действовали синхронно: рывок и краткая передышка.
Летц наматывал верёвку вокруг булыжника, чтобы закрепить Майкла в воздухе, и устроить себе и Шейле краткие передышки. Глаза разъедало от пота, зубы скрежетали от невыносимого усилия. Шейле казалось, что они никогда не закончат.
Пол снова тряхнуло, и Шейла чуть не свалилась: прямо из-под ног обрушился край каменной плиты. Внизу раздался крик: Майкл схватился за руку, из-под пальцев текла кровь.
– Ну давай же! – Шейла широко расставила ноги и с диким криком потянула верёвку, Летц помогал ей.
В проёме показалась голова Майкла, тот уцепился за край и стал подтягиваться. Летц подскочил к нему и помог вылезти.
– Уходим, быстро! – скомандовал он. Стены пещеры задрожали. Шейла схватила ближний к ней мешок и побежала к выходу. Летц и Майкл последовали за ней. Когда они выскочили наружу, тряска усилилась, ребята помчались по склону.
Гору несколько раз ощутимо тряхнуло, послышался угрожающий рокот, а затем грохнуло так, что уши заложило. Шейла обернулась: на месте пещеры виднелся провал.
Тело болело так, будто Летца пропустили через мясорубку. Карабканье по верёвке, вытаскивание Майкла и скоростные забеги здоровья не прибавили. Как только ребята удалились от горы на безопасное расстояние, сразу устроили привал. Летц освободил Майкла от верёвки, которая так врезалась в тело, что оставила на коже кровавые следы. А ещё камень содрал кожу с предплечья Майкла, и нужно было унять кровь. Да и шов на спине Летца закровил. Он поделился с Майклом обезболивающими таблетками и мазью, Шейла перевязала тому рану бинтами. Теперь следовало подумать об отдыхе. Летц решил, что торопиться не стоит: им всем нужно прийти в себя.
Сил, чтобы искать для лагеря место получше, ни у кого не осталось. Майкл достал из мешка сладости и крекер и разделил их между всеми.
– Ребята, – сказал он, – спасибо!
Майкл не стал уточнять, за что именно тот благодарит остальных, всё было ясно и так. Они съели сладкие плитки, по вкусу напоминающие молочный шоколад, и запили их водой, таким образом отметив чудесное спасение. Затем Летц вытащил спальный мешок и расстелил его на траве.
– Я спать, – сообщил он.
Друзья последовали его примеру.
Проснулся Летц часа через три, когда тени деревьев удлинились. Мышцы всё ещё ныли, но нужно было приготовить то ли поздний обед, то ли ранний ужин – он проголодался. Летц отправился собирать сухие ветви, его догнала Шейла.
– Я не умею говорить красивые слова, но спасибо, – произнесла она. – Я бы сама не справилась.
– Ты сильная, просто немного растерялась, – Летцу хотелось обнять Шейлу, но он удержался. – Я в тебе ни капли не сомневался, Бешеная.
Она улыбнулась уголком рта.
– Если честно, я боюсь насекомых. Но не ожидала, что у меня клаустрофобия. Раньше такого за собой не замечала.
– Нам всем приходится столкнуться с не самыми лучшими качествами в себе, – Летц был серьёзен. – Когда я сидел в бункере, то иногда… – он прервал себя. – Это неважно.
Шейла удалилась, а Летц остался собирать сухой мох и траву. Затем он вложил их в трещины старого пня и развёл там огонь, на котором после сварили крупу с тушёнкой. Поздно вечером, когда наступило его дежурство, Летц сидел возле костра, похожего на огромную свечку, и отгонял от себя надоедливых мошек, которых привлекал огонь.
Иногда, когда Летц бесконечными днями и ночами сидел в бункере, он думал, что хорошо, что он остался в одиночестве. Будь здесь вся семья, они, скоро бы на стену полезли от постоянного присутствия друг друга. С Мики они жили в одной комнате, и в обычные дни младший брат порой доводил Летца до белого каления.
А ещё еда! И Мики, и отец ели много, не то что мама и сам Летц. Папа наливал себе суп в самую глубокую тарелку, а обед его не ограничивался первым и вторым, он постоянно бегал к холодильнику, чтобы отрезать колбасу и сыр. Мики также отличался хорошим аппетитом. Сиди они все в бункере, пришлось бы строго ограничить рацион.
Летц старался убедить себя, что есть плюсы, что он остался дома один, что можно не экономить на еде, на ресурсах, что никто не путается под ногами. Но он бы предпочёл терпеть наличие Мики, сидеть на голодном пайке, лишь бы они все были вместе. Лишь бы родные были рядом.
История Роджера тронула Летца. Тот был одинок, несмотря на существование семьи. Сыновья жили вдали от него, жена вроде была рядом, но разделить ношу Роджера не могла: она была свободна, а он нет. История Роджера перекликалась с Летцевой: оба они стали заложниками ситуации, которую не выбирали. Обоим предстояло нести свою ношу до конца.
На следующий день пошёл дождь. Летц облачился в водонепроницаемый плащ, на ноги натянул бахилы, иначе одежда и обувь промокли бы насквозь. Срочно пришлось сооружать шалаш, до которого вчера не дошли руки. Майкл предложил набрать в бурдюк Летца дождевой воды: пригодится. Если не пить, то хотя бы для бытовых нужд. Суп сварили, держа над ним плащ, костёр плевался и чах – получилось то ещё развлечение.
К концу дня дождь иссяк и постепенно прекратился. Вдалеке на небе ярко вспыхнула радуга. Троица выскочила из-под навеса и долго любовалась ею: когда они доберутся до неё (если доберутся, отметил Летц), их путь завершится. А пока это казалось несбыточной мечтой, до которой как до звезды – так же далеко.
К утру прояснилось, и друзья решили отправиться в дорогу. Отдых пошёл на пользу, хотя их шаг больше напоминал прогулочный. Не хотелось думать, через что ещё им придётся пройти, чтобы достичь радуги. Летц просто наслаждался летним днём, когда ярко светит солнце, перекликаются птицы, когда все они просто живы.
Лес поредел, и друзья вышли на просторное поле, поросшее ярко-синими цветами. Оно раскинулось до горизонта, и от дуновения ветра цветы колыхались подобно волнам. Летц наклонился и понюхал ближайший цветок. Запах был знакомым: у мамы были похожие духи, хотя вряд ли на их изготовление пошли именно эти цветы. Шейла нарвала целый букет и теперь шла, зарыв лицо в него.
– Ты венок сплети, – посоветовал Майкл.
Выяснилось, что Шейла не умеет плести венки, Летц, впрочем, тоже. Тогда они устроили небольшой привал, и Майкл продемонстрировал, как это делается. Шейла связала концы
