнимательнее присмотрелась к чёрно-белой Шанетт и пришла к выводу, что Вильма права. Даже на фотографии глаза подруги Раннвей лучились лукавством, и точно так же хитро, если не сказать — немного коварно, она улыбалась сегодня утром, когда говорила о Вольмаре.
— Не удалось выяснить, как его зовут? — спросила я и указала на потенциального Вольмара.
Вильма напыжилась:
— Я же тебе не метеор, чтобы и там, и здесь успеть. Побывала у Фарморов и сразу к тебе. Но ничего! И его обязательно найдём. А тот второй тебя не интересует?
Тот второй, Лейф который, был мне сто лет не нужен. Да и незнакомец тоже, но вот застрял в мыслях и всё тут. Наверное, пока не узнаю, кто он и что его связывало с Раннвей, не успокоюсь. Спросить Делагарди? Но тогда он начнёт интересоваться, почему именно этот тип привлёк моё внимание, а мне совсем не хочется признаваться, что я порой ощущаю эмоции прежней хозяйки и изредка в сознании мелькают обрывки чужих воспоминаний.
Нет, об этом точно не стоит никому рассказывать.
— Второго я уже знаю, — запоздало ответила я и объяснила: — Эти двое тоже летели на «Стальном драконе». Там я с ними и познакомилась.
— Тебе бы съездить туда, самой осмотреться… — посоветовала Вильма. — Я имею в виду, к Фарморам. Тебя дом точно примет. В кабинет хозяйский заглянуть, в комнаты Терес и Раннвей… И вот подземелье ещё. К нему я почему-то даже не смогла приблизиться, — закончила она слегка обиженно.
— Можно и съездить, — кивнула я и задумалась о том, как организовать эту поездку.
Не будет ли против Эндер? Или, может, ему не стоит рассказывать? Попросить Вернера отвезти или взять наёмный экипаж? А вдруг чары и меня не пропустят… Наверное, пока не попробую, не узнаю.
После обеда я собиралась вернуться на чердак, чтобы продолжить «копать», но, увы, с копаниями в тот день не сложилось. Прикатили портнихи на первую примерку и чтобы продолжить обсуждать новый гардероб леди. Всё это дело, нудное и бестолковое, затянулось до самого вечера. А не успели они отчалить, как к воротам подъехала машина с Делагарди. Стоило на него взглянуть, как сразу стало ясно: день у дракона был не самый приятный, и это ещё мягко сказано.
При виде меня, вышедшей его встречать, он постарался улыбнуться, но получилось плохо.
— Что-то случилось? — спросила я с тревогой.
— Поговорим после ужина, — сказал он и, вскинув взгляд, снова улыбнулся. На этот раз уже не так мрачно и вымучено.
Эта вторая его улыбка адресовалась Эдвине.
Эндер Делагарди
В «Красной розе» мы пробыли почти до вечера. После осмотра комнаты, в которой Стенбок уединился со своей дамой сердца и в которой, собственно, и произошло нападение, приступили к допросу хозяйки борделя и её цветника. Каждая девица в этом заведении носила имя какого-нибудь цветка. Увы, Фрезии — любовнице Стенбока, тоже не повезло. Судя по отчёту патологоанатома и увиденному в спальне, искажённый отшвырнул её от ультора и отшвырнул весьма неудачно. Для самой дамы. И для нас. Она ударилась о каминную полку и, к нашей с Рейером досаде, ударилась весьма неудачно. Можно сказать, фатально.
Жаль. Девица могла бы описать нападавшего, потому что никто другой в этой богадельне понятия не имел, кто и почему проник в спальню Фрезии! Было ли это спонтанное нападение, а может, охотились на Стенбока? Или кому-то понадобилось свести счёты со шлюхой?
Искажённого можно сравнить с голодным, одичавшим зверем, жаждущим крови, мечущимся в поисках поживы. Именно поэтому отравленные магией не ограничиваются одной или двумя смертями. По идее, в «Красной розе» все этажи должны были быть залиты кровью, а на деле получается, что искажённый незаметно, не привлекая внимания, проник в комнату шлюхи, убил её и ультора и также без лишнего шума скрылся.
Удовлетворился парой жертв? Ещё недостаточно обезумел? Или мы имеем дело с каким-то другим видом искажённых?
Лувис Келлер напал на Женю, и поначалу я решил, что она просто подвернулась ему под руку. Могла стать первой из многочисленных жертв. А если нет? Что, если ему была нужна именно моя «жена»?
