Вот тебе и на… замужество? Еще одно?
От воспоминаний о моем прошлом браке по коже пробежали мурашки. Теперь, глядя на опыт тех отношений, того замужества трезвым взглядом, я понимала, что это было сплошное издевательство. Максимальное обесценивание меня как личности. Прессинг, попытки загнать в угол, запугивания. И все это закончилось тем, что меня просто выбросили, когда я стала хоть чуточку неудобной и задела эго того жалкого, ничего из себя не представляющего засранца.
Об опыте брака Хлои и говорить не стоит — это были не отношения и даже не фигуральный плен, а самый буквальный!
И да, пускай Рей не такой, совершенно не похож ни на Диму, ни на Марка…
Я в самом деле не знала, как поступить. И была рада, что у меня достаточно времени на подумать — с учетом того, что Иолия находилась на другом конце мира, а свержение братца вряд ли можно будет провернуть за один день, вернется Рей не раньше, чем три-четыре месяца. Тем не менее мне трудно было сейчас понять, будет ли к тому времени у меня готов ответ?
Да, безусловно, с одной стороны, я в самом деле любила Рея, безумно. Мне было с ним хорошо, уютно, тепло, комфортно. Он искренне заботился обо мне, но при этом не держал за беспомощную глупышку, которая нуждается в постоянной опеке «большого сильного дяди, который посадит инфантилку на коленки и будет решать за нее все проблемы». И я не сомневалась, что могу всегда и во всем на него положиться.
И все же мне было нелегко понять, хочу ли я вообще снова выходить замуж? Ведь в тех отношениях, которые у нас с ним были сейчас, меня все устраивало! Возможно, конечно, после заключения брака между нами ничего существенно не изменится, но…
Хотя какое, к черту, «не изменится»?! Ведь тогда…
Тогда, вероятно, мне предстоит оставить эту ферму, оставить Хилстон и ехать в Иолию. Уже как белая девятихвостая кицунэ Хомура Арисака, глава клана Лотоса и невеста к тому времени уже нового главы клана Закатного солнца. Жить мы будем уже там. В стране, которой я не знаю. Во дворце, о котором у меня нет даже обрывков воспоминаний настоящей Хомуры. Полностью новая жизнь, новые обстоятельства, новые правила.
Если же я откажусь, всех этих пугающих перемен не будет. Я останусь здесь, на своей уютной ферме. Обязательно довыплачиваю долги до зимы, а со следующего года начну хорошенько зарабатывать. Подниму сельскохозяйственный бизнес, параллельно приторговывая макарошками вместе с Роуз. И буду жить припеваючи своей спокойной, размеренной мирной жизнью, в которой я сама себе хозяйка. И в которой мне нравилось совершенно все.
…Вот только в таком случае я потеряю Рея. В этом можно даже не сомневаться. Потому что избавившись от Сина, представляющего для меня угрозу, он вынужден будет остаться в Иолии на его месте как глава клана. И вырвется ко мне максимум, чтобы получить ответ… а то и этого не сможет. Возможно, даже просто пришлет гонца, который должен будет либо сопроводить меня в Иолию ради предстоящей свадьбы, либо отвезти своему покровителю письмо от меня с отказом.
Как же мне поступить?
Я не знала.
И не была уверена, что через три-четыре месяца у меня появится ответ на этот вопрос.
Глава 23. Старая тоска
Едва сдержав злобное: «И чтоб вы подавились!», я оставила крупную сумму на столе последнего из ростовщиков и направилась домой. Теперь почти без финансов, но с пониманием того, что все мое имущество пока остается при мне, и я могу продолжать свою сельскохозяйственную деятельность. Чтобы в конце осени, получив денежки за весь собранный с полей урожай, гордо внести последние выплаты по распискам и радостно закричать, когда с моего запястья, наконец, снимут треклятый браслет должника.
А пока все шло к тому, что именно так и будет! Урожай кукурузы обещал быть хорошим. Джемов за сезон наварено немало, и скоро я собиралась пустить их в продажу. Вкусные овощи на грядках и дальше щедро росли, а покупали их очень охотно. Несушки уже вовсю несли крупные, вкусные яйца, а коровка давала много жирного молока. Поросята прекрасно набирали вес. А из яиц, оставшихся от отправленных на забой жирненьких индюков, уже вылупились и бегали по загону новые индюшата.
Казалось, все хорошо… но, помня все обстоятельства, помня о Сине и уехавшем вместе с ним Рее, которого мне так не хватало… я понимала, что это — лишь обманчивое затишье перед бурей. И я все еще не была готова к тому, чтобы эта буря нагрянула.
Тяжко вздохнув, я отложила книгу по сельскому хозяйству, которую читала после тяжелого дня, и, выглянув в окно, заметила, что мой почтовый ящик как раз закрывал припозднившийся почтальон. Он, не задерживаясь, поехал себе дальше по дороге на стареньком велосипеде, насвистывая в лучах закатного солнца какую-то бодрую песенку.
Немого поздновато для почты, и все же такое бывало часто — как-никак, я жила довольно далеко за городской чертой, окруженная полями и живописной природой. Так что и почту сюда часто доносили не ранним утром.
Вздохнув, я вышла из дома и направилась к почтовому ящику, открыв который, увидела стопочку пухлых писем. Почти все они были от заказчиков, желающих приобрести лапшу по почте — после того, как Роуз наладила сбыт по магазинам, таких оставалось немного. И все же они еще были, и мы охотно рассылали таким товар напрямую. Нужно будет подготовить все, упаковать и завтра отвезти посылки на центральное почтовое отделение…
Эй, секундочку, а это как сюда попало?
Я скрипнула зубами. Потому что среди писем, адресованных мне, заметила одно, попавшее сюда однозначно по ошибке. Видимо, из-за того, что писем было так много, почтальон случайно прихватил в мою стопку и это, сам того не заметив. А теперь…
Теперь я держала в руках конверт, подпись на котором гласила, что адресован он Милдрет Морстоун!
Естественно, моим первым желанием было смять письмо, швырнуть его в кусты и пойти домой. Да только поступить так мне, к моему глубочайшему сожалению, категорически не позволяла совесть. Как бы эта мерзкая старушенция меня ни бесила, в этом письме могло быть что-то в самом деле важное. И хоть маленький чертик на плече, хихикая, уверял, что так даже лучше, и над проблемами соседки тогда я смогу только позлорадствовать… Но ангел на втором плече категорически запрещал опускаться до уровня той сварливой занозы.
Так что, собравшись с духом, я занесла свои письма в дом, а затем, выдохнув, направилась в сторону соседнего двора, к которому больше всего на свете мечтала не приближаться вообще.
С каждым шагом мое настроение все ухудшалось, а предчувствие чего-то недоброго нарастало. И вот, остановившись у входа во двор, я позвонила в колокольчик.
— Чего тебе, метелка?! — грубый крик донесся с окна второго этажа.
— Ваше письмо случайно бросили мне в почтовый ящик! — громко ответила я, не скрывая своего недовольства ее не самым вежливым тоном.
— А-а-а, понятно. Чего стоишь тогда? Неси его сюда!
От такого заявления я, мягко говоря, обалдела. То есть она мало того что хамит на ровном месте… так еще и хочет, чтоб я исполняла здесь для нее роль службы доставки?
Вот только пока мозг обалдевал, ноги сами по себе сделали несколько шагов в направлении опрятного, красивого домика.
— Входи, сейчас спущусь, — донеслось по ту сторону двери, не успела я остановиться на пороге.
Искренне надеясь, что мне на голову не свалится кирпич, едва переступлю порог, я открыла хорошо смазанную дверь и прошла внутрь. Тут же перед моими глазами появилась просторная, светлая, до безумия уютная комната с опрятным ремонтом, красивой мебелью… и множеством дагерротипов, которыми были увешаны буквально все стены. Почти на каждом из них можно было узнать одну и ту же пару. На всех снимках они были разного возраста. Иногда рядом с ними стояли дети, которые выглядели то младше, то взрослее. Кое-где встречались изображения кого-то одного из них — как в молодости, так и в старости, но такие были редкостью. В основном пара всегда была вместе. И на каждом дагерротипе, как ни странно, ощущалась невероятная нежность, исходившая от них по отношению друг к другу.
