не больше минуты. Это не могло не действовать на психику. Особенно хорошо в память врезались слова друга — «кретинический имбицил». Флатэс успел осадить его ещё многими ругательствами внешнемирцев, но вразумить или остановить от глупости так и не смог. В конце своей тирады добавил, что рисковать так из-за какой-то девицы — высшая степень идиотизма. Однако дальше Малер не стал слушать, он сбросил, оставив друга наедине с гневом. Эта ситуация сильно давила на его совесть, которая начала терзать ещё сильнее после разговора с Ланией.
Пожалуй, особенно обострённая совесть раздражала Малера в нём самом больше всего, ведь делая плохие поступки он чувствовал себя не просто плохо, а буквально мучился угрызениями. Точно внутри его головы бегал неугомонный хомяк, вгрызающийся в мозг со всех возможных сторон, к которым только мог подлезть. Тем не менее отступать Присфидум точно не собирался.
Когда свет от люкспиля начал перемешаться по коридору, Малер и Калеса, облачившиеся в тёмную одежду, притаились. Соучастница поправила чёрную кепку, — одолженную у Малера, — скрывающую светлые волосы и настороженно поглядывала на перемещающегося охранника с источником света.
За проведённые почти два дня с этой особой, Малер успел сильно устать от неё и её вспыльчивого и гнусного характера. Калеса оказалась довольно шумной и сильно действовала на нервы во время подготовки, а сколько раз они успели повздорить пока продумывали план на эту ночь. Слухи не врали, она и правда чрезмерно наглая, надменная и на удивление стойкая. Так много нервных клеток он прежде не терял за столь короткий промежуток времени, однако не сворачивал с поставленной цели, как бы порой не хотелось.
— Готова? — спросил Малер, не отрывая взгляда от окон.
Свет вместе с охранником исчезли за углом коридора. Оба «преступника» знали, что он направится в своё помещение и следующий обход совершит не раньше, чем через пятьдесят пять минут. Хотя разброс во времени мог быть как больше, так и меньше, поэтому они решили поторопиться.
Калеса качнула головой, и они уверенно вышли из укрытия. Пригнувшись, начали пробираться к противоположной лестнице от той, мимо которой пошёл охранник. Добравшись к нужному окну, они заглянули внутрь. Ручка стояла в том положении, в котором его оставлял Малер — чуть сдвинутая от закрытого состояния.
— Давай. — Малер кивнул на окно, наблюдая за тем, как Калеса глубоко вдыхает воздух.
Ему уже «посчастливилось» понаблюдать за действием способности Калесы, когда та тренировалась. Эти «тренировки» он вспоминал с содроганием, даже глаз начинал подёргиваться. Всё потому, что это было невыносимо.
Мало того, что Амкапир не терпела запрашиваемой критики по отношению к себе, а точнее не воспринимала её от слова совсем, так ещё и спрашивая: «Почему не вышло?», она ждала от Малера бурных восторгов, которые он само собой не выдавал. В конце концов она-таки отточила навык до приемлемого уровня, потому как в начале он сильно хромал и давал осечки в два раза чаще. То энергетическое поле спадёт, то сформировавшиеся фигуры, пройдут сквозь предмет, когда Калеса пыталась создать давление.
Теперь же она чувствовала себя более чем уверенной, хоть и волновалась — это Малер видел по её нервозно дёргающимся пальцам.
Приложив ладони к стеклу, она сосредоточилась, сверля глазами точку внутри помещения. Меньше чем через пол минуты по ту сторону появились сгустки энергии. Малер подумал, что наверняка не смог бы разглядеть подобное, если бы не столкнулся со способностью академки так близко. Но вдоволь насмотревшись за всеми потугами, он различал слабое переливающееся золотое поле, точно, как у мыльного пузыря. Калеса подвела сформировавшиеся загнутые по бокам фигуры, напоминающие квадратные скобки и принялась двигать ручку, синхронно и плавно вращая ладонями по одной траектории — кругу. Когда она уже почти справилась, энергия внезапно распалась. Амкапир злобно зашипела, сжимая кулаки. Малер предпочёл промолчать, не хотелось расставаться с нервными клетками, чьи ряды и без того поредели.
Пусть и не сразу, и не с первой попытки, но Калеса-таки смогла справиться со своей задачей. Окно было открыто. Заговорщики осторожно пролезли внутрь и скользнули за угол, оглядываясь по сторонам.
Внутри царил мрак и тишина. Натянутые нервы разжигали страх и волнение. Малер старался отгонять от себя негативные мысли, что их могут поймать и всецело предпочёл сосредоточиться на деле. Паника делу не помощник.
— Чисто, пошли, — шепнул Малер, выплывая из укрытия.
Калеса бросила ему тревожный взгляд, а после двинулась следом, стараясь держаться ближе. Они шли почти бесшумно, особенно аккуратно ступали по полу. От этого можно было почувствовать себя грабителями, хотя Малер и так уже себя им ощущал.
Они приближались к лестнице, Калеса вдруг решила обогнать товарища и выйти первой. Ему стало от чего-то тревожно. Закрывая глаза, Малер замедлился, направляя способность в уши. Обострившийся слух сразу же уловил приближающиеся неспешные шаги по ступеням сверху. Сердце на миг ушло в пятки, однако тело не растерялось. Малер распахнул глаза практически на автомате, пусть почти ничего и не видел, но сумел различить крадущуюся впереди напарницу. Протянул руку, уверенно схватил её за запястье и потянул на себя. Он стал пятиться и продолжал вслушиваться в шаги.
Малер, только заслышав, что Калеса открывает рот, точно собираясь что-то сказать, второй рукой накрыл её губы и прижал к стене. Сам он тоже встал как можно плотнее. Нерадивая воровка начала ерзать, пытаясь сбросить его руку, тогда он кинул ей злобный взгляд и прислонил палец к губам. Амкапир гневно скинула ладонь напарника с лица, но не проронила ни звука.
Присфидум хорошо слышал, что Калеса и дышать то старалась через раз, а рукой, которой прижимал её к стене, ощущал насколько она напряжена.
Тяжёлые шаги тем временем остановились на лестнице, прямо на том этаже, где пряталась парочка ещё несостоявшихся преступников. Просторный коридор за углом озарил свет. Охранник, — который по какой-то причине решил, ещё раз подняться на этаж выше, а затем спуститься, — светил переливающимся шариком люкспиля вперёд. Малер замер. Он беспокоился, что тот захочет пройти вперёд, а если так и будет, то они будут обнаружены в тот же миг.
Тогда он принял решение осторожно пятиться. Калеса обратила на него внимание и повторила его действия. Они ступали бесшумно, точно чьи-то тени.
У Малера перехватило дыхание, когда свет начал приближаться. Он резко вернул себе зрение, знал, что так нельзя делать, но другого ничего не оставалось. Бегло оглянулся. Позади оказалась дверь в туалет. Не раздумывая ни секунды, он прокрался к ней, тихо открыл, — благо петли на дверях не скрипели, — порадовался этому и затащил за собой Калесу, когда лучи
