за строгим басом, боясь поймать на себе его острый, как клинок, взгляд.
Мужчина распахнул передо мной дверь, ожидая моего шага вперед. Я была в легком замешательстве. Что ему от меня нужно? Боже, зачем я вообще связалась с этой семьей?
Мужчина тихо закрыл дверь, спокойно обходя меня, словно моего присутствия тут и не было. Он достал из кармана сигары и прикурил их. Токсичный едкий дым коварно проникал в мои легкие, отправляя своими ядовитыми парами.
— Присаживайся, — безразлично бросил он, уставившись в большое больничное окно.
Клубы дыма, нараставшие, как при пожаре, уже заставляли меня нервно кашлять и задыхаться. Мужчина молчал и это уже начинало раздражать.
— Мистер Купер? — слегка окликнула я его.
— Сколько ты хочешь? — задает он неожиданный вопрос, продолжая наблюдать в окно.
— Простите, что? — мои брови вздернулись вверх от легкого шока.
— Не прикидывайся дурочкой, сколько тебе нужно денег, чтобы ты отстала от моих сыновей? — его холодный голос выедал в моем мозгу огромные проемы, которые тут же заполняла горечь опустошения.
— Вы наверно шутите?
Мужчина неожиданно обернулся, его хмурые брови предали его лицу еще больше хладнокровия и гнева.
— Разве это похоже на шутку?
Я кое-как сглотнула жесткий ком, застрявший в моем горле, руки мои уже давно дрожали, как у паралитика.
— Если вы серьезно, то мне не нужны никакие деньги…
— Эванз, Эванз, — мужчина как-то иронично усмехнулся. — До чего этот болван опустился.
Я непонимающе оглядела его лицо, выражавшее саркастическую насмешку.
— Я вас не понимаю, что вы от меня хотите?
— Хватит, — он поднял свой тон. — Думаешь, я не знаю кто ты и чья дочь? Ты реально думаешь, что я поверю, что ты случайно познакомилась с моим сыном, случайно устроилась в мой дом репетитором? Не делай из меня дурака!
Седовласый затушил свою сигару, выдыхая последний табачный дым, склоняя меня затаить ослабшее дыхание. Он заложил руки за спину, тихо направляясь ко мне навстречу. Я оторопела, слегка подгибая ноги под себя, словно хотела остаться незамечанной.
— Вам придется в это поверить, потому что это в действительности так, — я пытаюсь укрыть дрожь в голосе, но мое тело все же выдавало, обуявшую меня, панику.
Наш накаленный разговор еще сильнее вонзается в моё ослабевшее сердце, которое уже и без того было разгромленно его младшеньким.
— Чушь! — раздосадовано кричит он. — Это ведь твой отец прислал тебя, не так ли? Не ври мне!
Его повышенный тон мне совсем не нравился и я попыталась дать ему отпор.
— Мой отец здесь не при чем! Прошу, не повышайте на меня голос.
Мужчина слегка выгибает свои седые брови и плотно усаживается в кресло напротив меня. Я пытаюсь вдавиться в кресло как можно сильнее.
— Это ты моим олухам можешь мозги запудрить, но мне. Значит так, ты должна оставить мою семью в покое. Ладно этот болван Метт уже потерял свою пустую голову, но Дина тебе окрутить не удастся, потому что я не позволю.
Он слегка наклонился, буравя во мне своими серыми глазами огромную дыру.
— Почему вы все за него решаете? — видимо моя дерзость не пришлась ему по душе.
— Слушай сюда, мелкая дрянь, лучше по хорошему оставь мою семью в покое. Если не будет по хорошему, то будет по плохому. Где сейчас живет твоя семья? Все по тому же адресу, если не ошибаюсь? Хороший район…
Мужчина слегка скривился в холодной улыбке, а мое сердце уже давно разорвалась на тысячу молекул, которые теперь безжизненно парили в атмосфере моего истощенного тела…
P.O.V. Дин
Я нетерпеливо рассматриваю белый потолок, то и дело оглядываясь на дверь. Где же она? Как же я не люблю ждать в такие моменты. Я закрыл глаза, представив перед собой её нежный образ. Улыбка расплылась по моему лицу, когда в моей голове звучали её слова. Я так хотел побыстрее обнять её, зарыться пальцами в её шелковистые волосы, вдыхать их аромат.
Я слегка поежился от неприятной дергающей боли в плече. Мысли мои путались. Я не знал кто мог это сделать. Кому я так не угодил? Кто хотел меня устранить? Но, зарываясь поглубже в свой мозг, я понимал, что недоброжелателей было море и в основном это было связано с кампанией отца. Я давно подозревал, что отец играет не по правилам. Его компания поднялась так быстро совсем не из-за добрых дел. Отвращение, подступающее к моему горлу, теребило и мучило меня. И это отвращение я испытывал к самому себе…
Откинув легкие простыни, я слегка поднялся, осматривая прозрачную капельницу. Отдернув её от своей вены, из которой тут же просочилась алая кровь, я скинул ноги на пол. Так паршиво я давно не чувствовал себя, но желание увидеть её было сильнее меня. Мне было плевать на боль в грудной клетке, я хотел вновь насладиться её улыбкой. Больничные штаны неудобно сползали с меня, заставляя постоянно подтягивать их. Неуклюже облокотившись о край тумбочки, я всё же встал на ноги, преодолевая дикую слабость в мозгу. Плечо болезнено запульсировало, заставляя скорчиться от жгучей боли, но я не остановился. Я должен её увидеть, должен услышать, должен поцеловать…
Я не могу так долго ждать, я и так потерял много времени и теперь хочу его вернуть, вернуть его вместе с ней. Преодолевая усталость в ногах, я неуклюже зашагал по больничной палате к выходу. Надеюсь назойливые мед-сестры не заметят меня и не пристанут. Я слегка толкнул дверь, держась одной рукой за больное плечо. Запах лекарств ударил мне по мозгам. Дверь с легкостью распахнулась, открывая мне путь на её поиски. Но я тут же оторопел, когда за дверью увидел её безжизненное бледное лицо. Она сидела напротив двери, наклонив свою голову набок. Её красные глаза больно отозвались в моем сердце и я поспешил выйти к неё.
— Джорджи, что с тобой?
Девушка обомлела, увидев меня, еле стоящего на ногах. Она быстро вскочила, слегка попятившись от меня. Что с ней происходит? Ее холодное лицо вызвало у меня сильную дрожь в груди. Мою Джорджи будто подменили. Я никогда не видел её такой истощенной и убитой.
— Дин? Что ты… — она удивленно залепетала своим нежным голосом. — Тебе нельзя вставать! Что ты делаешь? Немедленно, вернись в палату.
Как же мне не хватало её заботы, но потерянный вид девушки, вызвал во мне колющую тревогу.
— Что с твоим лицом? Почему ты такая заплаканная? Тебя кто-то обидел?
— Нет! — резко ответила она. — Меня никто не обидел! Вернись пожалуйста в палату!
— Но я хочу побыть
