нужно будет изучить этикет, правила поведения на балу и организовать себе подходящую одежду, – улыбнулась я.
– А где этот бал будет проходить? – Пискнула девочка справа.
– В особняке директора. Но это на первое время. Потом мы еще что-нибудь придумаем, – решила я. – А пока у вас есть время изучить нужную литературу.
Дети переглянулись и решили согласиться с таким наказанием за поведение. А что им еще оставалось? У Карапетова не забалуешь.
– Ты это хорошо придумала, – сказал мне директор, когда мы уже дошли до кабинета. – Они сейчас смогут изнутри узнать культуру другого века.
– Угу, – машинально согласилась я, думая немного о другом. – А где у вас проходят встречи взрослых людей, а не детей? – Развернувшись, прямо посмотрела на него.
Почему-то я только сейчас задалась этим вопросом.
– Если нам что-то от кого-то надо, то мы приезжаем к этому кому-то домой или на работу и обсуждаем дела, – он шагнул ко мне ближе и обнял за плечи.
– Я не про это, – поморщилась, потому что голову пришлось поднять еще выше. Ну, неудобно же так смотреть на него!
– А про что? – Карапетов нахмурился.
– Я про то, как вы отдыхаете вместе, а не работаете, – пояснила. – Вы же с друзьями встречаетесь не только по работе, но и просто пообщаться. Как это выглядит в реалиях Березкино?
По тому, как изменилось лицо мужчины, я поняла, что здесь происходит что-то очень странное.
– Мы не общаемся просто так, – пожал он плечами. – Обычно мы решаем текущие вопросы, ну и немного интересуемся бытовой жизнью друг друга. Но это просто между делом, – хмуриться он не перестал.
– Как все плохо-то, – покачала я головой. Услышанное меня буквально ошеломило. То есть, здесь вообще никакого досуга нет. И если я захочу собрать Аринку, Клавдию и Аллу вместе, чтобы просто поболтать, то меня посчитают здесь странной? А мужчины как же? Неужели они, ну…, не меряются ничем? – Надо подумать над тем, чтобы устроить бал для взрослых.
Я сделала шаг назад, отчего руки Карапетова упали с моих плеч.
– Зачем? – Фома Измаилович совершенно этого не понимал. По глазам видно было.
– Затем, что вы в этом плане ничуть от детей не отличаетесь. Но просто бал, наверное, не подойдет. Думаю, для взрослых нужен бал-маскарад, – проговорила, выдвинув ящик стола и достав из него несколько листов. Села за стол и принялась писать список того, что надо сделать. Ну, и докупить.
– Не знаю, что это, но… Мир, ты уверена, что хочешь этим всем заниматься? – Он странно на меня смотрел. Как на душевнобольную.
– Конечно, хочу, – фыркнула я. – Это же так интересно.
И мне разрешили все. Директор только попросил предоставить ему список того, что необходимо будет докупить. По всем остальным вопросам у меня были развязаны руки.
Я так до вечера и просидела над списками. Ой, еще же учительниц надо будет учитывать. А еще я выяснила, что в Березкино даже пресловутого дома культуры не было. Эту функцию заменяли актовые залы школы и интерната.
Уже перед сном (прочитав девочкам сказку) я, прикусив от усердия кончик языка, рисовала свое собственное платье. Мне же тоже в чем-то на этом балу надо присутствовать. Так вот, если в субботу мы съездим в город, и я смогу докупить пару вещей для себя, то все должно получиться.
– Пора спать, – блокнот из моих рук куда-то делся. Как и карандаш.
– Я не дописала, – нахмурилась, глядя, как Карапетов привычно укладывается спать на мою кровать. Причем в этот раз он был в одних трусах и залез под одеяло.
– Завтра допишешь. Ложись спать, – он дернул меня вниз, отчего я съехала по подушке. Еще и свет выключил. Кстати, этому я была рада, потому что видеть его обнаженный торс и сладкую улыбку никаких сил не было. А в полумраке можно и попытаться поразглядывать хоть что-то. – Ты знаешь, что мы видим в темноте не многим хуже, чем при свете? – Уточнил он, а я почему-то покраснела.
– И что с этого? – Спросила.
– Я всегда знаю, когда ты на меня смотришь, – пояснил он. – А еще всегда могу любоваться тобой, даже когда ты этого не видишь.
– Тогда я запрещаю тебе смотреть на меня, – фыркнула, понимая всю детскость этого запрета.
– Я не могу на тебя не смотреть, – голос мужчины стал серьезным. У меня по коже мурашки побежали. – Я не могу не видеть тебя каждую секунду, не могу не дышать тобой. Не могу быть далеко от тебя. Ты важнее воздуха, важнее солнца, воды…
– Не надо, – пискнула я, понимая, к чему он клонит. Меня отчего-то затрясло.
– Я люблю тебя, Дамира, – прошептал он, а я резко села на кровати.
– Не надо так говорить, – резко отрезала, ломая что-то в себе. – Любви нет. Ее просто не бывает. Есть страсть, есть какие-то гормональные всплески. Взаимовыгода есть. Но любви нет. Это миф. Так просто не бывает! – Последнее я почти выкрикнула.
– Но я же есть, – ответил он грустно на мои крики. – И я тебя люблю.
Я скрипнула зубами и легла, повернувшись к нему спиной. Зачем он так со мной? Что я ему плохого сделала? Внутренний голос тут же подсказал: опоила, заставила на себе жениться, заставила поверить его, что это любовь. Да еще и живу в его доме, работаю рядом с ним на работе, занимаюсь воспитательным процессом с его подопечными. Я присутствую практически в каждом аспекте его жизни. И как мне с этим быть?
Позади послышался легкий шорох, а потом сильная рука легла на мою талию, а к спине прижалось сильное тело. Ну и как на него злиться, когда он так делает?
– Спокойно ночи, – меня ласково поцеловали в плечо, отчего мне плакать захотелось.
Но еще долго я не могла уснуть, прислушиваясь к его размеренному дыханию и почему-то знала, что он тоже не спит.
До субботы эта тема больше не поднималась. Карапетов, наверное, решил, что со мной бесполезно разговаривать, а потому только обнимал, иногда целовал в щеку и ночью спал, уткнувшись носом в мой затылок. Я же становилась все более раздражительной из-за собственной реакции на него. Но ведь даже злиться было практически невозможно, потому что директор вел себя почти безупречно.
Так и не разобравшись с тараканами в своей голове, утром в субботу я встала не очень отдохнувшей, но готовой к поездке в город. Тем более, что походы по магазинам меня обычно успокаивали. Люблю это дело.
За завтраком Фома Измаилович мне как бы между делом сообщил:
– Мир, там твою машину
