Едва успокоившись, мы лежали, захлебываясь наслаждением и дыханием, такие, казалось бы, изможденные и опустошенные. Но достаточно было одного рассеянного скольжения рук по коже, и все начиналось заново. Огонь внутри через край, что мы переливали друг в друга в поцелуях, окружающий мир — не больше чем призрачное марево вокруг, в котором лишь единственное реально: она и я, поглощающие и насыщающие взаимно. Это никак не могло закончиться — притухало и вспыхивало вновь. Слишком острые ощущения, слишком долгое ожидание именно их, вот таких, слишком много тепла и обнажения. Слишком много внутренних пустот, что еще необходимо заполнить, ран, что нужно залечить и стереть память о них. И всего в самый раз, потому что впервые как надо и с кем надо. Неистовство оголодавшей плоти и всеобъемлющий покой, мой и зверя, в душе.
Как мы уснули, я не помню. Похоже, к собственному стыду, даже отбыл в мир грез первым, а может, одновременно с парой. В любом случае просыпаться было трудно и совсем неохота, ведь восхитительного парения в плотной пелене удовлетворения высшей пробы никак не хотелось отпускать. Такого я еще не чувствовал. Абсолютно все во мне: осознанное и подсознательное — смаковало это ощущение. Пожалуй, я не против остаться в нем навечно. Скажем, если однажды помру, пусть посмертие будет похоже на это парение.
Потянувшись и лыбясь, как полнейший идиот, я пощупал рядом и понял, что Летэ нет. И только тогда до моего слуха добрались тихие голоса ее и Кририка.
Резко сев, я хмуро уставился в сторону стола, где и восседали моя женщина и маг, о чем-то беседуя. Впрочем, и мой бейлиф был тут же. Отлично! Хорош же я! Дрых без задних ног, не проснулся даже, когда Летэ вставала. Охренительный защитник. Приходи кто хочешь, волоки твою пару куда вздумается. Эй, зверюга, ты-то какого беса прозевал?!
— В чем разница, не понимаю! — долетело до меня. — Ну ладно, ты в нас бил молниями, а остальные маги тоже прекрасно швыряются огнем или могут смести тебя стеной воды. Так чем ты круче них?
— Не выводи меня из себя, бестолковая женщина! — ворчливо огрызнулся еще более растрепанный, чем раньше маг. — Я тебе уже все ясно сказал: они пользуются силами стихии, а я управляю. У них — заранее заготовленные фокусы, у меня и таких, как я, — настоящая магия.
Летэ сидела на стуле, поджав под себя ноги, поближе к очагу, с подвешенным над ним варевом в котелке, что распространяло дразнящий аромат, и, щурясь, смотрела на Кририка.
— Мне не понятно, — упрямо повторила моя истинная.
Волшебник, пробормотав нечто раздраженное, закатил глаза к потолку под насмешливое фырканье Гаррета. Небрежно взмахнул рукой, и вдруг длинная огненная плеть выхлестнула из очага, щелкнула по камням пола, взвилась вверх, как разозленная потревоженная змея, и рванулась к самому лицу Летэ, замерев буквально в считанных сантиметрах от него.
— Я тебя убью, Кририк! — взревел я, срываясь с места.
— Вот так понятнее? — невозмутимо спросил он бывшую Зрящую, будто и не замечая меня.
— Охренеть! — восторженно прошептала Летэ, останавливая этим мою атаку. — Ты должен помочь нам!
— Я уже помог.
— Ты помог нам с Лором. А должен помочь спасти всех остальных, — спокойно пояснила моя женщина.
— Кого это всех?
— Вообще всех.
— Ну-у-у не-е-ет!
Глава 31
— Почему? — Летэ искренне ошарашенно уставилась на Кририка.
И хоть и казалось, что все ее внимание сейчас сосредоточено на маге, стоило мне положить ладони ей на плечи, встав за спиной, и она тут же потерлась об мою правую руку щекой. Такой, казалось бы, обыденный для любой другой пары жест, не значимый для кого угодно, кто не был нами и не прошел через наше прошлое. Это чисто интуитивное ее касание — как громогласное признание того, насколько все между нами поменялось. И, наклонившись, я закрепил ощущение единства, поцеловав ее в висок, наслаждаясь щекотной нежностью в груди, которой так у нас прежде и не случилось по-настоящему.
— Что значит — почему? — вскинул мохнатые брови Кририк. — Потому что не хочу. Не нужно мне этого. Я бы и с вами возиться не стал бы, если бы не был пойман твоим хитрым мужчиной в момент уязвимости и он не связал меня клятвой на крови.
— И это мой мужчина нашел тебе это самое безопасное место для жизни, коим ты так дорожишь, мог бы проявить и побольше благодарности!
— Ввязавшись в авантюру, в которой есть все шансы лишиться головы, защищая не пойми чьи интересы? Нет уж, не дождешься. Я уж лучше в эту самую благодарность накормлю вас сейчас посытнее и со слезами на глазах помашу вслед.
— Поверить не могу! — Летэ возмущенно вскочила с места. — То есть ты имеешь силы, чтобы спасти от жуткой участи столько людей, но ничего не собираешься делать, потому что тебе и так хорошо сидеть в твоей этой каменной дыре в глуши? Тебя совесть не сожрет?
Кририк нахально уставился на мою истинную, будто спрашивая всем видом, что вообще есть такое совесть. Не могу сказать, что прямо осуждаю его. Своя шкура и спокойствие ближе к телу, и это нормально. Пока ничто и никто извне не подпалил твой хвост, не причиняет вреда твоим близким, не пришел разрушить твой дом, то за каким бесом устраивать суету? Ради какой-то там великой цели всеобщего блага? А пока ты свершаешь всякую совестливую хрень для абсолютно незнакомых «всех», кто позаботится и защитит твое и твоих? Эти самые «все» придут тебе на помощь однажды, когда дерьмо прибьет к твоему порогу? Как бы не так!
— Я люблю свою дыру, меня все здесь устраивает. Я никуда не суюсь, и меня никто не трогает, — задвинул маг свою жизненную позицию. — Мне ничего не нужно от внешнего мира и поэтому, я тоже ничего ему не должен.
— Да неужели?! — Летэ явно уже вышла из себя, глаза ее сверкали гневом, а тонкие ноздри затрепетали. Золотистые веснушки вдруг опять стали бледнеть, а одна из прядей на виске вновь потемнела. — Не бывает внешнего мира и того мирка, в котором спрятался ты. Это все единое целое. И этот мир даровал тебе саму жизнь и магию, что не бывает просто так. И именно этот мир в его первоначальном виде может исчезнуть очень скоро.
Успокаивая, я обнял девушку за талию, и она дернула головой, поворачиваясь ко мне и приваливаясь плечом, давая опять ощутить на вкус это нашу новую интуитивную безоговорочную интимность.
— Скажи ему, Лор! Скажи, что на нас вывалила та мелкая Зрящая! — приказным тоном велела она, и Гаррет изумленно поднял брови, глядя на меня.
— Что очень скоро ни людям, ни двуликим не останется места, и наше время для жизни тут истекает, — нисколько не смущенный откровенной дерзостью, которую нормальный прим не должен терпеть ни от кого, произнес я. Потому что есть твоя истинная и есть все остальные — вот и весь сказ.
— Ерунда! — беспечно отмахнулся Кририк, схватив с полки миски и начав их наполнять варевом из котелка. — Наверняка она плела все, что придет на ум, просто чтобы сразу же сломить ваш боевой дух. Вы ведь явно не для дружеской беседы встретились, предполагаю.
— Да как можно быть таким узколобым, тупым, недальновидным, эгоистичн…
— Я ведь могу и обидеться, — оборвал ее маг, ставя для нее парующую миску. — Хотя вряд ли. Только дурак обижается на женщину под эмоциями.
— Ты и есть дурак, если даже слушать нас не хочешь.
— А ты истеричка. И не вас, а тебя.
— За языком следи! — рыкнул я волшебнику.
На самом деле не хотелось мне вмешиваться. В смысле, оскорблять, задевать свою пару не позволил бы, но все же питал малодушненькую надежду, что колдуну вдруг удастся как-то разнести все мрачные доводы и предположения Летэ в пух и прах. И пойдем мы тогда отсюда прямиком в новое уютное существование, осваивать, каково это — быть счастливыми.
— Дурак и трус, — продолжила гнуть свое моя воительница, но Кририк уже скорчил невозмутимую рожу и указал приглашающим жестом на еду на столе, а после так же молча на выход.
Мы все вместе сели и быстро подчистили тарелки с необычайно вкусным рагу, и мне даже показалось, что Летэ смирилась с отказом мага. Но не тут-то было.
