мерзавец Фарьяб, валялся рядом.
Адриан не спеша подошел ближе и спустил ее наконец на пол, не забыв напомнить:
- От меня ни на шаг.
Редкий случай, когда она не собиралась ему возражать.
А генерал повернулся к брату:
- Дальше я сам.
- Ты спятил!
- Нисколько. Я, - Адриан мотнул головой на каменные двери, от которых фонило магией так, что волосы на руках вставали дыбом, - открою это сам. А ты сейчас отправишься на остров и задержишь его там.
- Брат, - угрожающе понизил голос Лектион и ткнул пальцем в эти двери. - Я должен их видеть! Должен, понимаешь?! Или я не тронусь с места.
- Ты увидишь их. Но открою я сам. Тебя в этот момент не должно быть рядом.
- Брат...
- Все, иди. Потом вернешься.
Лектион некоторое время смотрел на него, потом качнул головой. Через миг его уже там не было. Остались они вдвоем, и в стороне еще лежал обездвиженный Фарьяб. Сразу стало тревожно, а вокруг осязаемо сгустилась тьма.
- Ты доверяешь брату? - спросила Летта тихонько.
- Абсолютно, - Адриан кивнул.
Некоторое время ничего не происходило, а он как будто прислушивался к чему-то внутри себя. Потом подошел к дверям. Извлек из-за пазухи и приложил к небольшому фигурному углублению какой-то металлический предмет, в котором Летта узнала ту самую «железку», которую он тогда забрал из вороха карт, разбросанных в беспорядке на столе в его палатке.
***
Император меньше всего этого ждал! Но в следующий миг на террасу перед виллой ступил Глава тайной канцелярии и, увидев его там, удивленно спросил:
- Дядя, ты здесь? Что-то случилось?
Племянник очень некстати появился.
Максимилиан ощущал, как будто огненные крючья рвут в куски ту непробиваемую защиту, которой он себя окружил. Добираются до его души. Язва на груди залилась резкой болью. До него как будто дотянулись две нити откуда-то издалека. Из прошлого, которое он от себя отсек вместе со страшной тайной и считал погребенным навсегда.
Но сейчас это прошлое снова ожило.
Две нити. Связь. Братья. Которых он убил. Не знай он, что это невозможно, решил бы что кто-то потревожил гробницу.
Ему срочно нужно было попасть туда!
Но перед ним стоял Лектион. И нехорошая улыбка на губах молодого дракона прямо говорила о том, что он знает. Но сколько ему известно и о чем, еще предстояло выяснить и обернуть это знание против него.
Император не мог рисковать. В открытом бою молодой дракон, хоть у него и меньше опыта, вполне способен победить, потому что на его стороне сила. Нужно было действовать хитростью.
- Странный сигнал пришел отсюда, - проговорил император, принимая вид родственной озабоченности. - Я же отправил Адриана в Бактрию и поневоле почувствовал себя ответственным за его дом. Решил проверить, что происходит. И вот...
Максимилиан оглянулся кругом и спросил у племянника.
- Ты что-нибудь понимаешь?
И тут его снова пронзила резкая боль. А две нити в груди натянулись и нещадно рванули. Императора согнуло, недоуменная полуусмешка превратилась с оскал.
***
Лектион понимающе хмыкнул и подошел ближе. А потом, пристально глядя ему в глаза, спросил:
- Что с тобой, дядя? Что-то болит? Может, тебе помочь?
Император заставил себя выпрямиться и, принимая свой обычный невозмутимый вид, проговорил:
- О чем ты? Со мной все хорошо.
И отвернулся, сцепив руки за спиной. Незыблемый, величественный.
Повисло молчание. Максимилиан понимал, что должен как-то обернуть против племянника его пытливую подозрительность. Боль не отпускала, однако он уже мог владеть собой.
- Кто эти девушки? - спросил он, небрежным жестом указывая на лежавших без чувств охранниц-ливиек.
И тут же добавил:
- Не ожидал от Адриана такой небрежности. Насколько я помню, он привез сюда ту заложницу из Бактрии. А тут какой-то свинарник. Как теперь мне ее найти? Они же все какие-то...
Максимилиан брезгливо поморщился.
Сейчас он был напряжен, как натянутая стрела, и все время прикидывал силы. Ведь если он сможет напасть внезапно, у него есть шанс. Но тут же отвергал эту идею, как бессмысленную. Молодой дракон силен.
Вот если бы у него был тот яд...
Однако единственный яд, которым сейчас располагал император, - это яд сомнений, которыми он мог бы отравить душу племянника. Придерживаться линии, выработанной однажды. Перевести подозрения на Адриана.
- Хорош эмиссар, он даже не выставил охрану, - пренебрежительно бросил Максимилиан.
- Охрану? - переспросил Глава тайной канцелярии, подходя еще на шаг ближе. - Зачем ему здесь охрана? Ты ведь помнишь, что доступ на этот остров открывает только наша кровь?
Он, казалось, насмехался. Насмехался и смотрел ему в глаза. Максимилиан сделал вид, что не понял намека, и усмехнулся в ответ:
- Я не был здесь очень долго. Разве все упомнишь?
Глава тайной канцелярии кивнул:
- Действительно. Разве все упомнишь?
И вдруг добавил неожиданно:
- А кстати, как ты попал на остров?
- Ты забываешь, что я император, мальчик мой, - надменно проговорил Максимилиан. - И моя кровь открывает доступ куда угодно.
- Конечно, дядя, - Глава тайной канцелярии точно так же сцепил руки за спиной, шагнул в сторону и замер, глядя на него. - Но я не чувствую тут следов твоей крови. Зато я отчетливо ощущаю разлитый в воздухе яд.
Он нарочито потянул носом воздух и зацокал языком:
- Защитный контур взломан, и это похоже на работу наших друзей клириков из Бактрийского храма. Не зря я им не доверял. Как думаешь, у них могли быть счеты с генералом?
***
Император в какой-то миг сошел с лица, черты заострились, а кожа натянулась.
Лектион мрачно хмыкнул про себя. Отвращение? Презрение? Он не знал, что чувствовать. Смотрел в глаза дяди и впервые ясно читал там застарелую ненависть. Но сейчас к этой ненависти примешивался еще и страх.
Глава тайной канцелярии знал, что нельзя загонять зверя в угол. Загнанный в угол зверь будет драться, но если оставить ему лазейку, выход, он побежит туда, куда им нужно. К тому же Лектион еще не был в гробнице отца и не видел воочию. А без этого оставался крохотный шанс, что он мог ошибаться.
И потому, увидев, что дядя изменился в лице, он спросил уже другим тоном:
- Спина? Терпеть не могу сырость. Знаешь, дядя, у меня все начинает ныть в этом влажном климате.
Странное облачко пробежало по лицу императора. Наконец он усмехнулся с видимым облегчением, повел плечами и сказал:
- Ты прав. Тут как-то сыровато.
